Почему фигура сирийского президента имеет ключевое значение в конфликте?
Ни для кого не секрет, что при общности декларируемых целей в Сирии (я имею в виду борьбу с терроризмом), участники процесса имеют весьма серьезные разногласия. Проявляются они, в частности, в том, кого именно считать террористами, а кого — просто оппозицией. С ИГИЛ все понятно, тут вопросов не возникает ни у кого. А вот остальных можно делить в зависимости от того, готовы ли они на диалог с действующей сирийской властью.
В общем-то, эта власть в лице президента Башара Асада с самого начала стала камнем преткновения. США и их ближневосточные союзники с 2011 года, с начала гражданской войны называли безоговорочный уход Асада единственным условием прекращения насилия и начала диалога (кого с кем, интересно?). Россия говорила и говорит, что Асад является единственным гарантом стабильности, и, кстати, абсолютно права уже хотя бы в том, что никакой альтернативы оппоненты Асада предложить не могут. Просто никакой единой сирийской оппозиции не существует, не существует единых лидеров и взглядов на будущее страны. Так что уход Асада означал бы приход к власти людей, которые просто не смогут ее поделить, что приведет к новому витку гражданской войны и уже полному хаосу, в который погрузятся все регионы страны. Или, что еще хуже — к захвату власти людоедами типа ИГИЛ или «Аль Каиды», что будет означать выход войны за приделы Сирии и Ирака и распространение хаоса на другие страны региона.
Все эти годы стороны оставались непримиримы в своих подходах. Однако угроза расползания ИГИЛ и российская воздушная операция несколько изменили ситуацию. И вот уже в конце октября-начале ноября стороны свои позиции по главному вопросу несколько смягчили, продемонстрировав готовность договариваться, чего раньше, на протяжении четырех лет войны, не отмечалось.
Сначала об изменении своего подхода объявили США. По словам Джона Керри, сказанным в интервью CNN за день до начала российской операции (думаю, в Вашингтоне о ней прекрасно знали), теперь они не настаивают на немедленном уходе Башара Асада, а говорят о «плавном переходе» власти. Позднее представители Госдепа не раз подчеркивали, что Башар Асад не может быть частью нового переходного правительства, однако это не означает, что он «должен уйти завтра». При этом, Вашингтон не уточнял, когда может начаться политический переход, и как долго он продлится.
30 октября, после завершения министерской встречи в широком формате по сирийскому урегулированию в Вене, министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что судьба Асада остается предметом разногласий между Москвой и Вашингтоном. «Мы убеждены, что решать этот вопрос должны сами сирийцы в контексте политического процесса». 3 ноября официальный представитель МИД Мария Захарова неожиданно сказала, что Россия не настаивает на сохранении у власти действующего президента Сирии, однако решительно выступила против идеи смены режима как решения сирийского кризиса. И подчеркнула, что вопрос должны решать сами сирийцы.
Еще перед началом венских переговоров о поддержке идеи шестимесячного переходного периода с последующим проведением выборов, на которых решилась бы судьба Асада, заявил Иран, который впервые принял участие во встрече по Сирии. Стоит ли упоминать, что Тегеран во все времена являлся главным региональным союзником Дамаска и, как и Москва, всегда был решительным сторонником сохранения у власти Башара Асада?
Так в чем тут дело? Неужели фигура Асада действительно имеет такое историческое значение, и готовы ли стороны на реальный компромисс.
Самой главной проблемой для Асада стало то, что его страна в числе многих оказалась в 2011-м году в центре т.н. «арабской весны». Однако, в отличие от властей Йемена, Туниса и Египта, власть в Сирии не только не пала практически без единого выстрела, но и смогла продемонстрировать значительную поддержку населения. И, в отличие от власти Ливии, сумела удержаться даже в условиях гражданской войны.
Конечно, следует учитывать, что и Каддаффи подавил бы свою оппозицию еще весной 2011 года, если бы не вмешательство НАТО. И то, что Асад, скорее всего, повторил бы его судьбу, если бы Москва после фактического «слива» Каддаффи не одумалась и не заслонила его от попыток Запада решить вопрос по ливийскому сценарию. Если бы Западу удалось ввести над Сирией бесполетную зону, как в свое время над Ливией, сегодня Сирия представляла собой то же самое, что и Ливия — страну с уничтоженной государственностью, раздираемую на части различными радикальными группировками. Тут еще стоит упомянуть, что раскол Сирии был бы еще глубже, учитывая то, что в Ливии был, по сути, межплеменной конфликт, а не межрелигиозный. А в Сирии гражданская война оппозиции против «кровавого режима» фактически вылилась в шиитско-суннитскую резню. И это в корне отличает ситуацию в Сирии от ситуации в других странах «арабской весны». И это, с одной стороны, не позволило событиям развиться по уже известному нам сценарию, с другой — создало сложнейший узел противоречий, для решения которого глобальные игроки и вынуждены искать компромисс. Появление на карте ИГИЛ и вовсе выбило последние козыри из рук сирийской оппозиции, якобы воющей за какие-то там идеалы свободы. Теперь идеалы свободы — это борьба с ИГИЛ, следовательно, их носителем может быть только тот, кто готов договариваться с бывшими врагами ради совместной борьбы с еще более страшным врагом. Как говорится, все личное отступает на второй план.
