Абхазия должна определиться, чего она хочет от России
Публикация Проекта российско-абхазского договора о союзничестве и интеграции в Грузии вызвала истерику, а в Абхазии — бурные обсуждения. Сайт «Кавказская политика» публикует мнение эксперта Антона Кривенюка о причинах настороженной реакции абхазского общества на проект договора, а также об особенностях восприятия абхазами интеграционного евразийского проекта.
Фото: kavkaz-uzel.ru
А в чем подвох?
Есть ощущение, что публикацию текста этого проекта неизбежно должен был сопровождать скандал. О договоре говорят и пишут уже несколько месяцев, и в Абхазии ждали «подвоха» – проекта, который вроде как ущемляет интересы абхазской стороны.
Кажется, так и случилось. Наблюдатели усмотрели в присланном из Москвы проекте с десяток или даже больше пунктов, которые могут ограничить суверенитет страны. Но на самом деле, дискуссия о проекте договора идет на весьма поверхностном уровне, и в ней почти нет профессиональной экспертизы.
А ведь по сути, сегодня в Абхазии идет фундаментальный разговор об отношениях с Россией. А обсуждение проекта договора – это всего лишь информационный повод для этого.
Мы еще успеем посчитать ошибки нового руководства Абхазии, но пока можно констатировать, что был сделан один верный шаг – текст проекта договора был распространен для общественного обсуждения.
Это правильно с любой позиции. Мы помним, сколько конфликтов в конце прошлого и в начале нынешнего десятилетий возникало из-за разного рода «незаметно» подписанных с российской стороной договоров и соглашений.
Публичное обсуждение договора сводит к минимуму и политические риски – президент Рауль Хаджимба не рискует потерять свой достаточно высокий рейтинг.
Но эта открытость имеет и обратную сторону медали. Прочитав текст проекта, абхазское общество обнаружило в нем, так сказать, независимую оценку нынешнего уровня развития государства.
Ничего крамольного, кстати говоря, разработчики текста не написали. В Москве вполне адекватно воспринимают нынешние возможности, успехи и недостатки абхазского государственного механизма. Но мы о себе думаем лучше, чем кажемся другим.
Так вот, с точки зрения российской стороны, абхазский проект нуждается во всемерной поддержке, чтобы обеспечить ему возможность когда-нибудь все-таки встать на ноги. РФ готова предоставить поддержку для развития экономики, социальной сферы и прочее и прочее, что очень важно.
«А что они за это хотят?»
Далее по логике должен следовать раздел, который начинается со слов: «А они за это хотят…» Но я не стану рассуждать в этом ключе. Понятно, что бескорыстных отношений не бывает, но интерес России, и в тексте проекта это, в общем, хорошо отражено, выходит за рамки собственно Абхазии.
Москве интересен регион в целом. А Сухум в этой истории видится как проводник, политический и военный союзник, лояльность которого помогает обеспечить российские военно-политические интересы в регионе.
И вот тут наступает даже не конфликт интересов, его на самом деле нет, здесь наступает конфликт восприятий. Москва предлагает создать единый контур внешнего режима обороны. Это однозначно и в интересах Абхазии, потому что процесс интеграции Грузии с НАТО довольно интенсивен, и это нарушает сложившийся режим безопасности.
Но Москва, предлагая конкретные параметры военного сотрудничества, отталкивается от реального положения дел в сфере обороноспособности Абхазии. А что в этой сфере происходит? Ничего хорошего. С того времени, как Россией была признана независимость страны и были созданы российские военные базы, развитию Вооруженных сил Абхазии не уделялось должного внимания.
Функции по защите границ республики выполняют российские войска, они же обеспечивают режим безопасности на границе с Грузией, в том числе проверяют документы у людей, эту границу пересекающих.
Очевидно, исходя из этой реальности, формируются предложения по развитию оборонного сотрудничества между двумя сторонами.
Причем сама идея создания объединенной военной группировки, которая создается не путем слияния ВС Абхазии с российскими частями, а как инструмент для отражения внешней агрессии, практически скопирована с договора о коллективной безопасности, который действует с 1992 года и призван решать общие задачи обороны нескольких стран СНГ.
Вообще, негатив, с которым была встречена российская версия проекта договора, во многом объясняется тем, что абхазское общественное мнение не знакомо с технологиями и нормативно-правовой базой функционирования наднациональных интеграционных проектов. А в тексте проекта, который мы сейчас обсуждаем, красной нитью проложен «евразийский лейтмотив».
Москва активно работает над проектом ЕАЭС, только что был подписан договор о присоединении к нему Армении, и совершенно очевидно, что хотя Абхазии и не светит в ближайшем будущем членство в этом сообществе, в любом случае Россия видит себя центром крупнейшего в этой части мира интеграционного экономического пространства.
И поэтому, конечно, предлагает своим союзникам объединяться вокруг этого проекта, даже если не юридически, то фактически.
Но в Абхазии о ЕАЭС знают только чисто теоретически. А словосочетания «общее пространство» или «унификация законодательства» понимаются с совершенно иной смысловой нагрузкой. И вот тут, вероятно, стоило бы сделать предварительный «апгрейд» проекта договора, обсудить отдельные его параметры в абхазском экспертном сообществе до представления в окончательной версии. Сегодня основные критики проекта как раз из экспертной среды, и эти моменты вполне можно было проработать.
«Точка боли»
Сейчас, до начала следующей недели, специально созданная рабочая группа должна подготовить абхазскую версию проекта договора. Мы не знаем пока, какой будет эта версия – в российский проект будут предложены поправки или же Сухум презентует полностью эксклюзивный продукт.
