Борис Межуев. Фото: ИЗВЕСТИЯ

Что же произошло и что еще произойдет? Россия в тяжелейших условиях выиграла, если не выиграла вполне, то свела к очень выгодной ничьей геополитическое противостояние с Западом, которое по идее просто не могло не кончиться для нашей страны трагически.

Однако не кончилось.

Россия с большим трудом добилась согласования своих действий с США на Ближнем Востоке: судя по всему, американцами будет внесена на СБ ООН резолюция по Сирии, которая будет учитывать в том числе российские интересы. Там будет определен план действий по урегулированию сирийского конфликта: очевидно, урегулирование стало возможным в силу того, что США отказались от требования досрочного ухода президента Асада. Будет новая Конституция, будут новые выборы, на них, по всей видимости, могут победить в том числе и союзные России силы.

Далее, Украина явно признана Западом в качестве нестабильного и предельно неустойчивого государства с коррумпированным руководством. После того как МВФ назвал долг Киева перед Россией суверенным, Украина имеет все шансы стать государством-банкротом. По-хорошему, для решения украинских проблем тоже нужны соответствующая резолюция ООН, новая Конституция, новые президентские выборы. Но, скорее всего, там в верхах начнется какая-то новая заварушка с неопределенным исходом. Очевидно, что и на этом дипломатическом фронте у России значительные успехи.

Положение в экономике, безусловно, невеселое, и весь новый год нам наряду с выборами придется разгребать все экономические завалы. Президент фактически положил конец разговорам о каких-то зазорах и трещинах в исполнительной власти и однозначно взял ответственность за кабинет. Это означает по сути чрезвычайную ситуацию. Политические противоречия временно выносятся за скобки. Похоже, выборы будут лишены особой интриги: власть попытается выступить на них максимально сплоченной и интегрированной.

Кажется, впервые за 2 года внешняя опасность перестала быть критической. Можно наконец заняться внутренними делами, можно заняться экономикой. 

И тут еще два момента. Путин очень внимательно изучил природу основных социальных волнений последнего времени — так, он фактически отменил налог на фуры, столь озаботивший дальнобойщиков, признав вместе с тем, что значительная их часть продолжает пребывать в теневом бизнесе. Вместо дополнительного налога — обязательная легализация.

И, что немаловажно, он недвусмысленно поддержал концепцию развития Севастополя, предложенную законодательным собранием этого субъекта Федерации, сказав, что нет ничего плохого в желании создавать в этом городе и сопредельных к нему территориях «Силиконовую долину».

Сторонники Алексея Чалого, впрочем, скромно называют эту идею «приборостроительным кластером». Неважно даже, насколько реалистичен этот проект, важно, что люди с какой-то позитивной, хотя и зачастую кажущейся фантастической инициативой, похоже, пробили брешь бюрократического равнодушия и добились понимания верховной власти. Заметим, что Путин сказал, что Центральный банк будет внимательно относиться ко всем перспективным бизнес-инициативам. Льготный кредит будет, возможно, гарантирован тем, кто докажет, что они этого заслуживают.

Уверен, если Россия и российская власть будет весь ближайший год действовать как единая команда, экономические проблемы нам удастся разрешить. Как в 2015-м удалось отчасти справиться с проблемами внешнеполитическими.  И это будет наша очередная большая победа, и тогда на маленькие «победки» столичной медиакратии можно будет махнуть рукой и не обращать внимания.

И тогда основной темой избирательной кампании 2016 года станет даже не экономическая, но именно кадровая политика — поиск людей, которым не страшно и, главное, не стыдно давать деньги. Те, кто сможет потратить их со смыслом. И если таких людей выявится много, если такие обнаружатся в каждом регионе страны, тогда, как подчеркнул президент страны, ставка рефинансирования постепенно снизится. Не знаю, может быть, именно в этом и состоит экономическая идеология Путина — и если так, то он сегодня впервые ее более или менее явственно обозначил и сформулировал.

Я не уверен, что полностью разделяю эту слишком либеральную для меня идеологию. Но, кажется, я впервые стал понимать ее резоны.

Будущее покажет, кто был прав в этом споре, Путин или его оппоненты слева. А медиакратия — она будет, как всегда, увлечена своими мелкими «победками» и, как всегда, останется в стороне.

17 декабря 2015, 21:37    Анна Федорова  

Где живая жизнь?

