8 декабря в Санкт-Петербурге состоялось заседание президентского совета по науке и образованию. Данное мероприятие проходило в Эрмитаже, который празднует свое 250-летие, что позволило обеспечить торжественную и даже величественную картинку в новостных выпусках телевизионных каналов.
Подобная торжественность была необходима. Требовалось подчеркнуть исключительную серьезность заявлений, которые были сделаны Владимиром Путиным на прошедшем в музее заседании. Он, в частности, призвал создать в России науку, «которая может задавать новые направления научной мысли». В результате этого российские предприятия и научные учреждения станут «глобальными поставщиками продукции нового технологического уклада», который формируется в современном мире.
Хотелось бы напомнить, что Россия по индексу цитируемости научных работ занимает сегодня примерно 20-е место в мире, существенно уступая по этому показателю наиболее развитым странам. Правда, по количеству исследователей на тысячу занятых РФ занимает 11-е место, в три раза опережая идущий следом Китай. Но при этом затраты на гражданские исследования и разработки в России составляют 0,8% ВВП (для сравнения: в Финляндии — 3,9%, в Южной Корее — 3,6%, в США — 2,3%). Это меньше, чем в Новой Зеландии (1,1%) и Испании (1,4%), которые на мировое технологическое лидерство не претендуют.
При этом об увеличении расходов на исследовательскую деятельность глава государства не упомянул. Более того, по словам Оксаны Дмитриевой, первого заместителя председателя думского комитета по бюджету и налогам, расходы на науку, образование и здравоохранение будут сокращаться.
Правда, президент все же сделал заявление, которое должно понравиться ученым, — о продлении еще на год введенного по просьбе РАН моратория на операции с имуществом академических институтов. За это время будут введены регламенты, обязывающие Академию наук и Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), созданное для управления имуществом учреждений науки, действовать с учетом мнения партнера.
Призывы превратиться из государства, занимающего достаточно скромное место в мировой науке, в лидера, определяющего магистральные направления глобального развития, продолжают линию, заданную посланием к Федеральному собранию, с которым российский президент выступил 4 декабря. Такого рода заявления, разумеется, могут вызвать скепсис у внешнего наблюдателя. Но они на него и не рассчитаны. Аудиторией президента РФ являются исключительно зрители российских федеральных каналов, которые нужно убедить в том, что все будет хорошо.
Западные санкции, как известно, предусматривают ограничения на передачу России современных технологий. Но Путин уверенно демонстрирует, что в этом нет ничего страшного. На упоминавшемся заседании в Петербурге он смело поставил перед правительством задачу — в короткие сроки заместить западные технологии отечественными разработками. По его словам, вызовы, с которыми столкнулась Россия, могут даже оказаться выгодными для нее.
России, не сумевшей увеличить долю высокотехнологичных отраслей в общем объеме промышленного производства в период высоких цен на углеводороды, разумеется, практически невозможно найти средства для разработки и внедрения передовых технологий теперь, когда поступления от экспорта резко уменьшились. Но Владимир Путин хочет выглядеть убедительным в глазах тех граждан РФ, которые не могут (или не желают) следить за ситуацией в экономике, а потому полагаются на заявления президента, обещающего успешно справиться со всеми трудностями.
Однако демонстрируя уверенность и оптимизм, он одновременно предупреждает, что российское общество ждут серьезные испытания, через которые оно должно пройти, чтобы сохранить сильное и суверенное государство. Глава государства не скрывает, что Россию ждут трудные времена, в которые нужно будет сохранять единство и проявлять терпение. При этом надвигающиеся трудности объясняются злой волей Запада, который решил ограничить влияние России (или даже вовсе расчленить и уничтожить Российское государство), поскольку не может простить ей стремление «с честью отстаивать правду и справедливость».
Вряд ли подобные риторические приемы стоит рассматривать как подготовку к длительному противостоянию с США и ЕС. Но Путин стремится показать, что не боится подобного сценария. При этом он ясно обозначил условия, на которых он готов отказаться от противоборства с западными державами и вернуться ко взаимодействию и сотрудничеству.
Первое и важнейшее условие — международное признание присоединения Крыма к России, которое, по словам президента, «имеет особое значение» для российского народа.
При этом обоснования для аннексии украинской территории выдвигаются довольно новаторские.
Свои претензии на Крым Путин подкрепляет тем, что на полуострове «живут наши люди», а его территория представляет стратегическую важность. Кроме того, по мнению российского лидера, в Крыму расположен «духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации и централизованного Российского государства».
Наличие данного «истока» на территории, которая вошла в состав Российской империи только в конце XVIII века (примерно на 70 лет позже, чем те земли, на которых находится современная Эстония), объясняется тем, что в крымском Херсонесе крестился Владимир Великий. Поскольку с именем этого князя связывается введение христианства на Руси, Путин считает, что это «дает нам все основания» относиться к Севастополю так, как иудеи и мусульмане относятся к Храмовой горе в Иерусалиме.
Дело не в том, что легенда о крещении князя Владимира в Херсонесе (которая была явно выгодна Византии) ставится под сомнение рядом исторических источников, а разногласия вокруг статуса Иерусалима стали одним из главных факторов конфликтов между приверженцами иудаизма и ислама. Важнее всего, что российский президент прибегает к аргументам, которые малопонятны для международной общественности и предназначены исключительно для того, чтобы заставить российских граждан поверить, что любые разговоры о возвращении Крыма в состав Украины равносильны предательству национальной культуры и истории.
Это значит, что президент принял твердое решение и не собирается его менять. Он и не пытается убедить Запад в обоснованности своих действий, он лишь сообщает, что не намерен отступать.
