Американские журналисты, особенно те из них, кто работают на месте событий, гораздо чаще, чем нам кажется, делают честь не только своей профессии, но и стране. Это касается, например, Джозефа Голдберга. В своей статье в New York Times он пишет, что американские солдаты обычно закрывали глаза на то, как некоторые их афганские союзники насиловали детей и подростков. Причем даже тогда, когда это происходило на территории американских баз. Почему? Потому что это якобы было частью местной культуры. Посмевших выступить против таких порядков военных-идеалистов впоследствии поджидали карьерные трудности.

В Пентагоне, понятное дело, все отрицают. Но Джозеф Голдберг рассказывает реальные истории, называем имена пошедших против руководства американских солдат, обвиненных в таких предосудительных действиях афганских союзников... Отрицать это становится трудно. В любом случае, у американцев хотя бы есть открытое и свободное обсуждение вопроса. Франция тоже отправляла солдат в Афганистан. Как и другие европейские страны. Европейские солдаты были там. Что им было известно? Какой политики придерживались наши министерства в этом деликатном вопросе? Обвинить во всем одних лишь американцев было бы слишком легко. Ведь афганские союзники были вспомогательными частями для сил всего НАТО...

Как бы то ни было, что можно сказать после такого скандала?

Прежде всего, мы видим тут лицемерие вокруг нравственной аргументации войны в Афганистане. Данные американским солдатам указания подтверждают, что на самом деле права человека никогда не принимались всерьез в этой войне, хотя ее и представляли как борьбу с названными абсолютным злом талибами. Поэтому права женщин и детей не стали приоритетом после 2001 года, хоть это и могло послужить нравственным оправданием войны.

Действительно ли мы освободили афганских женщин? На Западе возникло сочувствие к ним, потому что представители крупной буржуазии из Парижа, Нью-Йорка и прочих городов на время проявили к ним интерес. Иногда он был искренним, а иногда опирался лишь на информационно-политический оппортунизм. В любом случае, эту благородную борьбу до конца так и не довели. Разумеется, положение женщин улучшилось по сравнению с тем, что было при талибах, однако они зачастую до сих пор не могут воспользоваться всеми правами (кстати, они до сих пор ограничены), что дают им принятые после 2001 года законы.

Кроме того, борьба за права женщин в стране, где еще недавно их не было вообще, не ограничивается одной лишь войной с талибами: причиной сложившейся ситуации становится консервативный уклон самой афганской культуры. Причем сохраняется подобное положение вещей и по сей день: девять из десяти афганок вынуждены принять навязанный им брак и постоянно сталкиваются с физическим, словесным и сексуальным насилием. Если бы Запад серьезнее относился к нравственным предлогам борьбы с талибами, он проявил бы больше настойчивости в построении государства, развитии его не только полицейских, но и образовательных функций. Во имя тех самых ценностей, которые должны были быть связаны с вмешательством в Афганистане.

Более прочные идеологические позиции позволили бы понять, что борьба выходит за границы простой охоты на боевиков «Аль-Каиды» и даже подручных муллы Омара. Это означало бы и более жесткие условия предоставления западной помощи, однако подобные ограничения могли бы стать спасением в борьбе с восстанием против нового (более) демократического режима.

Но американцы с союзниками мечтали о быстрой и легкой войне с небольшим вмешательством. В результате Афганистан все еще воюет, а НАТО лишилось нравственного превосходства. Среди своих коррумпированных афганских союзников оно отобрало тех, кто едва ли ценил права женщин выше талибов, не ведя при этом столь же непримиримой борьбы с педофилией и коррупцией. В итоге некоторые афганцы перестали видеть разницу между государством и коррупцией и почти что начали жалеть о временах муллы Омара.

Короче говоря, в Афганистане мы так и не добились военной победы, но потерпели нравственное поражение.

Кроме того, звучащие культурологические аргументы свидетельствуют о карикатурном невежестве Запада в том, что касается Востока и прежде всего мусульманского мира. Увы, но некоторые, по крайней мере, в американской элите, считают, что афганские родители в силу неких «традиций» не так серьезно относятся к защите своих детей, как западные. Как известно, после свержения талибов в стране вновь набрала силу педофилия и даже сексуальное рабство подростков. При мулле Омаре эта так называемая «культурная» практика жестко подавлялась.

По сути, само движение талибов сформировалось как ответ на подобную практику. И это легло в основу их изначальных успехов: бедные сельские семьи видели в них тех, кому по силам защитить детей от полевых командиров и богатых извращенцев... Натовские силы могли стать новыми защитниками этих людей, то есть большинства афганцев, однако они упустили эту возможность. Талибы же понимали, как важно представлять интересы этого бессловесного населения, которое и по сей день остается «настоящим» афганским народом.

Когда речь заходит о репрессиях талибов, чаще всего вспоминают образ обвиненной в измене женщины (зачастую в таких случаях она лишь стала жертвой изнасилования). Да, все на самом деле обстояло именно так. Это одно из множества доказательств жестокой тирании муллы Омара в конце 1990-х годов. Однако в числе казненных его силами были местные царьки, наркоторговцы, преступники и твердившие об афганских «традициях» педофилы.

Хотя мы едва ли можем принять публичные казни, большинство местного населения до сих пор положительно оценивает ликвидацию присосавшихся к обществу страны паразитов. Увы, после 2001 года никто больше не боролся с педофильской «традицией», которая по большей части является уделом богачей и способных собрать отряд командиров. Многие из которых стали союзниками и друзьями НАТО в конце 2011 года...

Если верить The New York Times, «традиция», которую были вынуждены принять американские военные, связана с так называемой «бача-бази»: мальчиков в женской одежде заставляют танцевать перед взрослыми мужчинами на собраниях. Зачастую подобные «вечеринки» заканчиваются изнасилованием танцора. Жертвой по большей части оказывается тот, кого отвергла семья после первого изнасилования, потому что тем самым он навлек на нее позор.

В результате мальчик оказывается в руках сутенеров и прочих хищников. Кроме того, насилие может иметь не только прямой и сексуальный, но и экономический характер: жертвы бедны, не могут прокормить себя и поэтому вынуждены заняться проституцией. Бывает, что их просто похищают и насилуют. По сути, безнаказанность вокруг бача-бази означает незащищенность афганских детей. И правоохранительные органы обеспечить ее точно не могут: как отмечает Джозеф Голдберг, их сотрудники тоже причастны к похищениям и изнасилованиям детей.

Некоторые даже приезжают со своими рабами на американские базы. А для юных жертв и всего афганского населения это означает только одно: американцы и европейцы причастны к их бедам. Эти потерянные дети, которых мы должны были защитить, становятся новобранцами в рядах противников Запада. Их даже не нужно никому вербовать: уже известны случаи убийства ими солдат коалиции прямо на глазах у сил НАТО.

Такая непоследовательная политика в области защиты прав человека становится мощным пропагандистским оружием в руках талибов и отчасти объясняет их успехи. Она подтверждает, что Запад до сих пор не понял своего врага в Афганистане и не знает, как эффективно с ним бороться. Если он хочет завоевать души и сердца, ему нужно отбросить «культурные» предрассудки и встать на службу населению, за которое он должен сражаться. Если мы этого не понимаем, то теряем часть населения и постепенно проигрываем войну. И Афганистан пока что служит печальным тому подтверждением.