«...А жабы лапы тянут»
Удивительная вещь: есть три разные точки зрения на одно явление, и все они – не то чтобы правильные, а имеют право на существование. Нобелевскую премию по литературе получила белорусская писательница Светлана Алексиевич и сразу взорвала мозг всем, кто о ней знал, ее читал, о ней хоть что-то слышал. Патриоты и русофилы немедленно взвыли, что очередного «Нобеля» дали за «обсирание» Родины. И бывшей (СССР), и нынешней (России). Либерасты и русофобы (без чего либераст – персонаж ненастоящий) забились в пароксизме радости и припадке благодарности...
...Мол, смотрите, люди добрые, весь прогрессивный мир с нами, против агрессивного Путина и замшелой в своем консерватизме и «совке» России. И только в вердикте Нобелевского комитета сказано, что Алексиевич отметили «за ее многоголосное творчество – памятник страданию и мужеству в наше время».
И, повторяю, по-своему правы... все. Все три точки зрения так или иначе исходят из творчества Светланы Алексиевич, характеризуют его. Потому что все вышеозначенное, вызвавшее восторг и неприятие, ненависть и благодарность, гордость и зависть, есть в ее книгах. А значит, премию дали... зеркалу. Да-да, в том смысле, в котором когда-то упомянул Владимир Ленин, характеризуя своего современника Льва Толстого как «зеркало русской революции». Православная церковь же, например, видела в Толстом свое, для нее неприемлемое, и отлучала от себя. Либералы видели в нем консерватора и богохульника, либералы радовались толстовскому народофильству и «богоборчеству». А люди, которые могли успокоить тараканов в своей голове, просто наслаждались написанным великим графом русской литературы.
Алексиевич – однозначно не Толстой. И вовсе не потому, что женщина. Но, с другой стороны, она – гораздо большее зеркало, чем Лев Николаевич. Он преломлял русскую историю и действительность через призму своего гениального взгляда, а она всего лишь гениально высматривала отдельные черты в жизни общества и с почти документальной скрупулезностью отражала их. Выносила на всеобщее обозрение.
Убирала маты и скабрезности в высказываниях, конечно, подправляла косноязычие говоривших, но предельно обнажала жесткую и разящую, неприглядную и страшную, но максимально очищенную правду. Ту, которая у каждого своя и которая, как ручейки в одной реке, сливается в единый могучий поток. Вглядываясь в него, каждый тоже может увидеть свое. И принять его. Но также узреть и «чужое»
Убирала маты и скабрезности в высказываниях, конечно, подправляла косноязычие говоривших, но предельно обнажала жесткую и разящую, неприглядную и страшную, но максимально очищенную правду. Ту, которая у каждого своя и которая, как ручейки в одной реке, сливается в единый могучий поток. Вглядываясь в него, каждый тоже может увидеть свое. И принять его. Но также узреть и «чужое», чтобы немедленно подвергнуть его обструкции, а зеркало обвинить, в том, что оно искривляет действительность. И чьи-то рожи. Рожи-то и недовольны...
Лично я, когда прочитал еще в средине 80-х годов прошлого века «У войны не женское лицо», понял две вещи. Первое: что Светлане Алексиевич уже за одно это, с позволения сказать, произведение нужно было давать и Ленинскую (тогда она еще была), и Государственную премии СССР (или хотя бы Белоруссии) и даже Нобелевку. За то, как смело вышла эта журналистка за рамки обычной журналистики и создала полотно, на котором самими героями повествования выписана цена, которую они заплатили, чтобы человечество могло жить и развиваться. А люди – спорить о чем-то и осуждать кого-то. Восхищаться и негодовать. Радоваться и грустить. Это все стало возможным, потому что описанные и выведенные в высокую литературу и в повседневную жизнь женщины рассказали, как они подарили человечеству Жизнь. Да-да, жизнь с большой буквы. Пусть и в маленьком личном преломлении каждой отдельно взятой судьбы...
