Маскарад.Зачем маршировали французы.Экспертные оценки.

Иван Рахметов Не стоит забывать, что Франция – страна с богатым опытом проведения уличных манифестаций. Как правило, Париж собирает самые многочисленные в Европе демонстрации. Традиционно – сотни тысяч, иногда даже и миллионы людей, выходящих по тому или иному поводу. Так что для парижан это привычно. Тем более вывести такое количество людей по «щелчку» невозможно. Для этого нужен определённый общественный заказ. С другой стороны, очевидно, что был подключён пропагандистский ресурс. Понятно, что власти Франции сделали всё возможное, чтобы собрать максимальное число людей на марш Например, была отменена оплата за проезд в Париже на общественном транспорте.

Последствия же происходящего, как мне кажется, действительно будут весьма серьёзными. Возможно, что это веха в истории современного человечества: сам по себе этот Марш почти ничего не значит, но налицо некий переход количества в качество. Выход на улицу такого значительного числа людей, поддержка в Интернете свидетельствуют о том, что мы подошли к некоей точке, за которой заканчивается право человека на сакральное, на какие-либо священные понятия. И ведущая часть человечества, по крайней мере, в технологическом смысле, диктует миру варианты поведения, которые заключаются в отсутствии святого. Это крайне печально, но это факт, который нельзя игнорировать.

Поэтому закрепление права на вседозволенность мне видится очень тревожным знаком. Да, недопустимо убивать за мнение. Но главная вина карикатуристов не в том, что они оскорбили какие-то религиозные святыни. А в том, что их мазня спровоцировала очень многих людей на уход в тот же радикальный исламизм. Вот это надо чётко понимать. И никто с убитых этой вины снять не может.

Анатолий Вассерман Марш мира – стечение сразу многих обстоятельств. Во-первых, тут явный страх французов, да и всех западных европейцев перед пробуждённым ими же терроризмом и исламским фанатизмом. Напомнил, что восточный терроризм ещё недавно был заметно меньше западноевропейского. Возьмём левый и правый терроризм в Германии и Италии семидесятых. Так что европейцы и сами очень хорошо умеют друг в друга стрелять. Кроме того у арабов и вообще у мусульман хватает причин, чтобы иметь зуб на европейцев. Именно Запад организовал волну государственных переворотов в арабских странах в последние годы. Именно Запад своими бомбёжками, а потом и высадкой англо-французского спецназа разгромил законную и поддерживаемую большинством власть Ливии. Именно Запад сейчас активно поддерживает боевиков в Сирии, опять же уничтожающих народ, поддерживающий свою законную власть. И вот разбуженные Западом силы террора пришли на Запад.

Вторая причина в том, что на Западе очень сильна традиция сатиры и, к сожалению, очень сильна традиция оскорбления. В чём разница? Сатира – когда вы подмечаете у кого-то действительно существующие ошибки и недостатки и показываете их для наглядности, может быть, даже изрядно преувеличивая. Оскорбление – это когда вы просто придумываете что-то унижающее вашего оппонента, пусть даже это не имеет никакого отношения к реальности. Это очень давняя традиция. Например, шуты больше занимались именно оскорблением, чем высмеиванием. Или Вольтер написал сатирическую поэму о Жанне д’Арк, где он дал волю своим старческим эротическим фантазиям, явно не имеющим ничего общего с судьбой реального исторического лица. Сейчас эта традиция поставлена под удар. Несколько лет назад был подобный скандал вокруг датских карикатур на пророка Мухаммеда. Но там он был изображён в чалме в виде гранаты. Это была именно сатира, показывающая, что исламские террористы ссылаются на своего пророка даже когда совершают явно антиобщественные действия. А когда, допустим, Charlie Hebdo изобразил при непотребном занятии христианскую Троицу - это уже именно оскорбление.

Кстати, журнал назван в честь персонажа блестяще сыгранного Чаплиным во многих фильмах, однако не имеет с чаплинской традицией ничего общего. Шум вокруг еженедельника связан в значительной степени с подменой понятий - с тем, что оскорбления выдаются за сатиру. Соответственно, протест против оскорбления представляется в виде протеста против культуры. Я, правда, не уверен, осознавали ли террористы разницу между сатирой и оскорблением, но поднявшийся шум точно приведёт к тому, что эти качественно разные культурные явления будут и впредь ещё долго путать. И тут уже просматриваются корыстные интересы. Потому что, во-первых, смешение понятий всегда выгодно тем, кто ведёт психологическую войну, тем, кто отстаивает ложную позицию. Соответственно, эти протесты теперь обращены против интересов рядовых граждан в интересах тех, кто, по сути, занимается заболачиванием их мозгов. Во-вторых, что тоже очень важно, с помощью массового протеста сейчас легализуются оскорбления в общественном поле. Его фактически начинают считать чем-то допустимым и ненаказуемым.

В то же время следует признать, что народ Франции имел все серьёзные собственные основания выйти на улицу в знак протеста. В своё время практика массового завоза дешёвой рабочей силы была нацелена на подрыв позиции местных уроженцев на рынке труда. Но когда появились иные способы сверхэксплуатации, например, начался вывод производств в регионы дешёвой рабочей силы, тогда оказалось, что рабочих мест не хватает ни местным уроженцам, ни завезенным когда-то дешёвым работникам и их детям. Сейчас потомки выходцев из Алжира и других колоний Франции воспринимаются просто как конкуренты за пособие по безработице и прочие виды социальных выплат. Если раньше можно было ещё ссылаться на то, что они фактически трудятся и содержат своим трудом местных жителей, то сейчас такого оправдания у них уже нет. Они воспринимаются как конкуренты, а конкурентов ненавидят и стараются устранить практически всегда и везде. Поэтому массовость протеста имеет очень серьёзную экономическую основу.

В какой мере террористический акт был делом рук исламистского подполья, а в какой был организован – например, для того чтобы намекнуть президенту Олланду, что любая попытка даже заговорить об отмене навязанных американцам антирусских санкций будет очень жестоко караться – к сожалению, уже вопрос конспирологии. Я не располагаю здесь основаниями для рассуждения, а просто гадать не хочу. Могу только сказать, что исключить американский след лично я не берусь