Во вторник 21 апреля президент Чешской Республики Милош Земан дал эксклюзивное интервью русской редакции «Радио Прага». Глава государства ответил на вопросы нашего редактора Кирилла Щелкова о своем отношении к истории, политической ситуации в Европе, Украине, исламе, эмиграции, генерале Власове, российской экономике и многом другом.

Милош Земан — один из немногих лидеров европейских государств, который решил приехать в Москву на торжества по случаю Дня Победы. За это лидеры чешской оппозиции обрушились на него с критикой, а правительство долго думало, утверждать ли эту «российскую командировку» президента. Вопрос был решен положительно в тот момент, когда Милош Земан заявил, что не будет присутствовать на военном параде на Красной площади.

Radio Praha: Господин президент, вопрос, который я не могу не задать... Чем вызвано ваше решение не присутствовать на параде в Москве?

Милош Земан: Очень непростой вопрос и очень простой ответ. Я еду в Москву, чтобы поклониться памяти погибших. Не живых, а мертвых. Памяти двадцати миллионов советских граждан, включая солдат, которые погибли во время Великой отечественной войны. Это цель моего визита. Вот и все.

— Если говорить о Второй мировой войне, большую часть Чехословакии освобождала советская армия...

— Да.

— ... Западную часть освобождали союзники. В случае с Прагой — было Пражское восстание, на помощь которому пришли солдаты армии Власова, в это время они уже не подчинялись немецкому командованию. Более того, до прихода Красной армии они покинули Прагу, тем самым спасли город от каких-то дальнейших боев.

— Да.

— ... Не кажется ли вам, что спустя 70 лет после окончания войны стоило бы на государственном уровне почтить память и солдат Русской освободительной армии?

— Я посетил Нормандию. По приглашению польского президента приеду на Вестерплатте, чтобы поклониться полякам, там началась Вторая мировая война. И мое участие в мероприятиях в Москве будет в память обо всех советских гражданах, включая солдат так называемой Освободительной армии. Я с вами полностью согласен в том, что они уже не были под немецким командованием... Это как в человеческой жизни. Вы совершите нехорошие поступки, которые Власов конечно сделал, но в конце своей жизни сделаете одно хорошее дело. Солдаты Власова были тоже русские люди. Невозможно, конечно, поклониться всем памятникам. В Чехии или в других государствах. Но я, в отличие от других европейских лидеров, страны которых не освобождала Красная армия, еду в Москву. Мертвые, почтить их память — это главная цель моего визита в Москву.

Чешскому правительству не хватило мужества

— В чешском обществе, и мнения об этом разные, часто и много говорят о декретах Бенеша и выселении судетских немцев. Но на тему, когда чехословацкие власти выдали Сталину уже своих граждан, русских, приехавших в рамках акции Масарика, первую волну эмиграции, говорят достаточно мало. Как вы считаете, то время можно счесть постыдным периодом чехословацкой истории?

— Вы знаете, НКВД — была самостоятельная структура. Когда такие люди находятся у власти, их психика немного уничтожена. Они подозревают всех, что те предали свою родину. Но такие подозрения не всегда бывают оправданными. Конечно, на мой взгляд, тогдашнему чешскому правительству не хватило мужества. Этого, к сожалению не было.

— Можно ли сравнить напряжение, возникшее в Европе сейчас и отношения Чехии с Россией, когда вы были премьер-министром, и в это время Чешская Республика вступала в НАТО? Тогда были иные причины, но тоже было напряжение...

— Существовало обещание. Обещание на словах, не подписанное в качестве декларации, что НАТО не будет расширяться. Это обещание было дано Горбачеву. Но, как я сказал, только на словах. Но если уже НАТО расширилось, то я думаю, что на этом стоит остановиться. Что те, кто говорит, например, об Украине как о будущем члене НАТО, ошибаются по разным причинам. Можно хотеть вступить в НАТО. Но есть и другая сторона, которая должна сказать вам, примет ли она вас. Некоторые высшие представители государств-членов Евросоюза говорят: «Нет». Это сказали министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, президент Франции Франсуа Олланд и другие... У меня есть мечта. В долгосрочном будущем Российская Федерация будет членом Евросоюза. Если вам не нравится, думайте, что Евросоюз вступает в Российскую Федерацию. Но результат будет тот же самый. Это комплементарная экономика. С одной стороны — сырьевые ресурсы, с другой стороны — современные технологии. Комплементарность. Каждой из сторон необходима вторая часть этой экономики. Нужно создать такую экономику, при которой растет уровень развития всех государств. Вы знаете, что рост валового дохода России практически нулевой? Не из-за санкций, а из-за падающих цен на нефть и газ... Это моя долгосрочная мечта. А вторая мечта — совместная борьба с международным терроризмом. В России есть свои террористы, у нас в Европе — свои, у американцев было 11 сентября. Почему бы не объединиться в этой борьбе? По моему мнению, это самая главная угроза для нашей цивилизации, которая включает в себя Достоевского, Солженицына и многих других. Не только писателей, но и политиков. Я читал об истории России. Самым выдающимся политиком России был Петр Столыпин. Петр Столыпин, уже практически забытый политик. Но именно он ввел Россию на дорогу постепенного развития. Но почти все его забыли.

