Спикер Госдумы Сергей Нарышкин считает возможным признать ядерную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки преступлением против человечности со стороны США. Проблема в том, что дать юридическую оценку тем бомбардировкам вряд ли возможно, а при этом еще и сомнительно с точки зрения российской концепции противодействия пересмотру итогов Второй мировой войны.
Как напомнил Нарышкин, в наступающем году исполняется 70 лет со дня начала Нюрнбергского процесса и 70 лет первым и единственным атомным бомбардировкам городов, а именно – Хиросимы и Нагасаки. «Я неслучайно эти два события поставил рядом. Мне кажется, что нам нужно обсудить эту тему совместно с юристами, специалистами в области международного права, ведь преступлениям против человечности нет срока давности, – цитирует слова Нарышкина ТАСС. – Как мы хорошо знаем, с военной точки зрения бомбардировки двух мирных японских городов не были ничем объяснимы. Атомная бомбардировка двух мирных городов носила только устрашающий характер, в результате которой жертвами стали несколько сот тысяч мирных граждан».
Что ответят юристы, более-менее понятно: законы не имеют обратной силы. Современное международное право сложилось не просто после Второй мировой войны, а в соответствии с ее итогами. К тому моменту, как бомба «Малыш» упала на Хиросиму, а бомба «Толстяк» – на Нагасаки, не существовало, да и существовать не могло каких-либо законов, соглашений, договоров или конвенций, регламентирующих применение ядерного оружия. Все это появилось уже после ядерных бомбардировок Японии, а значит, априори к ним неприменимо. «Срок давности» в этом смысле не играет никакой роли. С тем же основанием можно проводить суды над Атиллой или Иваном Грозным, которые никаких международных законов по понятиям своего времени не нарушали.
Посему та трагическая история никем и никогда не рассматривалась с правовой точки зрения, однако рассматривалась и будет рассматриваться с точки зрения этики. К примеру, США до сих пор не извинились перед Японией за применение ядерного оружия, по итогам чего количество погибших составило от 90 до 166 тысяч человек в Хиросиме и от 60 до 80 тысяч человек в Нагасаки. Но в чем спикер Госдумы, очевидно, ошибается, так этот в том, что с военной точки зрения бомбардировки двух мирных японских городов не были ничем объяснимы. Объяснения, разумеется, существуют уже постольку, поскольку существует и уходящая корнями в прошлое дискуссия о целесообразности применения ЯО против Японии. У обеих сторон спора достаточно доводов, а значит, этот спор будет продолжаться. Скорее всего, всегда.
Действительно, основным посылом бомбардировки было устрашение. Таким образом Японию принуждали к подписанию безоговорочной капитуляции. Император был готов к переговорам, но военное руководство и правительство Страны восходящего солнца имели другие планы: продолжать войну, ждать предсказуемо кровопролитной высадки американского десанта на крупные острова и на фоне многочисленных потерь выторговать более выгодные условия мира, нежели безоговорочная капитуляция. Применение атомного оружия вынудило японских милитаристов к капитуляции в кратчайшие сроки. Хотя, к примеру, после весенних (обычных, не атомных) бомбардировок Токио, когда погибло свыше 100 тысяч человек, японцы и слышать о ней не хотели.
Дело шло к операции «Даунфол», которую можно условно разделить на операции «Олимпик» (высадка американцев на остров Косю) и «Коронет» (высадка на Хонсю, где расположен и Токио). Японская империя, со своей стороны, готовилась к полномасштабной обороне (операция «Кэцуго») с применением как минимум 2000 самолетов-камикадзе. Оценки возможных потерь в ее ходе сильно разнятся. Нижний порог – порядка 40 тысяч человек, верхний – полтора миллиона. И это только с американской стороны, с японской – в несколько раз больше. Можно вспомнить о том, что в рамках подготовки к «Даунфолу» только медалей «Пурпурное сердце» (их вручают посмертно либо тяжело раненым солдатам) было изготовлено порядка полумиллиона. Можно вспомнить о докладе президенту Трумэну, согласно которому потери могли составить от 250 тысяч до одного миллиона человек. А можно просто помнить, что история сослагательного наклонения не терпит.
Тем не менее важно отметить, что даже за вычетом смертей в ходе «Даунфола» продолжение войны и подготовка операции в любом случае оценивается в сотни тысяч жизней. В первую очередь – жизней китайцев. В среднем, если исходить из динамики, на оккупированных Японией территориях в последнюю фазу войны гибло порядка четверти миллиона человек ежемесячно.
