Евроинтеграция вне ЕС. Северная мечта шведских националистов
Оправданная критика вопиющих последствий затянувшегося евроэксперимента в экономической, миграционной и культурно-религиозной сферах, к сожалению, чаще всего ведется с позиций голого нигилизма. Дескать, раз не получилось у Брюсселя, любые интеграционные начинания заведомо обречены, и давайте вернемся к тому, с чего начинали… При этом никто не спешит уточнить, к чему именно надлежит вернуться? К национальным государствам? Феодальным княжествам? Племенным территориям? В какую дремучую первобытность нужно откатиться современному обществу, чтобы соответствовать невнятным чаяниям антиглобалистов, теоретическая беспомощность которых лишает силы законные претензии к деятельности существующих евроструктур?
Любому свободному от ложной националистической романтики наблюдателю очевидно, что в условиях существования единого экономического, информационного и, до определенной степени, культурного пространства игнорирование естественных интеграционных процессов сродни позе страуса. Региональная интеграция все равно будет нарастать, а добровольный отказ от определения ее форм и характера приведет лишь к тому, что ведущую роль в деле организации межгосударственного взаимодействия возьмет на себя кто-то со стороны. Ведь именно так получилось с ЕС, который из вполне эффективно работающего объединения стран «Общего рынка» превратился в инструмент направления, контроля и сдерживания государств Старого Света со стороны США. Идеология в ущерб экономике, неоправданное распространение вширь без структурной внутренней перестройки, обслуживание целей НАТО вплоть до полного растворения в политике Альянса, диктат искусственной политкорректности вместо взаимо-обогащения культур, – вот что отличает Евросоюз сегодня. Это – не свидетельства интеграции, а симптомы системного кризиса, чреватого крахом всего проекта.
Одним из факторов, все еще удерживающих ЕС на плаву, является отсутствие альтернативы имеющимся формам союзного строительства, вернее, тщательно культивируемый миф о ее отсутствии, вызывающий закономерную обеспокоенность привыкших жить единым домом европейцев. Чтобы покончить с обслуживающей чужие интересы брюссельской бюрократией, нужно перестать пугать общество исчезновением единого европейского пространства, но предложить новые, более комфортные условия совместного проживания. В сложившейся ситуации симптоматичным выглядит поиск более тесных форм связей между отдельными членами Евросоюза, а также европейских государств – за пределами ЕС. Свобода от идеологических ограничений делает неизмеримо более эффективным взаимодействие в экономической, политической и, в потенциале, военной сферах, снимает проблемы сохранения национальной идентичности и противодействия неконтролируемой миграции. Особенно показателен в данном отношении пример максимально тесного сотрудничества между Швецией и Финляндией, который, если бы не опасения шведских политиков навлечь на себя гнев Вашингтона и Брюсселя за создание альтернативного интеграционного проекта на территории Европы, можно было бы с успехом распространить на другие государства региона.
Необходимость объединения европейских наций на иной идеологической основе, нежели имитирующий выхолощенную американскую модель мультикультурализм официального Брюсселя, невозможно оспорить. Самый масштабный миграционный кризис за время существования ЕС, системные экономические проблемы, неспособность Союза отстаивать собственные европейские интересы, отличные от интересов США и НАТО, на международной арене – прямое следствие катастрофической близорукости европейских чиновников, не готовых реагировать на меняющуюся действительность, иначе как с позиций американской политической культуры, в которой они воспитаны. Не удивительно, что в подобных условиях появляются альтернативные брюссельскому европроекту модели региональной интеграции и новые политические силы, готовые взять на себя ответственность за их воплощение.
Гипотетическая Северная республика в составе Швеции, Финляндии, Норвегии, Дании и Исландии, а также, по возможности, стран Прибалтики, идею которой в течение последнего времени отстаивают шведские националисты, не так уж абсурдна, как это подается в официальных европейских СМИ. Характерно, что критики, не утруждая себя возражениями по существу, в большинстве случаев отметают данный проект как исходящий из среды «политических маргиналов». Но что тогда сказать о нынешнем Евросоюзе, который во многих отношениях вырос из разрабатывавшейся в Третьем Рейхе концепции «Новой Европы»? Да, именно радикальные силы первыми признали необходимость что-то менять в том неприемлемом порядке вещей, который сложился сегодня, но радикализм формулировок не свидетельствует о несостоятельности взглядов, источник происхождения идей не означает, что проблемы не существует и никаких перемен Европе не требуется.
Внутреннее устройство предполагаемого государства или скорее все же – надгосударственного образования, если очистить программные заявления его сторонников от неоромантической, революционной и антисемитской риторики, предполагает широкое применение инструмента прямой демократии, по аналогии со Швейцарией. То есть не воспитанный на американских учебниках «политический класс», а рядовые граждане будут определять, сколько принять к себе мусульман и сколько церквей переделать в мечети, сколько средств из собственного кармана выделить на чиновников и оборону, какие нормы поведения, культурные, религиозные и семейные ценности заслуживают признания и поддержки государства, а какие – нет. Так же как в самом центре «единой» Европы швейцарцы взяли и не разрешили возводить у себя минареты к ужасу еврочиновников: и пойди потом – обвини наиболее демократичную страну континента, да еще и не входящую в Евросоюз, в нарушении принципов толерантности.
С другой стороны, в отличие от Швейцарии, Северная республика, будь она унитарным государством, конфедерацией или межгосударственным союзом, могла бы иметь в своем распоряжение достаточно рычагов воздействия на международные дела, благодаря внеблоковому статусу, экономическому значению и объединенным вооруженным силам. Может быть, это излечило бы от паранойи нынешние прибалтийские правительства, разрывающиеся между необходимостью иметь защиту НАТО и ЕС, обремененную «темнокожими» мигрантами, или остаться без «темнокожих» и без «защиты». Единое государства обладало бы всей необходимой обороноспособностью, чтобы сделать крайне затруднительным и невыгодным нападение любого возможного противника, но при этом не возникала угроза глобального конфликта с применением ядерного оружия. Сам факт его существования стал бы залогом стабильного развития североевропейского региона.
А сколько перспектив открылось бы перед подобным союзным объединением в Арктике: согласованная позиция пятерых членов Арктического совета из восьми по любым спорным вопросам, второй по величине сектор в Северном Ледовитом океане, свобода от оглядки на Брюссель в делах, заведомо находящихся вне компетенции ЕС! Кроме того, учитывая, что Норвегия завершила демаркацию морской границы с Россией в Баренцевом море и больше не имеет разногласий с Москвой в этом вопросе, у экономически развитого, по-добрососедски настроенного партнера непременно появился бы доступ к ресурсам российского арктического сектора и доходам от эксплуатации Северного морского пути в Во-сточную Азию. Было бы желание…
Величайшей трагедией Европы является то, что находящиеся в меньшинстве сторонники самоизоляции в том или ином медвежьем уголке континента зачастую демонстрируют большее понимание реальных целей, средств и методов по-настоящему эффективной региональной интеграции, чем мыслящие американскими идеологическими штампами брюссельские бюрократы. Не удивлюсь, если «северная крепость» и другие подобные проекты действительно станут спасением классической Европы наций, единой экономически и политически при сохранении культурного разнообразия. Если существует какое-либо лекарство от американского потребительского обезличивания, с одной стороны, и толерантного растворения в миграционном потопе, с другой, – оно перед вами!
Источник: Pressbladet
Ino-News
Источник: cont.ws.
Рейтинг публикации:
|
