Асад в переводе с арабского означает «Лев». И это символично, поскольку старший Асад, Хафез, родоначальник своеобразной династии сирийских президентов, на протяжении десятилетий утвердил себя не только в восприятии сирийцев, не только в масштабах Ближнего Востока, но и в глазах всего мира как величественный и мудрый правитель.

Хафез Асад. Фотохроника ТАСС

В лучшем восточном стиле он умело, как немногие в мире, маневрировал между двумя противоборствующими сверхдержавами — СССР и США, между социализмом, объявленным Сирией государственной доктриной, и гибким отношением к мелкому и среднему национальному капиталу. Сирия Асадов менее всего напоминает концлагерь. При этом надо сказать, что даже он недооценивал глубины двуличности «цивилизованного Запада», не распознал его во всей красе. Это досталось в удел его сыну и преемнику Башару.

Откуда такое благодушие? Возможно, его истоки в том, что старший Асад на протяжении многих лет был надёжно прикрыт от посягательств извне могучим Советским Союзом. Отсюда его довольно жёсткая и непримиримая, куда более непримиримая, чем у Башара Асада, политика в отношении радикальных исламистов.

Как тут не вспомнить силовое подавление вооружённого восстания «Братьев-мусульман» в городе Хаме в 1982 году — по приказу Хафеза Асада. Тогда на подавление вооружённого мятежа были брошены не только сирийские спецслужбы, но и вооружённые силы вплоть до тяжёлой артиллерии и танков. Погибло, по, быть может, завышенным оценкам, свыше десяти тыс. человек. Но в мире эти события не получили широкой огласки именно по той причине, что режим Асада находился под ядерно-политическим зонтиком СССР.

Тогда это сработало. Впрочем, сам факт мятежа свидетельствует о том, что корни нынешнего религиозного конфликта в Сирии достаточно глубоки.

Начиная с послевоенного периода, а особенно с приходом к власти клана Асадов в Сирии непрерывно правят алавиты. Это небольшая секта в рамках шиитского направления ислама со строго замкнутой эзотерической религиозной платформой (некоторые исследователи даже оспаривают шиитскую принадлежность алавитов) и изначально изолированным от всего мира образом жизни, преимущественно в горных селениях юго-запада Сирии. Об алавитах почти ничего не было известно до возвышения Асада. Само же это возвышение произошло поистине чудесным образом.

В таком стечении обстоятельств можно увидеть высший смысл. После Второй мировой французская колониальная администрация времён мандата над Сирией, готовясь к предоставлению этой древней стране независимости, начала формировать национальные вооружённые силы. Однако местная суннитская верхушка, представлявшая подавляющее большинство населения страны, считала недостойной для своих сыновей службу в армии и откупалась от неё. Первые военные училища в основном формировались за счёт выходцев из отсталых слоёв населения, в том числе из алавитов.

Башар Асад — продолжатель политики своего отца. Фото Валерия Шарифулина — ТАСС

Так, сам Хафез Асад, оказавшийся в числе будущих офицеров, практически не умел читать и писать… Но ему удалось быстро выдвинуться без протекций, без клановой поддержки. Он окончил колледж ВВС, а потом попал в СССР на военную стажировку и учёбу. Побывал в Москве, в Киеве, послужил в Киргизии. Советская армия произвела на молодого сирийца сильное впечатление. Уважение к нашей стране он сохранит на всю жизнь.

Затем, когда в 1960-е годы не только в Сирии, но и в других арабских странах прошла волна государственных переворотов, к власти вполне закономерно пришли молодые офицеры, вооружённые привлекательной по тем временам идеологией арабского социалистического возрождения. В партию БААС Асад вступил ещё несмышлёным подростком, а к 1960-м годам его позиции окрепли. После одного переворота Асад возглавил ВВС, а затем и все вооружённые силы Сирии, а после второго, в 1970-м, стал премьер-министром Сирии. Вскоре его выбрали и президентом, хотя выборы были по большей части декоративным актом. Власть Асад держал крепко. Череда государственных переворотов в Сирии завершилась.

Партия БААС, что характерно, захватила власть не только в Сирии, но и в Ираке. Придя к власти, сирийские алавиты, естественно, были вынуждены формировать структуру режима с учётом того, что они составляли мизерное меньшинство (меньше половины процента) от общей численности населения. Режим приобрёл кланово-религиозный характер. Все основные должности в армии и спецслужбах жёстко контролировались алавитами.

Понимая уязвимость такой модели правления, старший Асад старался смягчить конструкцию власти путём предоставления второстепенных постов в партии и правительстве выходцам из других конфессиональных групп. Таким образом, ко времени завершения его карьеры сирийская элита представляла собой довольно пёстрый в этноконфессиональном отношении конгломерат сил, стержнем которого справедливо считалось алавитское господство.

Это не могло не вызывать недовольство 60-процентного суннитского большинства, как бы ни старались алавиты придать режиму общенациональный размах. Однако сунниты роптали без особой ярости. При всех противоречиях режим оказался невероятно устойчивым! Сказались глубинные традиции восточной деспотии, сработала силовая вертикаль алавитской власти… К тому же Сирия традиционно на протяжении многих тысячелетий оставалась образцом феноменальной веротерпимости. В сравнении с другими странами региона это просто бросается в глаза.