Нельзя однозначно утверждать и то, что Хиросима и Нагасаки были мирными городами. Разумеется, атомная бомба не щадила нонкомбатантов, но именно в Хиросиме находилась штаб-квартира армии, отвечавшей за оборону южной Японии, и более 35 тысяч человек военного персонала. Город был точкой сбора войск, на его территории располагались военные склады и несколько военных заводов. Что до Нагасаки, это был морской порт и не менее важный центр оружейного производства в принципе, включая корабли и артиллерию (к слову, первичной целью для бомбы стало сталелитейное и торпедное производство «Мицубиси»).
Впрочем, доводы сторонников ядерного удара чаще базировались на том, что Япония вела т. н. тотальную войну, в которую входило не только уничтожение противника «под ноль» (стоит вспомнить военные преступления против гражданских лиц Китая и других стран), но и служение войне всего японского общества, включая женщин и детей. Потому вопрос защиты гражданского населения рассматривался не особо. В отличие, кстати, от архитектурной и исторической ценности городов. Именно поэтому участи Хиросимы избежала «историческая столица» – Киото, чему способствовали личные усилия военного министра США Генри Стимсона. В конечном счете, необходимость бомбардировок для скорейшего окончания войны впоследствии признавали даже такие люди как император Хирохито и военный министр Фумио Кюма – уроженец Нагасаки (впрочем, последний из-за данных слов вынужден был подать в отставку, это произошло сравнительно недавно, в 2007 году).
При всем при этом никто не спорит, что последствия от двух ядерных взрывов были ужасающими, и в радиусе километра не уцелел почти никто: в уголь превратилось все живое – и старики, и младенцы. Любого нормального человека подобное шокирует, посему список тех, кто так или иначе отстаивает доводы противоположной стороны и считает произошедшее военным преступлением, весьма обширен: от Национального совета церквей США до ученых – участников проекта «Манхэттен», от Альберта Эйнштейна до генерала Дугласа Макартура.
Даже президент Дуайт Эйзенхауэр, которого никто не относит к «голубям мира», признавал, что был одним из тех, кто ставил под сомнение необходимость сброса бомб. «Меня охватила депрессия, и я озвучил ему мои глубокие сомнения, во-первых, основывающиеся на моей вере в то, что Япония была уже разбита и что атомная бомбардировка была совершенно излишней, и во-вторых, потому что я считал, что наша страна должна избегать шокировать мировое мнение использованием оружия, применение которого, на мой взгляд, более не было обязательным как средство сберечь жизни американских солдат», – написал он в первом томе своих мемуаров «Годы в Белом доме».
В общем, как и было сказано выше, пусть не юридические, но морально-этические споры вокруг трагедии шли, идут и идти будут. Мотивация спикера российского парламента в общем и целом понятна: да, применение ЯО стало катастрофой для сотен тысяч людей (впрочем, как и уроком для мировых правительств), да, Россия и США сейчас находятся в отвратительных отношениях, следствием чего являются бесконечные упреки разной степени объективности. В конце концов, международный имидж США как страны-гуманиста трещит по швам – и чем раньше треснет окончательно, тем лучше как с точки зрения истины, так и с точки зрения гуманизма без кавычек.
Однако не стоит забывать, что пострадавшая сторона – Япония – не только не выдвигает каких-либо претензий к Вашингтону, но и является надежным стратегическим союзником США (как и страной, на территории которой после поражения во Второй мировой расположены американские военные базы). Кроме того, принципиальной и последовательной позицией России является противодействие любым попыткам пересмотреть итоги Второй мировой войны, частью которой были и атака на Хиросиму и Нагасаки, и капитуляция Японии. Усилия к тому, чтобы дать тем событиям юридическое определение, крайне нежелательны хотя бы с точки зрения создания прецедента, который – паровозиком – потянет за собой другие, как относящиеся, так и не относящиеся к делу.
В числе первых придется упомянуть как минимум то, что Сталин был прекрасно осведомлен о планах США относительно Японии. Более того, в разговоре с Трумэном (согласно мемуарам последнего) отмечал, что рад появлению у Вашингтона новой бомбы и надеется, что США смогут эффективно применить ее против японцев (согласно мемуарам Жукова, сразу после этой беседы Сталин озаботился ускорением работ над советским ядерным проектом). Не отбросить и того, что СССР объявил Японии войну уже после ядерного удара по Хиросиме. А до того односторонне разорвал пакт о нейтралитете, соблюдаемый японцами на протяжении всей войны, несмотря на давление Гитлера.
