Пережив коммунистическую интернациональную эпидемию в XX столетии, русская нация столкнулась с вызовом региональных сепаратизмов. Единство Русской Православной Церкви, русского государства, русской культуры и русской нации вновь было поставлено под сомнение. Национальные отщепенцы разорвали тысячелетнее национальное общерусское единство, столь дорогой ценою завоеванное нашими предками, столетиями собиравшими Русскую землю в мощную Православную Империю. Великая идея Большого Русского мира в очередной раз испытывается на жизнеспособность. И мы снова видим, что самым слабым местом в нашем проекте является внутренняя сознательность его участников.
В ситуации XX столетия, когда русская цивилизация переживала сложные внутренние нестроения, под сомнение был поставлен смысл участия южнорусского населения в строительстве общерусского мира. Вирус самовлюбленного регионализма жестоко поразил постсоветскую элиту южнорусского населения. В отличие от общерусского западничества, воспринявшего, прежде всего, не национальные и не религиозные либеральные и социальные идеи Западной Европы, «украинство» проявило себя как своеобразное южнорусское областническое западничество, черпавшее свои идейные предпочтения из польско-католического мировоззрения.
Для «украинства» Запад олицетворяется, прежде всего, в польской культуре, католической церкви и немецкой государственности. По своей сути «украинство» является серьезнейшей болезнью Православной цивилизации в целом. Именно эта болезнь явила миру и хорватов, и косоваров — сербов, предавших Православие. Наши южнорусские сепаратисты — «украинцы» — такие же предатели Православной цивилизации, как и русского единства.
Опасность «украинства» в русском мире была осознана давно. Еще на заре его зарождения, сто лет назад, галицко-русский публицист О.А.Мончаловский (1858-1906) писал: «…украинствовать значит: отказываться от своего прошлого, стыдиться принадлежности к русскому народу, даже названий «Русь», «русский», отказываться от преданий истории, тщательно стирать с себя все общерусские своеобразные черты и стараться подделаться под областную «украинскую» самобытность. Украинство — это отступление от вековых, всеми ветвями русского народа и народным гением выработанных языка и культуры, самопревращение в междуплеменной обносок, в обтирку то польских, то немецких сапогов… идолопоклонство пред областностью, угодничество пред польско-жидовско-немецкими социалистами, отречение от исконных начал своего народа, от исторического самосознания, отступление от церковно-общественных традиций. Украинство — это недуг, который способен подточить даже самый сильный национальный организм, и нет осуждения, которое достаточно было бы для этого добровольного саморазрушения!».
«Украинство» как движение не является единым, в нем немало различных потоков. Так, для галицких самостийников казацкие вольности не являются первичными в этих интерпретации «украинского мифа», здесь большую роль играет непосредственное влияние — польское и римо-католическое. Для русской же Малороссии первостепенную роль в формировании сепаратистских настроений сыграли легенды и мифологизированное воспевание казацко-гетманского прошлого (например, в сочинениях типа «Истории Русов», где вымысел прямо пропорционален авторской возбужденности).
Естественно, что все это «украинское фэнтези» неспособно было воплотиться в исторической действительности без реального сильного союзника в борьбе с Россией. И этот союзник на русской почве вызрел к началу XX столетия. Им стала революция. Именно ее нравственный и физический разрушительный потенциал сумел временно взять верх над идеей Православной Империи, превратив XX век в России в перманентную кровавую баню.
Действительно, «не получилось бы, - как пишет исследователь «украинства» Н.И.Ульянов, - никаких всходов и на почве увлечения казачьей словесностью, если бы садовник-история не совершила прививку этой, отрезанной от павшего дерева ветки, к растению, имевшему корни в почве XIX века. Казачья идеология привилась к древу российской революции и только от него получила истинную жизнь. То, что самостийники называют своим «национальным возрождением», было не чем иным, как революционным движением, одетым в казацкие шаровары».
Роль советской власти в создании «украинца» трудно переоценить. Сразу же после революции коммунистическая партия начала «коренизацию», «украинизацию» Южной Руси, готовя себе кадры для борьбы с «великорусским шовинизмом». Начиная с 1920 года коммунисты насаждают «украинский» язык и «украинскую» школу, делая обучение в ней бесплатным и обязательным. Миллионы южнорусских людей были пропущены через этот комбинат по производству советских «украинцев», цель которого — заглушить влияние русской культуры и уничтожить единство русского юга и русского севера.
«Украинизация» по-советски была, прежде всего, направлена против русского имени, против общерусского самосознания. Это признает и бывший украинский президент Л.Кучма, когда пишет, что «украинизация советского типа, о чем часто забывают, имела один общий знаменатель с украинизацией в УНР и Украинской Державе Скоропадского, а именно — дерусификацию». А главный вывод из «украинизации» (и в этом можно согласиться с Л.Кучмой) — тот, что «при любом отношении к происходившему в 20-х годах надо признать, что, если бы не проведенная в то время украинизация школы, нашей сегодняшней независимости, возможно, не было бы. Массовая украинская школа, пропустившая через себя десятки миллионов человек, оказалась, как выявило время, самым важным и самым неразрушимым элементом украинского начала в Украине».
Именно большевики создали массового «украинца» как социально близкий партии элемент, как альтернативу, разрушающую единство русского мира. Недаром многие деятели «украинства» признавали за советским «украинским» проектом родственность тому, что они делали. «Украинский» национализм и советская «украинизация» делали одно дело.
Например, известный украинский деятель, Владимир Винниченко (1880-1951) и «во времена самого жестокого тоталитарного режима в СССР не сомневался, что «украинская государственность в Украине есть». «Она, - писал Винниченко в своем дневнике, - живет, накапливает силы, которые скрыто содержат в себе идею самостоятельности и в благоприятное время взорвутся, чтобы осуществить ее». Теперь мы хорошо видим, насколько он был прав. Эти силы во многом порождены украинизацией 20-х годов, проведенной тоталитарной рукой. Или, как было сказано выше, с помощью «тоталитарной прививки».
Вот эта «тоталитарная прививка» «украинству» во многом помогает и сейчас. Современная «украинизация» проводится с тем же «национал-коммунистическим» энтузиазмом и насилием, как и в советские времена.
Революционное движение истощило свою энергию в борьбе с Россией, и коммунистическое дело захлебнулось в крови «новомучеников российских». Великая трагедия XX века окончена, но политиканствующие актеры Южной Руси все еще не хотят снимать свой нелепый театральный реквизит, свои турецкие «казацкие шаровары» и продолжают забавляться своей «революционной-украинствующей дурью».
А то, что западенцы сегодня уничтожают памятники Ленину, это говорит, во-первых, об их глупой неблагодарности, а во-вторых, о том, что они были включены в проект Советской Украины только при Сталине.
