«Будет ли США отвечать за безопасность в регионе?», «Изменились ли цели США в Центральной Азии за последние несколько лет?» и «Чем закончится противостояние России и Америки за влияние на постсоветском пространстве?». На эти и другие вопросы экспертов и читателей сайта StanRadar.com ответил аналитик Российского института стратегических исследований Дмитрий Попов.
Искендер Шаршеев, бизнес-аналитик, г. Бишкек:
В Киргизии была американская база «Ганси». Однако, Кремль очень сильно постарался, чтобы убрать ее отсюда и разместить в Ульяновске. Как вы думаете, насколько ошибочно или правильно было удаление американского присутствия из Киргизии?
- На мой взгляд, неверно утверждать, что база «Ганси» была «убрана» из Киргизии и «размещена» в Ульяновске. Во-первых, доступ к логистическому центру в Ульяновске был открыт для НАТО в августе 2012 года, а Центр транзитных перевозок в киргизском аэропорту «Манас», по соглашению, продолжал действовать параллельно до июля 2014 года.
Во-вторых, это два совершенно разных объекта. В Ульяновске для НАТО была предоставлена фактически только возможность осуществлять перегрузку грузов с одного вида транспорта на другой, причем делать это должны были российские перевозчики, без иностранного военного персонала. В Киргизии же, несмотря на переименование объекта в «Центр транзитных перевозок» в 2009 году, действовала полноценная военно-воздушная база США.
В период пиковых нагрузок, согласно оценкам посольства США в Бишкеке, через ЦТП «Манас» перемещалось до 90% войск западной коалиции в Афганистане и треть необходимого ей топлива. Как сообщала в сентябре 2012 года пресс-служба объекта, из «Манаса» за год было совершено 4 700 вылетов по дозаправке натовской авиации, а в обоих направлениях ежедневно проходило до 1 500 солдат.
Также отсюда осуществлялись операции по заброске и эвакуации грузов и личного состава в районы боевых действий. На базе постоянно дислоцировалось 1 200 американских военнослужащих (376-е Воздушное экспедиционное крыло) и около 300 – работников западных подрядных организаций. Как видим, центр в Ульяновске и ЦТП «Манас» – два несопоставимых по значению для Пентагона объекта.
Скажу также, что в реальности узел в Ульяновске не использовался, к августу 2013 года через него не проследовало ни одного натовского груза, поскольку НАТО принципиально не устраивало обязательство работать через российские компании. К тому же впоследствии Вашингтону удалось возобновить поставки через Пакистан, а это наиболее короткий и дешевый маршрут снабжения группировки в Афганистане.
Решение о закрытии ЦТП «Манас» я считаю для Киргизии абсолютно правильным. Наличие базы, прежде всего, негативно отразилось на политической стабильности в стране. Ресурсы объекта широко использовались американцами для поддержки государственного переворота в Бишкеке в 2005 году.
Частный, но весьма показательный случай: когда накануне первого тура парламентских выборов 2005 году власти Киргизии обесточили здание оппозиционной типографии, открытой «FreedomHouse», она продолжила свою работу после того, как с американской военной базы сюда в срочном порядке доставили дизельные генераторы. Помимо этого, наличие военного объекта США в республике порождало целый комплекс других угроз.
Например, межправительственное соглашение с Киргизией не исключало размещение оборудования для ведения радиоэлектронной разведки на объекте. Косвенно на это указывало наличие строений без окон и с большим количеством кондиционеров, замеченных на базе. Отсутствие внешнего контроля за содержанием грузов, создавало благоприятные условия для перевалки через ЦТП «Манас» крупных партий наркотиков из Афганистана в Европу. Замечено, что европейские эпицентры распространения героина совпадают с дислокацией американских военных объектов в ФРГ, Косово и Испании, связанных авиатранспортным сообщением с «Манасом».
