Шаткий баланс в Китае

Страх социальной нестабильности в Китае уже на протяжении долгого времени сдерживает усилия правительства в проведении экономических и структурных реформ. Спустя три десятилетия после безудержного и неуправляемого роста лидеры теперь лицом к лицу встали перед моментом, когда перемены не просто желательны – они стали необходимостью. Глобальная экономическая система переживает перебалансировку, экономические силы становятся более рассеянными, и китайская экономика, основанная на экспорте и инвестициях, как и ее региональные предшественники, во многом исчерпала себя.

Пекин рассуждает о переходе на экономику, основанной на внутреннем потреблении, такой экономики, которая меньше подвержена капризам международной торговли и в целом более устойчива. Однако это вовсе не простая смена моделей, особенно в такой стране, где именно правительство диктует необходимость перехода в короткий виток времени.

Десятилетия неэффективности и перепроизводства в экономике, значительные избыточные мощности в одних отраслях и недостаток мощностей в других, широкораспространенная культура защиты собственных интересов на местах, а также коррупция – все это еще сильнее усугубляет сложность в желаемом переходе к новой модели.

Любое из изменений, без альтернативы, приводит к росту безработицы, к ряду существенных сокращений экономических показателей, к переменам к совокупному балансу власти среди элит Компартии Китая. Более того, партия больше не может полагаться на ее инструмент социальной сплоченности – больше не может обещать, что все будут богатеть, даже обещать, что некоторые разбогатеют чуть погодя. Партия, наоборот, делает упор на "новую норму" - то есть медленный рост и невысокие показатели. 

Ограничения на внутреннюю миграцию, увеличение разрыва между интересами центральных и местных органов власти, а также наличие хорошо устроенного среднего класса, который сосредоточил свое внимание на достижении следующего уровня социальных прав, в частности по вопросам охраны окружающей среды – все это делает Китай более подверженным социальной нестабильности, что в свою очередь еще сильнее отдаляет возможность экономических реформ.

Согласно данным множества источников, ежедневно число протестов в Китае доходит до 500 в Китае, и по непроверенной информации, это число постоянно растет. Споры по трудовым вопросам, жалобы на действия местных правоохранительных органов, случаи коррупции и злоупотребления властью на местах, нескончаемые проблемы этнических и религиозных прав, вопросы с загрязнением окружающей среды, консервативность общества, понимающего необходимость перемен, но желающего их "там, но только не у нас" - все это является драйвером протестов, начинающихся от индивидуальных и доходящих до 10 000 участников. Решение проблемы общественных протестов – это еще одни дополнительный случай, где расходятся местные и центральные власти.

Часто экономические реформы, спущенные в провинции из Пекина, реализуются спустя рукава, и даже полностью саботируются, потому что могут вызвать кризис занятости. И напротив, местные власти "стараются" так сильно, что Пекину приходится "реформировать" образ Компартии. Однако социальное недовольство, несмотря на его рост в Китае, еще не переросло возможности государства по его регулированию

Нынешняя консолидация власти в руках председателя Китая и генерального секретаря КПК Си Цзиньпина – часть преодоления институциональной инерции, оставленной в наследство от Дэн Сяопина, которая была создана для смягчения капризов системы лидерства, оставленной со времен Мао Цзэдуна. Подобный консенсус полностью ликвидировал возможность даже для высшего лидера, такого как Дэн Сяопин, взять курс, который бы завел Китай слишком далеко от магистрального пути. Консенсус работал хорошо во времена экономического роста и процветания, но он не работает хорошо, когда надо принимать непростые решения и действовать быстро.