Здесь веками бесконфликтно соседствовали и до сих пор соседствуют представители трёх монотеистических религий: ислама, христианства и иудаизма. А вспышки религиозного радикализма практически всегда вызывались внешними провокациями. То самое бурное восстание «Братьев-мусульман» в Хаме было вызвано не столько накопившимся недовольством суннитских кругов, сколько подрывной деятельностью западных спецслужб через египетскую штаб-квартиру этой радикальной и воинственной исламской организации.

Политика Хафеза Асада сравнительно быстро дала блестящие социально-экономические результаты. Централизованный госсектор, уберегавший население от нищеты, удавалось успешно сочетать со свободой перемещения и предпринимательства для местного (в основном суннитского) мелкого и среднего бизнеса. Фактически это была модель социализма с человеческим лицом. В рамках официальной идеологии люди могли свободно ездить по миру. Учиться, торговать, сотрудничать… И в то же время жили в Сирии в безопасности. Простой пример: на излёте правления старшего Асада в 1980-е годы, когда мне довелось несколько лет работать в советском посольстве в Дамаске, в стране за год совершалось в среднем 6–7 убийств на 14 млн населения. И не менее половины преступников удавалось поймать. Их публично вывешивали в мешках на одной из центральных площадей Дамаска…

Возможно, Сирия была в те годы одной из самых социально безопасных стран мира. Разговоры же о чудовищных репрессиях, о тайных застенках сирийских спецслужб — не более чем обычный для пропаганды досужий вымысел. Каждое государство обязано защищать себя от внутренних и внешних врагов, и без насилия здесь не обойтись. Если отдельный человек может и даже должен быть мягким, добродушным, то никакое государство не может быть таковым, ибо оно по самому естеству своему выражает коллективную волю народа к выживанию и самозащите. С этой точки зрения сирийский режим был ничуть не более диктаторским и репрессивным, чем любой другой режим на Ближнем Востоке.

Второй из Асадов, которого мне довелось знать, — Басиль, старший сын президента, и судьба его, на мой взгляд, несёт на себе оттенок промыслительности. Первоначально старший Асад планировал передать власть именно ему. Басиль Асад ещё в мою бытность в Сирии успел стать генералом сирийской армии и успешно развивал политическую карьеру. Однако в 1994-м, в 32 года, он погибает в автокатастрофе по пути из Дамаска в международный аэропорт. По моим впечатлениям, Басиль обладал довольно вспыльчивым нравом и склонностью к резким поступкам. Смог бы он выдержать то колоссальное психологическое, интеллектуальное и эмоциональное напряжение, которое легло на плечи его брата Башара в годы Гражданской войны и западной агрессии, продолжающейся и поныне?

С этой точки зрения выдвижение Башара Асада из исторической тени выглядит оптимальным. Обладая незаурядной эрудицией и качественным образованием, полученным в Великобритании, гибкостью ума и стойкостью характера, унаследованной от отца, будучи одновременно философом и воином, третий Асад сумел пятнадцать лет назад адекватно заменить великого Хафеза на посту руководителя Сирии.

Важное отличие между ними состоит в том, что сыну довелось сбросить иллюзии в отношении Запада, которые всё-таки питал старший Асад. Если Хафез Асад, отдавая предпочтение альянсу с Советским Союзом, исповедовал идею равноудалённости, то Башар, лишившись советского «зонтика», сполна ощутил все «прелести» западного отношения к уязвимым странам и народам. Всю лицемерность экс-колонизаторов. Думается, что в лице нынешнего президента Сирии Россия получает куда более надёжного стратегического союзника, чем старший Асад…

Если в результате взаимодействия регулярных войск Сирии с российскими ВКС в ближайший год-два удастся полностью очистить страну от террористов разных мастей, то Башар Асад как герой-победитель, за спиной которого будет стоять опытная и хорошо вооружённая армия, может сформировать новый военно-политический блок на Ближнем Востоке, к которому примкнёт не только Иран, но и рвущиеся к собственной государственности курды, палестинцы, иорданцы и ряд других участников ближневосточного конфликта, недовольных как Западом, так и «жирными котами» Персидского залива. Что очень важно, эта новая ось будет опираться на постоянное военно-политическое присутствие России в регионе, начало которому было положено созданием нашей авиабазы в Латакии и появлением наших кораблей в акватории Банияса, Тартуса и той же Латакии.

Нападки массмедиа на Башара Асада под надуманным предлогом его антидемократичности ничего, кроме смеха, не вызывают. Благодаря целой серии серьёзных политических преобразований младший Асад сумел реально расширить права всех основных политических и конфессиональных групп Сирии. На его примере мы можем убедиться в том, что самым оптимальным способом демократизации любой восточной тирании является не насильственное вторжение в исторический процесс, а ставка на естественную преемственность власти, в результате чего более жёстких отцов меняют более умеренные и терпимые сыновья.

Точно такая же судьба ожидала режим Саддама Хусейна в Ираке и Муаммара Каддафи в Ливии. Но Запад, прервав естественный процесс, не только не достиг объявленного результата — демократизации этих обществ, но и вверг их в кровопролитный хаос развала. На десятилетия вперёд сама возможность восстановления там государственности и порядка похоронена. В случае отстранения Асада — а ведь на этом настаивает администрация США! — та же судьба ждёт и Сирию.