Респондентки Алексиевич в этой книге своеобразно рассказали об извечном взаимодействии и великом сосуществовании мужчины и женщины, у которого нет начала, но может быть конец. О том, как женщины и мужчины разделились в той страшной войне, для нас – Великой Отечественной, а для мира – Второй мировой. Мужики ее начали и ушли воевать, а бабы расхлебывали и защищали себя и своих – жизнь, детей, будущее. Люди давно ломают софистикой голову: что было первым – курица или яйцо. Так и здесь: кто первичен – мужчина или женщина?
Классный спор, увлекательный. Но ведь гораздо важнее то, кто первым исчезнет! Если курица, то не будет яиц, если женщина, то не будет мужчин. И наоборот. А в конечном итоге вообще никого не будет. Вот об этом женщины в книге Алексиевич и рассказали миру. А мир почитал, послушал и... войн не прекратил. До сих пор. И потому Алексиевич и таких, как она нужно награждать и награждать...
Второе: уже тогда стало понятно, что Алексиевич будет трудно ужиться с государством, которое не любит правды о себе. И воспринимает ее и вообще свободу не как общественный аудит, помогающий очищаться от недостатков и скверны существования, а как угрозу власть предержащим. Боже, сколько талантливых людей, отторгнутых в СССР, могли бы помочь ему быть лучше, чище, справедливее и вообще сохраниться на мировой арене, если бы его добровольные и присосавшиеся к корыту «защитники» не блюли его так рьяно, оберегая от правды.
Отсюда – из зарубежных скитаний писательницы и пригретости ее там, а не дома – исходит сегодня этот неароматный душок невосприятия Нобелевской премии Алексиевич. Все видят в нем политиканство и диктат политической целесообразности: дескать, сегодня Россия «расправляет крылья», «восстанавливается как супердержава», «собирает земли», а это недопустимо, и значит награждать нужно тех, кто критикует такую Россию
Да, жесткой, да, язвительной, да, крайне неприятной. Но не смертельной же! Правду можно было использовать как очистительную губку, а ее использовали как метлу, которой вымели из страны всех правдолюбов правдоговорящих.
И сколько бы так называемых диссидентов, в том числе и нобелевских лауреатов, могли помочь тогдашней нашей Родине, если бы им дали такую возможность, а не вытолкали за границу. А там их подобрали и пригрели, обобрали и подогрели, а потом натравили на отказавшуюся от них Родину. И ведь это продолжается до сих пор. Ничего не понявшие и ничему не научившиеся «бурбоны» зачастую и сегодня распоряжаются и правят и в России, и в Украине, и в родной для Светланы Алексиевич Беларуси. Они и сейчас готовы преследовать за правду о себе и страшно негодуют, когда за эту правду кого-то где-то награждают. И при этом страшно завидуют, не скрывая зависти и раздувая «жабу давильную» в своей груди до вселенских масштабов...
Книге «У войны не женское лицо» повезло. Они была подготовлена при Юрии Андропове, а вышла в свет при Михаиле Горбачеве, который пустил в мир «гласность». И книга пошла, а автор – нет. Правдой восторгались, а автора негласно, но последовательно клевали. За «очернительство» и «тенденциозные искажения» того глянца, в который уже рядили Великую Победу. Так, вроде бы неприглядная правда о великом ежедневном мужестве могла испортить лик или умалить значение. У войны не женское лицо, но она – женского рода. Как и победа. И знают об этом не только мужчины, но и женщины.
С распадом СССР и расползанием «хулителей» и «ревнителей чистоты идей» по национальным квартирам, где так или иначе реинкарнировался нетерпимый и завистливый «совок», места ни в одной из них Светлане Алексиевич не нашлось. И по причине неприятия, и по причине нищеты, и по причине невозможности работать: кому нужна была литература в лихие 90-е? И этой невольной неприкаянностью немедленно воспользовались те, кто добивал и добивает «совок» натуральный. А сегодня – под видом совка – хочет распять и Россию, и ее Беларусь.