Зафиксированы факты нелегальной переброски в Киргизию оружия, которое в условиях этнических конфликтов и политической неустойчивости могло быть использовано для дестабилизации обстановки и поддержки лояльных групп. 4 августа 2008 года в частном доме, арендованном сотрудниками посольства США и американскими военнослужащими, правоохранительными органами республики был обнаружен тайник, содержащий 53 единицы оружия (штурмовые винтовки и пулеметы), 15 тысяч патронов, приборы ночного видения. Далее, на своих зарубежных базах Соединенные Штаты традиционно размещают резидентуры, тайные тюрьмы и центры планирования диверсионных операций против третьих стран. 23 февраля 2010 года в Иране был принужден к посадке пассажирский самолет авиакомпании «Кыргызстан», выполнявший рейс Дубай – Бишкек. На его борту задержан лидер воюющей против Ирана белуджской террористической группировки «Джундаллах» Абдульмалик Риги. Он следовал на авиабазу в «Манасе» для встречи с высокопоставленными американскими представителями.
На допросе Абдульмалик Риги показал, что в Киргизии в дополнение к афганским лагерям были созданы условия для подготовки боевиков, ведущих с Тегераном вооруженную борьбу.
Наконец, база порождала проблемы с экологией и криминалом для простых граждан. Большой резонанс получил инцидент, имевший место в декабре 2006 года, когда американским военнослужащим-наркоманом здесь был безнаказанно застрелен водитель топливозаправщика гражданин Киргизии Александр Иванов. База стала источником и коррупционных схем, в которые были втянуты первые лица государства.
Суммируя все это, еще раз подчеркну – решение о закрытии ЦТП в Манасе для Киргизии было обоснованным и, надо сказать, смелым шагом.
Считаете ли Вы политику США империалистической, как это рисует российская пропаганда?
- Считаю. Начнем с того, что значительная часть политического класса США (например, среди неоконсерваторов) прямо рассматривает Соединенные Штаты как империю, имеющую мессианское предназначение, а главной задачей видит сохранение PaxAmericana и доминирующего положения США в мире, используя любые доступные средства – информационные, военные, экономические. Имперские символы в «римском» стиле присутствуют не только в риторике, но и на официальной символике Соединенных Штатов, а главное в их глобальной политике. Либеральная идеология используется как инструмент расширения влияния, причем очень избирательно (например, она не навязывается союзникам в Саудовской Аравии, где официальной идеологией является ваххабизм). «Урезанный» бюджет Пентагона в 2014 году – $575 млрд (и это в условиях более $17,5 трлн госдолга). Это больше десяти следующих бюджетов вместе взятых, включая Китай ($148 млрд) и Россию ($78 млрд).
По данным доклада BaseStructureReport замминистра обороны США по закупкам, технологиям и логистике на 2014 год, под контролем Пентагона находятся 576 объектов в 40 странах мира. В действительности, я думаю, эта цифра для США значительно выше. Она, скажем, не учитывает военные объекты ЦРУ: а именно американская разведка, например, управляет базами беспилотников в Афганистане. США активно применяют эту военную силу по всему миру, причем, после окончания «холодной войны» данная практика (в том числе в обход Совета безопасности ООН) только расширилась.
После недавнего открытия ряда американских секретных архивов, Тим Вейнер и другие известные документалисты в США в подробностях описывают причастность правительства США к десяткам государственных переворотов по всему миру в XX веке, начиная с Ирана в 1953 году. Уже в XXI веке американцы использовали Вооруженные силы в Афганистане, Пакистане, Ираке, Ливии и Сирии. Поддержали государственные перевороты в Грузии, на Украине, в Киргизии, некоторых странах арабского мира. Как отмечает в этой связи руководитель пресс-службы американской администрации времен Рональда Рейгана Патрик Бьюканен, «может быть это и не империя, но тогда это самая точная имитация империи».
Иван Донис, журналист, г. Бишкек:
После вывода авиабазы «Манас» в СМИ заговорили о размещении американских войск в Узбекистане. Решится ли президент Ислам Каримов на такой шаг? И почему?
