В ежегодном послании Федеральному Собранию Владимир Путин пообещал ни при каких обстоятельствах не сворачивать отношения с Европой, с Америкой, а также восстанавливать и расширять традиционные связи с югом Американского континента, Африкой и со странами Ближнего Востока.

В интервью главному редактору "Вестника Кавказа" Марии Сидельниковой своим видением ситуации на Ближнем Востоке поделился российский журналист-международник, политолог, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Фёдор Лукьянов.

- Какие, вам кажется, глубинные процессы идут на Ближнем Востоке?

- На Ближнем Востоке происходит распад той системы государственности, которая появилась в XX веке в два этапа. Сначала, как результат исчезновения Османской империи и других империй – французской, британской. После Первой мировой войны и Второй мировой войны – в два прыжка. Был создан пределенный ближневосточный институциональный "дизайн", который оказался на удивление прочным. Он существовал фактически до второго десятилетия XXI века. И даже такие потрясения, как войны в Заливе, первая американская война, потом вторжение в Ирак, как ни странно, не сразу поколебали этот "дизайн". Но в какой-то момент он начал осыпаться. Пресловутая арабская весна – одно из проявлений.

Другое проявление – нарастание альтернативных форм общественно-политической деятельности. С одной стороны, это успех "Братьев-мусульман", которые не стали нормальной политической силой, не потому что они этого не могут, а потому что противодействие оказалось очень мощным и в самом Египте, и среди держав региона. В итоге организация не вписалась в ландшафт, а лишь ухудшила его и перессорила всех вокруг.

Другое проявление, еще более вопиющее. Это "Исламское государство", с которым просто никто не знает, что делать. Пересматриваются общественно-политические модели. Эта система светских государств, опирающихся на сильного, авторитарного лидера, скорее всего, себя либо исчерпала, либо требует серьезных корректив. Мы это наблюдали в Египте. А вот там, где эта система не скорректировалась, происходит распад государственности, как в той же Ливии; Сирия рискует пойти тем же путем. Это просто расползание тех границ, которые когда-то мировые державы искусственно чертили по своим интересам и лекалам. Когда перемены внутри обществ и изменение внешней ситуации вступают друг с другом в некое взаимодействие, маятник начинает раскачиваться еще быстрее.

Все это в условиях, когда никто не отменял внешние интересы, которые часто действуют хаотически и иногда кажутся просто бессмысленными. Сюда еще можно добавить даже не трения, а религиозный раскол на грани войны внутри ислама. Здесь куда ни посмотри, каждый фактор чреват таким вскипанием, что эта пена распространяется моментально и на Южный Кавказ, и на Северный тоже.

- С учетом того, что правила в регионе так быстро меняются, кто теперь там играет первую скрипку?

- В этой ситуации оркестр оказался без дирижера. Набор инструментов тот же. Первая скрипка, вторая скрипка, контрабас, ударные. Когда-то было два дирижера, которые поделили этот оркестр. Потом дирижером стали США. А сейчас этот дирижер, неосмысленно управляет, машет палочкой в разные стороны, из-за чего региональные игроки просто не понимают, чего он хочет. К тому же в классическом симфоническом оркестре вдруг появляется человек с саксофоном, который не читает партитуру или вообще не понимает. Соответственно, все скрипки начинают пиликать так, как они считают нужным, получается какофония.

- А каково ваше видение роли "Исламского государства", какова цель этой организации?

- Мне ближе всего трактовка, которая часто звучит сейчас, что "ИГ" – это такой прообраз исламской реформации. Этакие Савонаролы призывают сокрушить прогнившую церковь, потому что оно отступила от божьих заповедей, ее надо низвергнуть и построить истинную веру. Из европейской истории мы знаем, что Савонаролы обычно плохо заканчивают, но до этого успевают много сделать. А потом за ними все равно идут Мартины Лютеры.

Я понимаю некорректность этих сопоставлений, но думаю, что "ИГ" – это прообраз какого-то нового типа политико-религиозной силы, которая появится на Ближнем Востоке. Эта радикальная, жестокая, но не имеющая перспектив сила, разрушающая ту модель, которая какое-то время всех устраивала.

"ИГ" расчищает место для появления более умеренного "ИГ", которое уже будет пытаться установить какие-то правила и по ним действовать. Мне так кажется. Хотя вряд ли внешние силы, те же США или представители режимов, которые "ИГ" хочет сокрушить, будут сидеть, сложа руки, и смотреть, как их позиции подрываются. На данный момент, ощущение такое, что никто не знает, что делать. Потому что сочетание фанатичной преданности идее, мощного материального ресурса, высокой военной квалификации и расшатывания системы отношений создают совершенно сокрушительный эффект. А пока все крутится вокруг силового подавления, но совершенно не факт, что это возможно.

- Что вы думаете по поводу точки зрения о том, что Ближний Восток может стать центром грядущей глобальной войны? Каким вам видится место России в урегулировании сложившейся ситуации?

- Думаю, что глобальная война просто невозможна. Хотя многие условия стабильности второй половины XX века расшатались и даже исчезли. Но все-таки главные устои – наличие у крупнейших держав ядерного оружия, что играет роль мощного сдерживающего фактора, - остались.

Если бы его не было, неизвестно как развивалась бы ситуация и на Ближнем Востоке, и на Украине. Накал взаимного неприятия, связанного с Украиной, настолько высок, что не будь этого сдерживающего фактора, может быть, мы в какую-нибудь а-ля Первую мировую войну и сорвались бы.

Тем не менее глобальную войну я не представляю себе сегодня. Экономическая взаимозависимость кратно выше, чем когда-либо.

С одной сторонв, в общей палитре можно ожидать увеличения числа региональных, но серьезных конфликтов. Что-то вроде украинского сценария, когда начинается все с внутренних нестыковок, а дальше появляется хаотическое вмешательство извне, и все переходит на следующий уровень. Это может быть не только в Евразии и не только в Европе, но в Африке, на Дальнем Востоке.

С другой стороны, что касается самого Ближнего Востока, то стоит ожидать превращения его в такую расползающуюся зону хаоса, который сначала большие страны будут пытаться остановить, а потом пытаться от него отгородиться, локализовать его. Это очень большая угроза, но все-таки это не та глобальная война, которую мы представляем себе по опыту XX века.