Гражданская война на Украине

— Можно ли говорить об «ином пути» российской демократии? Не классическом, европейском или американском, а каком-то своем. С учетом ментальности, территории, истории. Что у России какой-то свой, иной, путь?

— Конечно. И это касается не только России. Это касается Китая, Японии, Индии, других государств. Есть разные цивилизации, разные религии... В данном случае два вида христианства: российский и западноевропейский. В Китае — конфуцианство, в Японии — синтоизм, есть индуизм, есть буддизм. Все эти религии — более или менее мирные. Есть только одна религия, из которой вытекает определенная опасность, и эта религия — экстремальный, фанатичный ислам... И еще меня волнует то, что происходит сейчас на Украине. Я очень надеюсь, что все это закончится разумно. Но все же самая главная угроза — это «Исламское государство», она самая серьезная и долгосрочная.

— Вы видите в поступках правительства Украины, в действиях Украины какие-то разумные шаги, которые ведут эту страну к Евросоюзу и созданию демократического общества?

— Пока рано говорить о вступлении в Евросоюз. Это долгосрочная проблема. Вы знаете, как долго этого ждет, к примеру, Турция. Что касается Украины, то я — за выполнение Минских договоренностей. Полного их выполнения. Включая децентрализацию Украины, это составная часть этих договоров. Включая полный контроль Украиной своей границы с Россией. И конечно прекращение того, что я называю гражданской войной. Там идет гражданская война. В свое время и в Испании была гражданская война. С одной стороны, было вмешательство Германии и Италии, с другой — Советского Союза, а может и Франции. Но, так или иначе, это была гражданская война. Те, кто не понимает, что на Украине гражданская война, ошибаются. В конце концов, в Минске между собой разговаривают две стороны: украинцы с украинцами. Я хочу, чтобы на Украине был мир, чтобы остановилась эта война. И по-моему, мнению у Украины есть возможность сохранить территориальную целостность при условии децентрализации страны. Децентрализации, когда есть регионы, у которых существуют определенные права, как в любой стране Западной Европы, включая Чешскую Республику.

Адвокат Чешской Республики

— Ваши противники, оппоненты часто называют вас «пресс-секретарем Кремля в Европе», агентом, адвокатом России и так далее. Кем вы сами себя считаете?

— Я — адвокат Чешской Республики. Меня называют не только агентом Кремля, но и агентом Китая. Потому что я посетил Китай и хотел развивать взаимовыгодные экономические связи. И то же самое касается Российской Федерации. По-моему, санкции не имеют смысла. Вы сами видите, что было с Кубой. После пятидесяти лет санкции отменены. Но длилось все это пятьдесят лет! Я — за взаимное понимание. Обмен предпринимателей, обмен студентов, обмен туристов и так далее и так далее. Если Россия будет в изоляции, то пример Кубы прекрасно показывает, что эта изоляция ничему не поможет.

— Вы надеетесь на то, что благодаря вашей позиции, относительно мягкой в отношении России, Чехия получит от нее какие-то встречные, скажем так, шаги, «подарки», поступки. Например, включение в список стран, по отношению к которым будут отменены российские санкции... Или изменение условий для чешских экспортеров... Все-таки вы прагматичный человек...

— Я не хочу никаких подарков. Я хочу стандартные экономические условия, включая капиталовложения, обмен товарами. Стандартные экономические связи. Я против санкций потому, что они принесут ущерб всем. Государствам Евросоюза с одной стороны, Российской Федерации — с другой. Вы знаете, что такое стратегия win-win? В данном случае — это стратегия loss-loss. То есть ущерб для обеих сторон. Я хочу, чтобы этого ущерба не было... Без каких-либо подарков.

— Но с учетом сложившейся ситуации вы верите, что в ближнесрочной перспективе Россия снова станет полноценным торговым партнером?

— Есть договоренности в Евросоюзе, что санкции будут пересматриваться и что конечное решение будет до конца этого года. Вы выглядите молодым и относительно здоровым, значит, вы этого дождетесь. Может быть, даже и я дождусь...

России не удалось сделать диверсификацию промышленности

— Вы видите какие-нибудь недостатки в современной российской системе?