- Такая версия, действительно, существует. Чаще всего экспертами рассматривалась возможность передислокации базы ВВС США в узбекский аэропорт Навои, уже частично задействованный в снабжении американской группировки в Афганистане.
Положительное заключение о возможности развертывания здесь войск и техники было дано американскими инженерами еще в 2002 году. Исключать создание базы в Навои полностью нельзя, вспоминая геополитические маневрыТашкента.
Однако, на мой взгляд, сейчас это маловероятно. Против данного сценария говорят опасения узбекского руководства по поводу возможного чрезмерного усиления Запада в республике, а также прежний негативный опыт, связанный с реакцией Вашингтона на андижанские события 2005 года и последовавшим за ними выдворением США с авиабазы Карши-Ханабад.
Своего рода сигналом со стороны Ташкента была принятая в 2012 году новая концепция внешней политики, запрещающая создание на территории республики иностранных военных объектов. Хотя, конечно, юридические документы могут быть в случае необходимости быстро пересмотрены. Пока же Узбекистан очень осторожно подходит к вопросу использования Навои: соглашение с американцами допускает только транзит небоевых грузов и исключает присутствие в Навои американских военнослужащих и заход сюда военной авиации США.
Денис Бердаков, политолог, г. Бишкек:
Каковы, на Ваш взгляд, роль и перспективы США в стабилизации ситуации в Центральной Азии?
- Моя позиция следующая: вопросами безопасности в регионе должны преимущественно заниматься региональные игроки, то есть страны, которые реально зависят от ситуации в Центральной Азии – центральноазиатские республики, Россия, Китай и Иран.
Что касается Соединенных Штатов, то они демонстрируют в течение более 10 лет неспособность (или нежелание) даже стабилизировать свою де-факто колонию – Афганистан, где присутствует их полномасштабный военный контингент. Они демонстрируют неспособность (а скорее, нежелание) вести реальную борьбу с наркопроизводством в Афганистане, где с момента оккупации в 2001 году его объемы, по данным ФСКН Российской Федерации, выросли в 40 раз (при этом США претендуют на создание специальных подразделений для борьбы с наркотиками в странах ЦА).
Единственная сфера региональной безопасности, в которой США могут быть объективно заинтересованными – это ликвидация оружия массового поражения, но и здесь они исходят не из потребностей региона, а из собственных интересов. Например, Вашингтон, в отличие от Москвы и Пекина, не поддержал подписание в 2006 году пятью республиками региона Договора о создании зоны, свободной от ядерного оружия в Центральной Азии, и вплоть до 2014 года отказывался признавать эту зону (не подписывая соответствующий протокол о гарантиях). Американцы требовали пересмотра обязательств республик ЦА перед ОДКБ.
Анна Яловкина, журналист, г. Бишкек:
Какие цели и планы у США в Центральной Азии сейчас? Какую роль играет регион в их стратегии?
- С момента первых негласных консультаций, которые начались еще до распада СССР, отношения США и стран ЦА прошли несколько этапов. Свои коррективы в них вносили сменяемые по очереди администрации президентов Билла Клинтона, Джоджа Буша и Барака Обамы. Несмотря на это, фундаментальные цели американской политики в регионе на протяжении всего постсоветского периода, на мой взгляд, остаются неизменными:
получение доступа к каспийским углеводородам и создание каналов их транспортировки на запад;
политический и экономический разрыв региона с Россией;
утверждение в странах ЦА лояльных режимов;
купирование растущего влияния Китая в ЦА и изоляция Ирана;
вывод из строя постсоветской инфраструктуры оружия массового уничтожения.
У меня нет оснований полагать, что Соединенные Штаты изменят эти долгосрочные приоритеты в обозримом будущем.
Как вы интерпретируете уход ЦТП из Киргизии? Значит ли это, что Америка теряет интерес к региону?
