Хотя судьба предстоящей сделки с Ираном еще неясна, Белый дом и сторонники президента объявили о победе «доктрины Обамы». Тем самым 44-й президент встал в один ряд с Труменом, Эйзенхауэром и Бушем-младшим, которые тоже формировали особый внешнеполитический курс, в итоге получивший название в их честь. 

Правда, эти президенты всегда ясно демонстрировали свою решительность и давали понять о готовности применить силу для защиты американских интересов, даже если речь шла о соперничающей сверхдержаве во время холодной войны. В этом был смысл их доктрин. Но в отличие от своих предшественниц, доктрина Обамы начисто лишена силы. Это некая вегетарианская доктрина, отвечающая взглядам и идеологическим принципам лауреата Нобелевской премии мира, но полностью оторванная от международной реальности, преисполненной конфликтов и противоречий, особенно в случае ближневосточного региона.

Попытка президента Обамы перенять принципы доктрины Рузвельта начала XX века выглядит гротескно. Великий президент Теодор Рузвельт в свое время говорил, что в международной политике следует говорить мягко и вежливо, но необходимо также держать под рукой огромную дубину для сдерживания или наказания. Нынешний глава Белого дома перенял только первую часть этой доктрины. В ходе общения с иранскими аятоллами Барак Обама использует миролюбивую риторику, но при этом тяжелая палица, которая для Рузвельта была главной составляющей политики, чтобы вежливость не была воспринята, как слабость, в случае Обамы превратилась в элегантную, но бессмысленную тросточку.

Центральной идеей пространного интервью, которое Барак Обама недавно дал своему верному журналисту-оруженосцу Томасу Фридману (Thomas Friedman), было протягивание руки дружбы иранскому режиму. Таким образом, путем целой системы жестов доброй воли и шагов по восстановлению доверия (в том числе, как минимум частичной отмены санкций сразу после вступления соглашения в силу), Белый дом надеется преодолеть недоверчивость и враждебность Ирана и перевести эту страну в разряд умеренных режимов. Хотя Обама постоянно подчеркивает, что военная сила по-прежнему остается в числе инструментов внешней политики США, но как можно верить его словам после того, как он скандальным образом отказался применить силу во время «химического кризиса» в Сирии в 2012 году. К тому же, сегодня американская администрация проводит большие сокращения военных расходов.

С учетом откровенного стремления Вашингтона подписать соглашение с Ираном и представить эту договоренность как бриллиант короны внешней политики Барака Обамы и как важную часть его политического наследия, очень тяжело поверить, что меч когда-нибудь выйдет из ножен, даже когда станет очевидно, что Иран обманул все мировое сообщество, включая американского лидера. Поэтому ничего удивительного в том, что попытки представить далеко идущие уступки Ирану, включая Лозаннские соглашения, подверглись острейшей критике как в США, так и со стороны давних союзников Вашингтона, в том числе, Израиля.

Намерение Конгресса помешать попытке администрации заключить соглашение отражает эту ситуацию. Речь уже давно идет не о простом межпартийном конфликте. Нельзя исключить, что в результате покушения на «основы доктрины Обамы» Конгресс сможет торпедировать это соглашение с Ираном или заставить президента достать дубину из ящика с инструментами и присоединить ее к аргументам на переговорах с Ираном.

Тем самым будет найден ответ на возражения президента Обамы, который утверждает, что премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху не представил достойной альтернативы Лозаннским соглашениям. Возвращение к доктрине Рузвельта и есть та самая альтернатива.