— Конечно. Большие недостатки. Самое главное, что Россия не использовала доходы от экспорта нефти и газа для диверсификации своей промышленности. Это, кстати, сказал и господин Медведев. России не удалось сделать эту диверсификацию. Я недавно посетил Казахстан, я уже и не говорю о Китае, где диверсификация была осуществлена. И там все работает нормально. То, что 90% российского экспорта — это сырьевые продукты — ненормально.

— В Чехию приезжает достаточно большая волна эмиграции. Прежде всего, из Вьетнама и из стран бывшего Советского Союза. Не люди из арабских стран и Африки. Во всяком случае, сейчас. То, что в Чехию едут люди из бывшего СССР, со схожей ментальностью, это плюс для государства или минус?

— Что касается вьетнамцев, то они полностью ассимилировались, их дети посещают чешские школы, они очень удачны в предпринимательстве. Почему бы им у нас не жить? Такая же ассимиляция может быть и с людьми и с Украины, и из России, других стран. Я только не совсем уверен, что была бы возможна ассимиляции граждан из арабских государств. Мы видим «прекрасные» отрицательные примеры во Франции, Германии и так далее. Эти люди просто не хотят ассимилироваться, не хотят принимать правила страны, в которую они приехали.

Понимание истории

— Бывшие страны социалистического блока — Венгрия, Польша, Чехия — сейчас занимают абсолютно разные позиции в связи с Россией. Хотя, казалось бы, что у всех этих государств есть какое-то общее совместное прошлое... Чем вы можете это объяснить?

— Вы забыли Австрию, которая не была составной частью советского блока. Однако австрийский канцлер резко высказался против санкций в отношении России. У всех стран просто разная история. В Чехии мы воспринимаем Россию, с одной стороны, как страну, которая нас освободила, сделала это вместе с американцами. А с другой стороны — как страну, которая в 1968 году была захватчиком. Это разрыв в общественной оценке истории. Пожилые люди более акцентируют свое внимание на том, что они помнят, то есть 1945 год. А люди среднего поколения — 1968 год. Молодежь — она не совсем хорошо знает историю. Что касается Польши... Там в двадцатых годах было «чудо на Висле». Кроме того, Красная армия остановилась перед Варшавой в 1944 году. Венгрия... Там прагматичное руководство во главе с Виктором Орбаном. Они не так часто вспоминают 1956 год. Мы должны понимать историю. Не забывать, а понимать историю. И из-за разнообразного понимания истории и возникают разные точки зрения на Россию.

— Как вы относитесь к тому, что, несмотря на то, что и Ельцин, и Путин высказали мнение о событиях 1968 года, то есть оккупации Чехословакии, сказали, что это была ошибка, что это было неправильно, за все время с момента «Бархатной революции» 1989 года российское посольство в Чехии ни разу не возложило венки во время траурных мероприятий 21 августа?

— Прекрасно, что Россия признала свою ошибку. Почему бы российскому посольству при официальных церемониях 21 августа не принимать в них участие? Это же также признание ошибки. Если это признание было со стороны руководства Российской Федерации, то почему его нет со стороны российского посольства?

Враг — радикальный ислам

— Что вы думаете о докладах чешской службы безопасности (BIS) о том, что с каждым годом в Чехии увеличивается численность агентов российских спецслужб?

— (...) агенты любой великой державы работают в тех государствах, где у них есть, скажем, экономические или технологические интересы. Это нормально.

— Я не совсем информирован о том, сколько агентов других государств находится в Чехии. Я полностью уверен в том, что агенты любой великой державы работают в тех государствах, где у них есть, скажем, экономические или технологические интересы. Это нормально. И, по-моему, каждая служба безопасности должна заниматься этими проблемами, чтобы оправдать свое существование.

— И последний вопрос. Вы активно занимаетесь тем, что пропагандируете чешскую продукцию в других государствах. Не может ли получиться так, что из-за того, что вы высказываетесь относительно жестко об исламе, Чехия лишится таких рынков как Иран или Саудовская Аравия и прочих государств?

— Я недавно посетил Объединенные Арабские Эмираты и Иорданию. У нас были очень плодотворные встречи, не только политические, но и экономические, был бизнес-форум. Эти два государства, которые я упомянул, сейчас борются против «Исламского государства». Не за »Исламское государство», а против. Это доказывает, что они — на нашей стороне.

— Враг — «Исламское государство» или ислам?

— Радикальный ислам, я бы сказал так. Мне в Арабских Эмиратах рассказывали о деятельности такой международной организации радикального ислама, как «Мусульманское братство». Я предполагаю, что крон-принц Арабский Эмиратов, который мне это рассказывал, лучше всех знает ситуацию. И я с ним полностью согласен.

— Спасибо вам большое за интервью.

— Не за что. Всего хорошего.