Война на Ближнем Востоке выходит на новую стадию. Россия и Запад усиливают удары по террористическому халифату, который объявлен главным врагом всех и вся. При этом так и не понятно, чем он является на самом деле: выросшей снизу моделью государства, использующего террор для своего становления, или высаженным на пустынную почву проектом? И можно ли в принципе его победить?
С тем, что война на Ближнем Востоке угрожает безопасности и других регионов, сложно спорить. И Россия, и Европа слишком сильно связаны с Ближним Востоком, чтобы просто наблюдать за происходящим там пожаром. США имеют там скорее гегемонистские интересы, чем национальные, и как раз их силовые действия в регионе и стали одной из важнейших составляющих нынешнего хаоса на Ближнем Востоке.
Длящаяся двенадцать лет иракская смута и продолжающаяся четыре года сирийская война всегда воспринимались, в первую очередь, как региональные события, пусть и в контексте происходившего на всем Большом Ближнем Востоке – от Ливии до Афганистана – и на фоне большого противостояния Запада и исламского мира. Но в последний год, после образования «Исламского государства», на первый план вышел не региональный, а глобальный аспект: халифат как террористическая организация официально объявлен главной угрозой мировой безопасности и стал врагом номер один для большинства как региональных стран, так и великих мировых держав.
В последние два месяца боевые действия против халифата, которые до этого вели, с одной стороны, сирийцы и иранцы, а с другой – иракцы и США вместе с их коалицией, вышли на качественно новый уровень. После того как Россия начала операцию в Сирии, можно говорить о том, что борьба с халифатом становится приоритетом, оттесняя на задний план внутрисирийский конфликт. Если сильнейшие мировые державы обрушатся на территорию, контролируемую халифатом, то понятно, что рано или поздно в союзе с региональными силами они его уничтожат. Вопрос только в том, что именно будет уничтожено?
Ответ на этот вопрос зависит от двух вещей: от того, как оценивать современный терроризм, который можно безо всякого разжигания назвать «исламистским терроризмом», и чем считать «Исламское государство».
Для одних «исламский терроризм» – это реакция на экспансию Запада в исламский мир, несимметричный, но в целом справедливый ответ на те страдания, которые принес процесс колонизации и вписывания мусульман в глобальный проект.
Для других это ответ отсталого, реакционного исламского мира на попытки его просвещения, секуляризации и европеизации, вдвойне опасный тем, что он не просто отрицает «дары прогресса», но и стремится подчинить Запад, воспользовавшись его толерантностью, падением силы духа и религиозной пустотой.
Для третьих все эти «Аль-Каиды» и ИГИЛы просто-напросто инструмент англосаксонских спецслужб, используемый и для стравливания европейцев и мусульман, и для хаотизации исламского мира, и для, в конечном счете, оправдания экспансии Запада на Ближний Восток.
Все эти теории можно весьма аргументированно «доказать», но в реальности мы, конечно, имеем сложный симбиоз сразу нескольких факторов.
Убивать людей нехорошо в любом случае, независимо от того, делает это маньяк-убийца, пьяный дебошир или идеологический фанатик. Но идейный террор (когда он не индивидуальный, то есть имеющий целью убить конкретного человека) направлен ведь не просто на убийство как можно большего числа обычных людей, он обращен к обществу, к государству, которые он таким образом стремится изменить, заставить отказаться от поддержки тех или иных идей или действий.
Через массовые убийства обычных граждан террористы хотят добиться своих целей – национальных, религиозных, глобальных. «Дайте свободу моему народу! Выведите свои войска с моей родины! Прекратите убивать моих единоверцев!» – этот набор лозунгов мы слышали во время войн в Чечне, и за наведение там порядка Россия заплатила десятками терактов. Кто их организовывал? Разные люди. Сначала больше местные, а со временем все чаще пришлые – как исламисты, так и нет. Тогда, особенно в первую чеченскую, террор не привязывали жестко к «исламизму», тем более к международному. Но после 2001 года с террором столкнулся и Запад – сначала США, а потом и Европа.
Тут все было проще. Ответственность легла на «Аль-Каиду», которая сама всячески расписывала необходимость всемирного джихада и освобождения мира ислама от крестоносцев, безбожников и власти отступников от истинного ислама. Вроде бы все логично: есть конфликт двух цивилизаций – глобальной западной и исламской восточной. Вот он и принимает такие крайние формы: с одной стороны, сильной в организационном плане (культурная, финансовая и военная экспансия), с другой – слабой (террористические атаки). Вот и бен Ладен – его же американцы сами поддерживали в Афганистане против СССР, помогали, а он, разобравшись с одними «неверными», решил продолжить войну и с другими. Все логично?
Но вот только последующие события как-то подорвали веру в самостоятельность «Аль-Каиды» – после вторжения Штатов в Афганистан, а потом и Ирак не произошло ни одного теракта на территории США. Даже против американских граждан за границей, против посольств или баз, разбросанных по всему миру, никто толком не организовал ничего громкого и с массовыми жертвами. И это такая продвинутая террористическая организация, которая смогла устроить 11 сентября?
Только в том же оккупированном Афганистане со временем начались теракты – ну так это сами афганцы-талибы и боролись с оккупантами. Никакими усиленными мерами безопасности, принятыми в США после 2001 года, такую неуязвимость не объяснить, а значит, дело в том, что в лучшем случае возможности «Аль-Каиды» были сильно преувеличены, а в худшем мы имели дело с операцией, проведенной кем-то другим.