Отсюда – из зарубежных скитаний писательницы и пригретости ее там, а не дома – исходит сегодня этот неароматный душок невосприятия Нобелевской премии Алексиевич. Все видят в нем политиканство и диктат политической целесообразности: дескать, сегодня Россия «расправляет крылья», «восстанавливается как супердержава», «собирает земли», а это недопустимо, и значит награждать нужно тех, кто критикует такую Россию уже в наше время. А Алексиевич давно говорит, что такое возрождение России – по-путински – она не приемлет. Вот ее и наградили. Отметили, так сказать, актуально и демонстративно.
А потом писательница постаралась успокоить всех: «...Я думаю, это награда нашей культуре, нашей маленькой стране, которая всегда находилась в жерновах истории. ...Это победа всей культуры постсоветского пространства. Мы ведь все стоим не сами по себе. Это и мой род, это накопление всей культуры: советской, постсоветской, белорусской и русской»
И, в принципе, оспорить-то эту показушность и демонстративную провокативность награждения затруднительно. Потому что цикл Алексиевич «Голоса Утопии» (шесть книг, среди которых «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Зачарованные смертью», «Последние свидетели», «Чернобыльская молитва» и «Время секонд-хенд») номинировался на Нобелевку с 2002 года. В 2013 году белорусская писательница и журналистка вообще считалась одним из претендентов на премию, которую в тот год получила канадская – тихая и мало известная – писательница Элис Манро. Не пришло еще время...
А сейчас, похоже, пришло – политическая целесообразность подтолкнула. И это, согласен, неприятно пованивает. Но отнюдь никак не умаляет того великого и гуманистического, что сделала Алексиевич, много лет создавая, по ее словам, «добросовестно скомпонованный коллаж человеческих голосов». В нем, в этом коллаже, есть все. И главное – страдания, которые люди переживают ради будущей жизни, и жертвы, принесенные на ее алтарь. У Алексиевич страдают все – мужчины, женщины, старики, молодые и дети. Но разве в жизни это не так? И – это самое главное! – разве они в этом виноваты? Но они достойны хотя бы того, чтобы быть услышанными. И получить свою долю благодарности за то, что от страданий не увернулись, приняли и их и обеспечили победу и жизнь.
Сейчас Светлану Алексиевич поздравляют. Сподобился даже Александр Лукашенко, президент с ее родной Беларуси, где ее книги не издавались вот уже 20 лет. Гарант украинской нации тоже отметился: «...Светлана Алексиевич родом из Ивано-Франковска. Везде, где бы мы ни были, на каком бы языке ни говорили и ни писали, мы всегда остаемся выдающимися украинцами». Мол, раз из Ивано-Франковска, значит, наша. И гаранта можно понять: украинские «мытци» и «мысткыни» орут громко, любят «нэньку» приторно разлаписто, но толку-то от этого, как от козла молока. Нет, от козла больше – ему не надо быть талантливым. А вот украинским мытцям бы не помешало...
Но Алексиевич уже обвинили и в том, что она не любит русский мир вообще и русский народ в частности. А Беларусь так и совсем в грош не ставит. Она тоже уже ответила – всем сразу. «Я очень горда за страну, за то, что мы маленькая, но гордая страна. Я очень люблю русский народ, я люблю белорусский народ. Я очень люблю Украину, это тоже моя земля», – сказала она красивые и великие слова. И это тоже правда – ее герои как жили, так и живут на этой земле. По-разному. А потом писательница постаралась успокоить всех: «...Я думаю, это награда нашей культуре, нашей маленькой стране, которая всегда находилась в жерновах истории. ...Это победа всей культуры постсоветского пространства. Мы ведь все стоим не сами по себе. Это и мой род, это накопление всей культуры: советской, постсоветской, белорусской и русской». А значит, как мне кажется, нужно прекратить перетягивать одеяло на себя и делить премию Алексиевич, разрывая ее или оплевывая. Пора прекратить этот диалог по принципу «коня куют, а жаба лапу подставляет». Надо поздравить общую землячку и почитать ее книги. И даже не по случаю премии. Это вообще иногда бывает крайне полезным. О себе надо думать больше, ребята, о себе. Оно все как-то и сложится. И приложится...
Владимир Скачко
Рейтинг публикации:
|