Чем же так не угодил Асад тем, кто требует его безоговорочной отставки, и столь ли безоговорочные эти требования? Тут стоит пояснить, что главными противниками Асада являются вовсе не Штаты, а Турция и Саудовская Аравия. И дело вовсе не в том, что, якобы, у того же Эрдогана к Асаду личная ненависть, хотя, случается, что и личное в большой политике имеет влияние. Просто Анкара и Эр-Рияд сегодня больше, чем кто бы то ни был, заинтересованы в том, чтобы в Сирии был хаос, Асад, как я уже писал, пока что противостоит этому хаосу и даже пытается с ним справится, и шансы на победу его после вмешательства России резко возросли. Анкаре и Эр-Рияду нужен там второй Афганистан, вторая Ливия, чтобы все воевали против всех, а они могли «разделять и властвовать». При этом, разумеется суннитские власти Саудовской Аравии и Турции категорически не приемлют варианта сохранения у власти алавитов, для них это всегда был больной вопрос, и Сирия наравне с шиитским Ираном всегда воспринималась в этих странах врагом. Победа Асада означала бы укрепление позиций Ирана в регионе, что категорически неприемлемо для саудитов.
Еще более неприемлемым для турок является урегулирование сирийского кризиса, в ходе которого курды, чей вклад в победу над ИГИЛ может стать весьма весомым, потребуют автономии. Им и требовать не надо, фактически они ее получили. С самого начала гражданской войны многие аналитики утверждали, что Сирии уже ни при каких обстоятельствах не сохранится в прежнем виде, и что условные границы между алавитским западом, суннитским востоком и курдским севером перестанут быть условными, как между тремя регионами Ливии, только тут, еще раз подчеркну, все сложнее, ибо противоречия еще и в религии. Курды своего уже точно не упустят. Вопрос в том, будет ли это автономия или заявка на независимый Курдистан. А такая заявка для Турции, которая сама стоит на пороге гражданской войны, самый кошмарный сон из всех возможных. Даже просто автономия в Сирии и Ираке. Поэтому Анкара так огрызается по поводу планов Вашингтона объединить курдских бойцов с остатками сирийской свободной армии для взятия столицы ИГИЛ и создания противовеса Асаду.
Кроме того, пока в Сирии идет война всех против всех, Анкара имеет возможность беспрепятственно атаковать позиции курдов, убивая двух зайцев: ослабляя их военную силу и не давая сконцентрироваться на борьбе с ИГИЛ, что только затягивает хаос. К тому же, именно Турция является главным бенефициарием торговли игиловской нефтью, и это тоже не последняя причина, по которой Эрдоган заинтересован в том, чтобы у соседей продолжалась перманентная война. Игиловская нефть для многих уже стала, как афганский наркотраффик. Кстати, торговля наркотиками и оружием, пожалуй, самые доходные виды предпринимательской деятельности после собственно, торговли нефтью. Так что, тут все просто: кому война, а кому мать родна…
Таким образом, мы видим, что главным раздражителем для ведущих региональных игроков является не сколько фигура Асада, сколько перспективаь урегулирования сирийского конфликта, которая кое-кого лишит заработка и вынесет за границы Сирии проблемы, которые решать придется ее соседям. Между прочим, опасность ИГИЛ очевидна для всех стран региона, в том числе и для Саудовской Аравии, которая «халифат» активно «накачивала», ведь «халифат» не скрывает своих планов относительно этой страны. Да и никому из тех, кто выпестовал ИГИЛ, не нужен настоящий халифат. Нужна только его угроза. Как только угроза перестанет быть виртуальной, всем будет не смешно. «Халифат» — это дикий зверь, которого надо держать в клетке — в границах Сирии и Ирака. Кстати, победа Асада в Сирии, будет означать его выдавливание в Ирак. И если в Ираке, Москва и Вашингтон не договорятся, монархии Залива могут столкнуться с серьезными проблемами.
Что касается США, как видим, они продолжают свою мантру о том, что Асад должен уйти, скорее по привычке. Ну, не может Америка взять и признать свою неправоту — ведь, если говоришь «А», надо говорить «Б», и следом может последовать признание ошибочности всей ближневосточной политики за последние четверть века. В открытую они этого никогда не признают. Но выборы, на которых Асад несомненно получит большинство, станут для них избавлением от неприятных, но вынужденных откровений. Все можно будет «свалить» на сирийский народ. Мол, мы не отказываемся от своей позиции по Асаду, но раз уж народ так решил…
Просто у США нет таких же кровных интересов в регионе, как у их союзников. В худшем случае они теряют в регионе влияние и терпят моральное поражение в качестве сверхдержавы. Потери же их союзников могут быть тысячекратно серьезнее. Поэтому Вашингтон не совсем понимает, что ему делать в регионе. Обама, которому на посту остался всего год сейчас судорожно пытается перестроить свою политику на Ближнем востоке, но он фактически лишен реальных рычагов власти, впрочем, сегодня все в Вашингтоне, даже его оппоненты понимают, что ситуация вышла из-под контроля. Именно этим и объясняются метания Америки, которым уже очень недовольны ее союзники. Это и «разрядка» с Ираном, что вызывает дикое негодование Израиля и саудитов, это и попытки заигрывания с курдами, что настолько выводит из себя Эрдогана, что он уже прямым текстом заявляет, что будет бомбить новых союзников Вашингтона, и плевать ему на натовскую солидарность.
Ну, а мы что? Нам есть о чем говорить как с Западом, так и собственно с сирийской оппозицией, разумеется, той, которая вменяемая. И тот, кто сегодня сможет собрать такую коалицию, которая смогла бы преодолеть разногласия ради общей цели, тот и сорвет главный куш. А что касается, личности Асада, то она и впрямь непринципиальна. Просто нужен центр, вокруг которого и будет строиться новая стратегия. Какой бы она не была неприятной для оппонентов, она на сегодняшний день единственно реальная. Посмотрим, что предложат нам наши «партнеры». Боюсь, пока что им предложить нечего, и они это понимают, от того и психуют…