Но даже если исходить из того, что 9/11 спецслужбы просто «проспали» (или случайно заигрались с агентурой), то в дальнейшем жупел борьбы с террором Штаты уже использовали как прикрытие для внешней экспансии. Нет, конечно, и тех, кто хотел взорвать что-нибудь американское, они тоже уничтожали, но все-таки дроны и ракеты убивали и множество участников внутренних гражданских войн и конфликтов в исламских странах, которых потом записывали в «Аль-Каиду». Разворошив немалую часть Большого Ближнего Востока, американцы посеяли в том же Ираке реальные гроздья гнева – взошел настоящий, глубинный терроризм.
Но кого убивали в Ираке? Сунниты, которых американцы убрали от власти, взрывали шиитов, часть шиитов восставала против американцев. Гражданская война вместе с сопротивлением оккупации. Но потом американцы ушли. А вскоре в ходе «арабской весны» заполыхала соседняя Сирия, где внешнее инспирирование внутренних противоречий привело к полноценной гражданской войне с участием иностранцев, причем как в индивидуальном качестве, так и в виде поддержки иностранными государствами противников Дамаска.
Появление «Исламского государства» в прошлом году до сих пор является загадкой. Понятно, что сунниты, жившие уже много лет на поле боя в Ираке и Сирии, устали от войны, и, в принципе, организация исламистов, обещающая прекратить межплеменные разборки, навести порядок и организовать мирную жизнь, получила бы поддержку.
Например, в Сомали в начале нулевых, в ходе длившейся уже больше десяти лет гражданской войны кланов отряды т.н. исламских судей довольно быстро сумели установить контроль над большей частью страны. И восстановили бы большую часть рухнувшего государства, если бы не иностранное вмешательство (соседям не нужно было возвращение единого Сомали, а в США считали сомалийских исламистов ячейкой «Аль-Каиды»). Но в Сомали не было никакого террора к иноверцам и иностранцам (правда, их и самих практически не было), да и сами законы шариата (по которым и так живут во многих исламских странах, вопрос только в том, насколько жестко их соблюдают) не вызывали никакого протеста у сомалийцев, благодарных за установление порядка.
Но совсем не то мы видим в исламском халифате: вместо простой организации жизни на «освобожденной» территории начинается призыв ко всем «настоящим мусульманам» в мире помочь своим братьям, объявляется о планах построения всемирного халифата, объединяющего все территории, населенные мусульманами, провозглашается война с крестоносцами, то есть с Западом.
То есть это явно не просто местный проект, базирующийся на недовольстве населения хаосом и внешним вмешательством. Местная база очень важна, она позволяет заложить фундамент, иметь точку сборки, создать пример для подражания, но она вторична. Тут же подключаются присягнувшие на верность халифату группировки в разных точках исламского мира, в том числе и те, у кого есть своя территория, например, в Ливии. Далее начинаются показательные казни – в основном иностранцев, не только журналистов (которых еще можно заподозрить в шпионаже), но и просто специалистов. Это новый вид террора, до этого практически не применявшийся – видеотеррор.
Ролики с массовыми казнями создают халифату на Западе, в России, да и на Востоке образ «силы зла», но одновременно привлекают к нему наиболее радикально настроенных «борцов за исламское счастье». В первую очередь из мусульманских общин Запада. Но в целом тысячи молодых людей едут со всего света, в том числе и из России.
Образовавшееся новое и никем не признанное государство не нуждается в признании существующих государств, ведь практически всем им оно само объявило войну – как через потенциальные территориальные претензии, так и через объявление их властей отступниками от настоящего ислама или врагами мусульман.
С чем все-таки мы имеем дело? С попыткой самозваных джихадистов спровоцировать всемирную исламскую революцию? С провокацией против ислама со стороны сил, заинтересованных в контроле над арабским миром? С операцией по организации большой войны на Ближнем Востоке, с вовлечением в нее не только всех соседних государств, но и Европы и России, с целью как контроля над Евразией, так и переформатирования всего Большого Ближнего Востока? Говоря проще, у кого контрольный пакет в проекте «Исламского государства»?
Нет ответа. Слишком много отвлекающего шума, дезинформации, переплетения самых разных, взаимоисключающих интересов – как непосредственно соседей халифата на Ближнем Востоке, так и глобальных игроков. Попытка использовать его против Асада лишь часть игры, в которую на самом деле только на региональном уровне вплетены и курдский, и иранский, и саудовский, и палестинский вопросы. Халифат слишком мутен и одновременно слишком сложен – ни его происхождение, ни его сегодняшний день не ясны.
Кто командует военными силами из местных и тысячами «понаехавших» со всего мира бойцов? Простые арабские парни, набравшиеся опыта в ходе гражданской войны? Бывшие зэки американских тюрем? Бывшие саддамовские офицеры и генералы? Гении компьютерных игр из старушки Европы? Кто придумал убивать заложников-иностранцев? А кто решил делать из этого видеопропаганду? С теми, кто покупает нефть халифата, еще можно разобраться, а кто из жителей Лондона или стран Залива играет и ставит на его победу? Все, начиная с личности «халифа» аль-Багдади, запутанно, причем часто осознанно.
Так с чем же воюет Россия? С невидимкой, с новой «Аль-Каидой»? Нет, перед Россией стоят две задачи.
Во-первых, помочь Асаду собрать максимально возможную часть Сирии и тем самым сузить точку опоры халифата. Для этого нужны военные победы над халифатом и мирные переговоры с местными племенами и кланами, живущими на его территории.
Во-вторых, Россия должна найти и уничтожить руководящее звено халифата в Сирии и Ираке, в первую очередь тех сторонников «мировой революции», которые особенно неровно дышат к нашей стране – по причине личного происхождения или прошлого боевого опыта.
И в процессе выполнения двух этих задач нужно будет сделать и самое главное дело: разобраться с тем, что все-таки это такое было – халифат. Ведь только в процессе его расшифровки и вскрытия станет понятно, «откуда исходит угроза миру».