Совокупная направленность лидерства, основанного на согласии – попытка избежать социальной нестабильности, смягчить последствия реформ, которые могли бы привести к реакции в обществе. "Один шаг вперед, два шага назад" ( название известной работы В.И. Ленина – Y) – таковы были социальные реформы поздних 90-х и начала 2000-х. Китайские лидеры на протяжении долгого времени понимали важность перемен во структуре экономической системы, но избегали делать этого, пиная банку реформ вперед по дороге, или производя действия минимального эффекта, которые никого не устраивали, и даже приводили к непредвиденным социально-экономическим последствиям. Так как личные интересы некоторых лидеров все же играли некую роль в этих процессах, беспокойство о том, что реформы могут привести к безработице и социальной дезорганизации, и их надо избегать не было лишено оснований. Идея централизованного лидерства – это не только идея того, что непростые решения можно принимать, но того, что их можно навязывать. Масштабная антикоррупционная чистка – эта часть этой модели, которая позволяет разрушать сети отношений внутри партии, которые давала возможность рассчитывать чиновникам на безопасность и продвижение по службе. 

Как предполагается, это сломает сопротивление местных властей, что приведет к более эффективным социальным преобразованиям, это также дает Пекину уверенность в том, что он может в значительной степени управлять социальными потрясениями. Внутренние медиа под контролем, и пропаганда сильных националистических настроений также служит методом управления, который, однако, служит более для сдерживания социальной нестабильности, чем для ее подавления.

Беспокойство Пекину создают не социальные протесты сами по себе, это обычное дело в стране, где нет другого легального способа выразить разочарование или несогласие, некоторое число протестов может служить клапаном для выпускания общественного недовольства. Гораздо большее беспокойство вызывает социальная нестабильность, которая пересекает рамки региональных и социально-экономических барьеров. Сотни не связанных между собой протестов, каждый из которых может быть решен как местный инцидент, хотя бы и несколько из них и могли быть устранены силами местных органов безопасности, в большей степени управляемы. Но протестные движения с центральной координацией, распространяющиеся между регионами, и проповедующими цели, которые совсем не поддерживают святость Компартии, могут стать для нее более острой угрозой.

У Китая есть история полурелигиозных социальных движений, военные группы и повстанцы распространялись во времена экономической и политической борьбы. Начиная от движения Белого лотоса, до Тайпинов, Ихэтуаней и  Фальунгун – все эти течения представляли опасность не столько из-за их насильственной природы (не все они носили агрессивный характер при своем зарождении), но из-за их возможности стать конкурирующими с Компартией Китая центрами власти, отвергающими идею ее лидерства.

В 1774 году повстанцы из движения "Белого лотоса" получили поддержку от работников транспортной инфраструктуры – частных перевозчиков на баржах по каналу между Хуанхэ и Янцзы – а также неудовлетворенных жизньб чернорабочих кули. 

Восстание Тайпинов, произошедшее в 1853-1864 годах, опиралось на разнородные классы недовольного общества, которое объединило свои интересы в свержении правления маньчжурской, чужеродной династии.

Восстание Ихэтуаней ("Восстание боксеров") – в 1900 году сформировалось в рядах крестьян и рабочих при ухудшающейся экономической ситуации в Китае. И хотя правительство попыталось использовать недовольство бунтарей для борьбы с западными державами, опираясь на разъяренных подданных, однако окончилось взятием Пекина армией западных держав и ускорило падение императорского Китая.

Движение Фалуньгун, возможно, напугало Пекин сильнее своей возможностью собрать 10 000 человек, которые молча окружили главные правительственные здания в столице. Еще большую проблему создавало то, что движение охватило все слои общества – от рабочих мигрантов до членов партии. 

Пекин, как известно, уничтожает практически все – от религиозных организаций до сетевых структур, - все что может представлять хоть какую-то альтернативу партии. Страх основывается на том, что эти организации, пусть они даже и не носят характер протестных, могут создать прецедент согласия в обществе, который может отвергать или даже активно противостоять диктату КПК. В однопартийной системе такие образования не могут восприниматься толерантно. Совсем недавно, внимание Китая привлекли организации другого типа, которые могут стать источником объединения оппозиции – борцы за экологию.

С одной стороны средний класс в Китае добивается улучшения качества жизни, требует безопасности воды и воздуха, а с другой стороны китайские крестьяне недовольны отъемом земли под строительство фабрик, которые становятся источником химического загрязнения. На местном уровне борьба за экологию разрешается Пекином, но его потенциал, который может быть преобразован в широкое движение, соединяющее регионы и социальные классы – делает его объектом пристального внимания властей. Местные проблемы – жалобы на фабрики и чиновников – могут быть расширены до требования отчистить воздух, отчистить воду и даже отчистить государство от коррупции. Связи, которые объединяют движение – это как правило местные юристы, которые помогают местным жителям в понимании законов и установлений, а также сообщают им способы противостояния. Именно поэтому в последние годы увеличилось число информации о задержанных юристах.