Второе условие — это сохранение Украины в российской сфере влияния. Правда, при этом глава РФ подает сигнал, что будет учитывать американские и западноевропейские интересы, попутно обвиняя США и ЕС в пренебрежительном отношении к вопросам, связанным с национальной безопасностью и экономическим развитием России.
То, как обосновывается стремление Москвы контролировать государственный курс Украины, также свидетельствует, что он обращался в своем послании исключительно к российской аудитории. Западным политикам он лишь заявляет о своей твердой позиции, не оставляя пространства для дискуссии. При этом специально указывает, что российские действия в ходе украинского кризиса являются наглядной демонстрацией того, как Кремль «намерен строить отношения с партнерами во всем мире».
Владимир Путин вновь назвал украинский народ «братским», в очередной раз осудил «силовой захват власти в Киеве в феврале этого года» и объяснил поведение противников Януковича воздействием «американских друзей», которые «впрямую или из-за кулис всегда влияют на наши отношения с соседями».
Но как дает понять Путин, никто не сможет заниматься реализацией на территории СНГ геополитических проектов, на которые Москва не давала согласия. А потому урегулирование украинского кризиса возможно только при сохранении Россией рычагов влияния на государственный курс Украины. Кремль даже готов заплатить за это, оказав Киеву финансовую помощь (при условии, что западные державы признают законность российских интересов в Украине).
Третье условие — прямой и равноправный диалог с Западом по всем значимым для России экономическим и геополитическим вопросам.
Причем Владимир Путин ясно указывает, что намерен общаться с США и ЕС исключительно напрямую. Российский лидер не собирается допускать повторения ситуации, возникшей во время подготовки Соглашения об ассоциации Украины с Евросоюзом, когда вообще «не было никакого диалога», а Москву «просто послали подальше». Он собирается заставить Запад всерьез относиться к своим требованиям.
Могут ли США и Германия, которые сумели добиться единства западного мира (несмотря на продолжающееся сопротивление ряда восточноевропейских государств) в противостоянии с Россией, принять условия российского президента?
Есть основания сильно сомневаться в этом.
Во-первых, признание (пусть даже фактическое, а не юридическое) за Россией права на аннексию украинской территории создаст угрозу того, что российским опытом попытаются воспользоваться другие государства, в том числе в таких важных с геополитической точки зрения регионах, как Ближний Восток, Юго-Восточная Азия и Западная Африка.
Во-вторых, закрепление за Россией исключительных прав на территорию СНГ подтолкнет государства, претендующие на доминирующее положение в других регионах, к созданию собственных сфер влияния, которые они попытаются закрыть от проникновения глобальных игроков (США, ЕС и Китая). А это существенно осложнит международные отношения, в частности обострит противоречия в отношениях между США и региональными державами.
В-третьих, главным критерием для участия в принятии глобальных решений сегодня являются экономические возможности (подобное положение дел окончательно закрепилось после всплеска мирового экономического кризиса в 2008 г.), и глобальные игроки не собираются отказываться от данного правила.
Владимиру Путину трудно смириться с нынешней ситуацией, поскольку от признания за ним статуса лидера великой державы во многом зависит стабильность внутри страны. Популярность российского президента в значительной степени основывается на представлении, что он вернул современной России чуть ли не былое могущество СССР. Разрушение этого образа может вызвать массовое разочарование. Но главное — перенесет внимание российского общества на внутренние, прежде всего социально-экономические, проблемы.
Главный вопрос в том, хватит ли у Москвы внутренних ресурсов, чтобы отстаивать внешнеполитические требования Владимира Путина?
При всей внешней оптимистичности президентского послания оно не дает ответа на этот вопрос.
И в нем не содержится никаких указаний, как российское руководство собирается сохранить нынешний уровень жизни граждан РФ и не допустить массового закрытия предприятий, столкнувшихся с резким падением прибыли.
Правда, обещаны послабления малому бизнесу, но на экономической ситуации в стране в целом эти меры не скажутся, даже если будут реализованы.
Угрозы в адрес «валютных спекулянтов», которые якобы обвалили курс рубля, и обещания покончить с офшорами носят ожидаемый характер. Курс российской валюты продолжает падать, а средства, вне всякого сомнения, будут и дальше выводиться из страны. В обозримом будущем экономическое положение России существенно осложнится.
Однако Запад оказался в столь же безвыходном положении, как и российский лидер. Последний не может отказаться от своих претензий в адрес США и ЕС, не подорвав своего внутриполитического положения. Вашингтон и Берлин в свою очередь не могут продолжать давить на Россию, не создавая угрозы для экономики восточноевропейских стран (разрушая тем самым единство западного мира) и не повышая влияния Китая на постсоветском пространстве.
Очевидно также, что США и ЕС в принципе не заинтересованы даже в серьезном ослаблении России, которое неизбежно приведет к дестабилизации на большей части постсоветского пространства (особенно в Средней Азии и в Закавказье). А это не только создаст новые очаги напряженности, представляющие для США и ЕС потенциальную (или даже реальную) угрозу, но и существенно ухудшит и без того непростую ситуацию в Афганистане и Ираке.
Поэтому западные лидеры хотели бы договориться с Владимиром Путиным. Об этом свидетельствует встреча главы России с французским президентом Франсуа Олландом, состоявшаяся 6 декабря в московском аэропорту Внуково, которая продлилась более двух часов.
Результаты ее, правда, не слишком впечатляют: о своем признании территориальной целостности Украины (за исключением, естественно, Крыма) Путин сообщил в президентском послании.
Но эта встреча и иные подобные шаги по крайней мере позволяют надеяться, что из безвыходного положения, в котором оказались Запад и Россия, выход все-таки удастся найти.