Надо полагать, что ответные идеи абхазской стороны будут столь же широко открыты для общественного обсуждения, как и российские. Но этим история не закончится. Разговор о договоре поднял на поверхность достаточно сложные вопросы об отношениях с Россией, и даже скорее, об отошении к России.
Если говорить предельно кратко, то у абхазского общества нет внутреннего консенсуса, а у политической и экспертной среды четких установок по поводу того, какого качества и содержания должны быть российско-абхазские отношения.
Эти вопросы могут казаться риторическими, но только не для Абхазии. Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», опубликовал текст по поводу всей этой истории с договором. Там он, в частности, написал: «На практике создается впечатление, что Абхазия ни в каком привлечении средств просто не заинтересована, полагаясь на те российские вливания, которые идут по государственной линии в рамках помощи».
Более широко эту мысль развивает сонм одиозных российских экспертов, которые за несговорчивостью абхазской стороны видят иждивенчество. Но все по-другому.
Я скажу странную мысль, но абхазское общество пока не вполне еще осознало, что это за деньги, зачем они нужны, и чем платить за эту услугу.
Из России говорят: «Условия, которые мы поможем создать, позволят вам привлечь инвестиции, вы станете жить лучше». Но проблема-то в том, что в Абхазии пока еще не определились, на каких условиях, и вообще, нужны ли инвестиции.
Это, правда, звучит странно, но абхазское общество – это социум, в котором развитие каких-то глобальных вещей невозможно, пока не будет достигнут консенсус о том, как это все будет ложиться в канву абхазского проекта. Это особенность социальной и политической культуры маленькой страны. Тот самый сонм одиозных экспертов говорит по этому поводу – «архаика». На самом деле, это неожиданно для нашего времени, непривычно, но это такая, локальная, народная демократия.
Сложности в выстраивании нормальных и современных отношений с Россией создает комплекс, связанный с малочисленностью культуры. Это действительно редкий случай, когда достаточно немногочисленная культура является носителем государственного проекта.
Но пока у этой культуры нет ответов на вопросы, как взаимодействовать с большим миром, не потеряв своего лица. А большой мир для Абхазии, по крайней мере, на этом этапе развития – Россия.
Вот, где, на мой взгляд, лежит «точка боли», создающая напряжение в российско-абхазских отношениях, выражающееся, как мы видим, в том числе в баталиях вокруг проекта договора.
Но, господа, это не проблема Москвы. Это, по большому счету, проблема нового руководства Абхазии. Нужно начинать и общественный, и профессиональный дискурс, привлекать интеллектуальный ресурс, и в течение достаточно короткого времени дать ответы в первую очередь абхазскому обществу на весь комплекс проблем, связанных с тем, как страна будет сотрудничать с внешним миром.
Потому что получается очень неловкая ситуация, когда ответов на эти вопросы общество ждет почему-то от Москвы. Как например сейчас, когда в проекте договора обнаружился пункт о том, что стороны готовы идти по пути упрощения процедур, связанных с получением гражданства друг друга гражданами обеих стран.
Прекрасный пункт. Говорит о всяческой готовности Москвы к сотрудничеству на выгодных условиях. Но ситуация, при которой тысячи, а может десятки тысяч или сотни тысяч россиян, среди которых, естественно, будет немало представителей «оппонирующей стороны», я имею ввиду грузинских беженцев и их потомков, станут гражданами Абхазии, здесь воспринимается как национальная катастрофа.
Сейчас можно упереться рогом и устроить дискуссию, насколько это правильно или нет, но в Абхазии именно в таком ключе видят одну из национальных угроз.
Естественно, этот пункт в проекте договора стал одним из самых конфликтогенных. Но есть вопрос: а что, в Москве кто-то должен быть озабочен тем, чтобы понимать, осознавать и формулировать национальный интерес абхазской стороны в межгосударственных договорах? Или сразу надо подходить к вопросу так, что если этот пункт появился в проекте российской стороны, то значит, за ним стоит всемирный заговор?
Если у нас в принципе нет доверия друг к другу, не сейчас, так потом, все то, что мы называем «взаимодействием», сломается.
Из всего сказанного, опять-таки, возникает вывод о том, что абхазской стороне необходимо определиться с «российским проектом». Вне зависимости от текущей конъюнктуры. Договор доработают, и скорее всего, примут. Но многие вопросы останутся.
И, кстати, целую неделю в Абхазии задавались вопросом: «А почему все так быстро делается?». Сейчас мы, кажется, видим, один из ответов на этот вопрос.
Грузия старается аккумулировать международную поддержку для того, чтобы надавить на Москву в связи с подготовкой договора. Мы знаем, что грузины это делать умеют. А России сейчас невыгодна еще одна точка напряжения в отношениях с Западом.
Действительно, в сложных геополитических условиях вопросы, которые могут вызвать конфликты, решаются, как правило, оперативно. Но до людей, а мы говорим о маленькой стране, в которой очень активное гражданское общество, все это надо доводить. Но никто пока этим не занимался.
У Абхазии, как это ни странно звучит, нет «российского проекта». Эта страна не знает, чего она хочет от России, и сколько готова за это заплатить. Этот вопрос надо решить, и чем раньше, тем лучше, иначе в общем ровные и равноправные отношения двух стран будут разрушены.
Антон Кривенюк
Источник: cont.ws.
Рейтинг публикации:
|