- Интерес США к региону действительно постепенно снижается, на что указывают объективные индикаторы, такие как сокращение бюджетных расходов на центральноазиатские программы Госдепартамента (в 2013 году примерно на 12%).
Однако закрытие американской базы (редкий случай сам по себе), по моему мнению, это не часть стратегии США, а вынужденный с их стороны шаг (давление на Бишкек по этому вопросу из Вашингтона ощущалось вплоть до последнего времени). Это шаг свидетельствует о возрастании влияния России и Китая в регионе, а также об укреплении суверенитета самого киргизского государства, способного принимать самостоятельные решения, отвечающие национальным интересам.
Игорь Шестаков, политолог, г. Бишкек:
Приграничные конфликты между Киргизией и Таджикистаном становятся все более острыми. Может ли Россия выступить в роли посредника для урегулирования ситуации? Как это может отразиться на деятельности ОДКБ, в плане обеспечения безопасности южных рубежей СНГ?
- Вы правы, проблема крайне актуальная. В октябре 2014 года обнародованы официальные данные, согласно которым с начала года на таджикско-киргизской границе произошло 28 конфликтов.
К сожалению, возникшее в отношениях Бишкека и Душанбе напряжение требует участия в переговорах посредника. Но полагаю, им должна быть не Россия, а многосторонние структуры – ОДКБ и ШОС. Более того, они обязаны использовать свое влияние для решения проблемы, поскольку иначе инциденты в этом районе будут происходить постоянно, подрывая названные организации изнутри. В принципе, ОДКБ участвует в локализации отдельных происшествий, но это временные меры, а необходимо переходить к окончательному урегулированию, т.е. к полной делимитации границы.
В экспертном сообществе России бытует точка зрения, что Киргизию не стоит принимать в члены Таможенного союза из-за угрозы роста наркотрафика в страны ТС. Как вы относитесь к такой позиции?
- Я склоняюсь к той точки зрения, что плюсов от участия Киргизии в ТС больше чем минусов и поэтому включение республики в объединение обосновано. Но обсуждая условия вступления, необходимо заранее обговаривать систему мер по купированию возможных негативных последствий, в т.ч. по борьбе с наркотрафикоми контрабандой (помощь и координация работы антинаркотических ведомств, модернизация и инженерное обустройство границы и т.д.). Киргизия должна придерживаться обязательств по реализации этих мер, а ТС оказывать республике поддержку в их софинансировании и контроль.
Изменится ли позиция США и НАТО к сотрудничеству с Россией и ОДКБ в Центральной Азии, в связи с событиями на Украине? Как, на Ваш взгляд, Вашингтон будет выстраивать взаимодействие с Москвой в плане противодействия терроризму и наркотрафику в регионе?
- С ОДКБ и так не было, по сути, отношений: как следует из материалов WikiLeaks, американцы целенаправленно выступают против официальных контактов стран НАТО и ОДКБ, предпочитая вести двусторонний диалог по вопросам безопасности с каждой отдельной республикой ЦА. Что касается тех минимальных проектов в этой сфере с Россией, то я думаю, что несмотря на конфликт на Украине, Соединенные Штаты (по крайней мере, военное лобби) постараются сохранить сотрудничество на тех направлениях, где им это выгодно – северная сеть поставок, закупка отдельных видов техники для афганской армии и др. Совместная же борьба России и США с наркотрафиком и терроризмом в ЦА, по моему мнению, - иллюзия, ее не было в реальности и не будет.
Айзура Чыкынова, журналист:
За последние 2 - 3 года российский интерес к объектам в Киргизии резко вырос, это и строительство каскадов ГЭС и приобретение Киргизгаза и заинтересованность по покупке аэропорта «Манас» и много других проектов. Действительно ли все это нужно России или это попытка усилить свое влияние в республике?
- А разве возможно одно без другого?
Что ждет Киргизию в Таможенном союзе? В последнее время минусов от этой затеи стало больше нежели плюсов.