Политические тренды и усиливающиеся группировки

Пока власти на местах сосредоточенны на местных протестах, в центре больше беспокоятся об объеме или даже масштабе нестабильности. Цель центра – заморозить протесты на локальном уровне.  Такая разница в подходах – дополнительный фактор трений между центром и регионами. 

Одна из проблем антикоррупционной чистки центра в том, что она, в какой-то степени, становится контрпродуктивной. Чистка должна была заставить местных чиновников склониться перед волей центра или некоего удаленного управленца. Однако политика центра игнорировалась или саботировалась слишком много раз. С одной стороны, к примеру, попытки консолидировать сталелитейную промышленность через закрытие фабрик, производящих ниже определенного порога, привели к некоторому росту производства стали, нежели к росту числа закрытых фабрик. Однако поступает информация, что у антикорруцпионной чистки есть и обратный эффект. Вместо того, чтобы открыто игнорировать нововведения Пекина, и для того, чтобы защитить местные производства от безработицы, местные органы власти откладывают применение мер, не информируя Пекин о быстром росте на местах, - такие чиновники становятся целью в антикоррупционной кампании.  Координация усилий между центром и периферией продолжает напоминать бой. 

Однако, возможно, большую проблему для Пекина представляет то, что затянувшаяся и углубляющаяся чистка ведет к большим страхам и неопределённости среди членов партии, что, в свою очередь, ведет к образованию уже реальных группировок влияния для защиты своих интересов. Слухи и утечки, окружающие дело Бо Силая и Чжоу Юнкана, включая планы по свержению Си, усиливают степень этих рисков. Культ личности Си Цзиньпина, однако, и консолидация власти в принятии решений, могут дать Пекину пространство для быстрого реагирования и высокой сопротивляемости рискам. Однако эта ситуация оставляет возможность сделать из Си главного обвиняемого в провалах, а также козлом отпущения для тех, чьим интересам он угрожает.

Подготовка к будущему

Интенсивность борьбы интересов будет нарастать по мере подготовки к новому пятилетнему плану развития и приближения к партийному съезду в 2017 году, на котором, как ожидается, Си объявит о своем преемнике. Все, возможно, согласятся, что партия должна остаться у власти, но чиновники смотрят в будущее, в котором обещания о десятилетиях будущего роста и гарантированной стабильности – больше не работают. В такой системе, где любой может попасть под пресс чистки в любой момент, и не может больше смягчить удар системой многочисленных связей – в этой новой системе требуются новые механизмы безопасности от возможных рисков после потери должности. Улететь за границу? Эту опцию Си уничтожил. В такой ситуации остается возможность выстраивать системы связей, которые бы могли противостоять переменам, и это также предъявит для Китая новый уровень политических рисков.

Реформы проводятся не просто и не быстро, и механизм центрального контроля в Китае подвергается жесточайшему тесту. По мере углубления реформ – растет социальное недовольство, и власти балансируют на линии между возможностью позволить выпустить недовольство и снять давление, и предотвращением объединения интересов, которые могли бы бросить вызов самой КПК. В то же самое время антикоррупционная чистка – необходимая и для экономики и для политического контроля – ведет к умножению сопротивления на политическом уровне. Долго откладывающиеся реформы – теперь необходимость, и Пекин не может остановить их только лишь из-за своего шаткого положения. Однако все это происходит за кулисами, в мире подковерной борьбы, на фоне того, как зреет реальный кризис, в котором социальная нестабильность стала проблемой, а политические группировки превратились в фактор дестабилизации.

Роджер Бэйкер 

Strategic Forecasting Inc.  американская частная разведывательно-аналитическая компания. Основана в 1996 году американским политологом Джорджем Фридманом, который возглавляет компанию до сих пор.