Писатель Анна Федорова — о людях, задающих вопросы президенту

 

Анна Федорова. Фото из личного архива

 

Пресс-конференции президента бодрее посланий Федеральному собранию. Путин — мастер коммуникации, разговор с веселым и шумным залом для него органичнее, чем долгий монолог перед рядами серых пиджаков и строгих платьев с брошками «Шанель». В этом формате уместны шутки и простой стиль разговора, в нем больше живой речи и импровизаций. И, конечно, пресс-конференция дает возможность много понять не только о нашем президенте, но и о тех, кто задает ему вопросы.

 

Потому что — тут я открою страшную тайну для всех, кто любит поговорить о «режиме, удушившем свободу» — на ежегодной большой пресс-конференции Путину действительно можно задать не согласованный ни с кем вопрос. Вы слышали сказки о том, что все вопросы озвучиваются заранее? Гоните таких рассказчиков в шею, это не так. Лично знакома со многими журналистами, которые брали и спрашивали то, что считают нужным. Сегодняшняя пресс-конференция это снова показала. Спрашивали про Турчака, про Чайку, про систему «Платон», про убийство Немцова, про семью президента. Называли фамилии разных важных людей и вообще не стеснялись.

 

Как и должно быть, кстати. Вообще в какой-то момент — когда критические и не самые приятные вопросы пошли один за другим — сложилось ощущение, что мы находимся в ситуации идеальной заповедной демократии. Эту пресс-конференцию можно брать и ставить в учебник по современной политике — в раздел «Открытость и доступность власти».

 

Но не все этим пользуются. Вообще будет забавно рассмотреть несколько типажей (точнее даже, стилей поведения) журналистов на таких мероприятиях.

Первый типаж — это журналисты из самых топовых российских СМИ с большими, общими, взвешенными вопросами. Это вообще не столько вопросы, сколько просьбы о комментарии по ключевым моментам текущей информационной повестки. А поскольку повестка не резиновая, то и вопросы могут повторяться. Обратите внимание, что Путин решил сначала выслушать все вопросы по Турции и только потом отвечать — предполагал, что все они будут примерно одинаковые. И не без оснований. Еще есть отличный жанр вопроса — сперва долго пересказывать Путину цитату из него самого (например, из того же послания), а потом спросить буквально: «И что вы думаете в связи с этим?».

 

Подозреваю, что во время таких вопросов миллионы зрителей переключаются на другой канал и смотрят там сериал, убедившись в сотый раз, что «политика — это скучно».

 

Второй типаж — это журналист-борец. Журналист-оппозиционер, которому важно: сказать! в прямом эфире! эту неудобную! правду! Именно так, с дрожью и восклицательными знаками. Это вопрос в духе «а не считаете ли вы, что вся страна прогнила до основания и тут уже ничего не исправить?!» Ничего удивительного, что ответы на такие вопросы всегда будут немного в сторону, раз главное для спрашивающего — не получить ответ, а обозначить собственную позицию.

 

Но поскольку современной политике нужны элементы шоу, нужны и такие вопросы. На самом деле суть их и функция именно такая: добавить происходящему драйва и вибраций. Зритель не переключит, Путин скажет то, что считает нужным сказать, а журналист получит минуту славы. Всем хорошо, поезд общественной дискуссии идет весело и мигает огоньками.

 

Но к счастью, это еще не всё. 

 

Еще есть региональная пресса, представленная двумя принципиально разными типажами. Первый, проигрышный — это журналист регионального СМИ, пытающийся присоединиться к федеральной (а то и международной) повестке с «умным вопросом» о судьбах Родины и глобальной цивилизации. Скучнее этого ничего нет в принципе. Второй типаж, выигрышный — это региональный журналист, вцепившийся в шанс побыть региональным лоббистом хоть четыре минуты. И вот здесь начинается живая жизнь.

 

Всегда круто, когда люди спрашивают о своем, о важном. Задают вопрос про свой город или про судьбу отрасли, с которой связан город. Просят справедливости в расследовании уголовных дел.

 

Выступают от имени «пенсионерок из Нижневартовска». Это не так зрелищно, но после таких вопросов колеса бюрократических машин в регионах начинают вращаться чуть иначе. Губернаторы тоже не дураки и пресс-конференцию смотрят. Кстати, для таких вопросов не обязательно быть из региона — что и доказал в этот раз журналист РБК, попросив помощи президента в уголовном деле против своего коллеги.

 

И честно говоря, я променяю пять вопросов о геополитике и коррупции от политической тусовочки на один лишний вопрос журналиста из маленького городка. От него будет больше пользы обычным людям.