- Участие в интеграционном объединении автоматически не дает никаких гарантий процветания. В том же Европейском союзе есть страны, которые не извлекли из участия в ЕС значительных преимуществ, как Болгария. А есть и обратные примеры. Таможенный союз (как и ЕС) – это новые условия работы экономики Киргизии, открывающие для нее дополнительные возможности и рынки.
Воспользуется ли этими возможностями руководство республики или нет, будет зависеть от его эффективности и грамотности. В любом случае, мир развивается в направлении региональной интеграции и Киргизии, не имеющей выхода к морю, рано или поздно необходимо будет сделать окончательный выбор интеграционной модели.
В перспективе, вполне вероятно, вопрос будет стоять так: интеграция в ТС или торговое объединение с Китаем на его условиях.
Павел Дятленко, к.и.н., доцент КРСУ, г. Бишкек:
Какими будут последствия для ЦА в случае успеха или неуспеха американского проекта «Шелковый путь»?
- Я не верю в жизнеспособность концепта Нового Шелкового Пути как экономической стратегии. Скорее это идеологическая установка Вашингтона для международных финансовых институтов и государств-доноров типа Японии.
На пути реализации плана Нового Шелкового Пути находятся многие объективные трудности, связанные со спецификой региона.
Среди них:
затратность проектов в условиях горной местности;
невозможность обеспечить безопасность на территории Афганистана;
острые противоречия между республиками ЦА (в Ташкенте, например, с раздражением воспринимают попытки выхода соседнего Таджикистана из транспортной изоляции).
В основном осуществлены те проекты, лежащие в плоскости «Нового Шелкового Пути», которые необходимы для снабжения военной группировки США в Афганистане (например, построена железная дорога из Узбекистана в ИРА «Хайратон – Мазари-Шариф»).
Что же касается, таких крупных инфраструктурных проектов как газопровод TAPI и ЛЭП CASA-1000, то, в отличие от китайских трубопроводов, пока сомнительно, что в нынешних условиях для них найдутся инвесторы, несмотря на усилия США и уже подписанные соглашения. Отсюда, полагаю, концепция Нового Шелкового Пути существенного влияния на регион в целом иметь не будет.
Андрей Князев, журналист-международник, представитель ИАЦ «Caspian Bridge» в Алма-Ате:
Какие угрозы есть для Узбекистана на афганском направлении в связи с отказом Ташкента от размещения американских военных баз на своей территории?
- Независимо от наличия или отсутствия американской базы на своей территории, Узбекистан будет сталкиваться с теми же угрозами (экстремизм, наркотики и т.д.), с которыми имеет дело последние два десятилетия, пока в Афганистане не создано стабильное государство. А если бы военная база США в РУ появилась, к этим проблемам прибавились бы еще возросшие риски вмешательства во внутренние дела, активность разведок США, неконтролируемые каналы поставок оружия и наркотиков и т.д. Собственно, Узбекистан и Киргизия уже это проходили. Кроме того, повысилась бы агрессия исламистского подполья в отношении «режима Каримова» как союзника США.
Айпери Кутушева, читатель:
В случае вступления Киргизии в Таможенный союз, попытаются ли американцы усилить работу в регионе через НПО-сектор или будут создавать новые структуры для распространения своего влияния в республике?
- По моим наблюдениям, это уже происходит. Целенаправленная дискредитация ТС через НПО в Киргизии усилилась.
Можно ли сказать, что поколение молодых политиков и активистов, воспитанных на идеалах запада представляет реальную силу в Киргизии и возможно, что со сменой поколения лиц, принимающих решения, изменится внешний политический курс республики?
- Безусловно.
Справка StanRadar.com: Дмитрий Попов – кандидат юридических наук, аналитик Российского института стратегических исследований, руководитель Уральского регионального информационно-аналитического центра, изучает политические и социально-экономические процессы Центральной Азии.
Источник: stanradar.com.
Рейтинг публикации:
|
