А.Г. Бакланов – заместитель Председателя Совета Ассоциации Российских дипломатов, Советник заместителя Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации\
Резюме: Решающим фактором в определении соотношения сил и в противостоянии двух супердержав была их собственная военная мощь, а отнюдь не активность возглавляемых ими организаций
Чисто по-человечески логику нынешних руководителей НАТО легко понять. Им хочется добиться признания своей необходимости, привлечь внимание политиков, общественности и прессы, дальше получать высокие оклады и дивиденды от занимаемых постов.
Год назад, в сентябре 2013 года в НАТО пришли к печальному выводу о неизбежности сокращения на треть численности командной структуры Альянса, государства-члены не пересмотрят в сторону повышения уровень расходов на оборону государств-членов и финансовой подпитки блока. И вот реальная возможность предотвратить подобное развитие событий, опираясь на разговоры о возвращении угрозы со стороны Москвы и призывы к принятию «адекватных» действий в целях «противодействия российской экспансии» на Украине. Полагаю, что именно стремление воспользоваться конъюнктурой для обеспечения собственного будущего определяет поведение НАТО как бюрократической структуры. И здесь все аргументы хороши. И не нужно слушать оппонентов.
Конечно, важное значение имеет и традиционное желание Вашингтона подтолкнуть своих союзников к более масштабным военным приготовлениям. Сейчас это выражается в требовании довести военные расходы до уровня не менее 2% от ВВП стран-членов. Действительно, доля США в расходах НАТО на оборону составляет три четверти, лишь четверть приходится на долю 27 других стран. Но, как представляется, для Вашингтона важна сама по себе групповая солидарность и единство оценок происходящего на Украине и вокруг нее. Там не питают иллюзий, что «европейский компонент» организации может оказать силовое влияние на «поведение Москвы».
Если вспомнить историю, то в серьезных военных делах Соединенные Штаты на НАТО никогда особо не полагались, – и правильно делали. (Кстати, по большому счету, аналогично вела себя и Москва, не рассчитывая в военном отношении на своих союзников по Варшавскому договору, которые пригодились, в сущности, лишь однажды, – для придания вторжению в Чехословакию в 1968 г. характера «интернациональной акции»). Высшие генералы двух супердержав в свое время рассматривали назначение на работу в структуры НАТО и ОВД как последнюю ступеньку перед выходом в отставку.
Решающим фактором в определении соотношения сил и в противостоянии двух супердержав была их собственная военная мощь, а отнюдь не активность возглавляемых ими организаций. Поэтому в вопросах противодействия блоку НАТО для СССР был лишь один действительно тревоживший Москву аспект: возможное размещение на территории близлежащих стран альянса американских передовых ударных сил, нацеленных на центры управления, экономические и иные стратегические объекты в нашей стране. Так что говорить о возвращении «былого могущества» не совсем корректно. Как показывает опыт, коалиции более полезны в сфере политики, финансов и экономики, в военных же делах «стыковка» и соединение потенциалов союзных государств в решающий час, скорее всего, будет работать недостаточно оперативно и надежно. НАТО, насчитывающая сейчас 28 стран, стала громоздкой и малоуправляемой структурой. Надежды сегодняшних киевских руководителей на то, что «НАТО поможет» – еще одно свидетельство их политической инфантильности и наивности, неподготовленности к серьезной работе по руководству государством.
Тем не менее, решения недавнего саммита в Уэльсе свидетельствуют о том, что эта организация намерена, ухватившись за кризис на Украине, выйти на авансцену европейской и мировой политики. Насколько это реально?
Наиболее примечательный документ, принятый в Ньюпорте, – «Заявление по итогам встречи на высшем уровне». Оно составлено в торжественном, напыщенном, временами довольно витиеватом стиле, мало напоминающем бумаги, которые готовят военные. В нем говорится о «поворотном моменте» для евроатлантической безопасности, обусловленным тем, что «агрессивные действии России против Украины поставили под вопрос фундаментальным образом видение целой, свободной и мирной Европы». НАТО приписывает себе роль «важнейшего источника стабильности в непредсказуемом мире».
Пункт 22, касающийся взаимодействия с Россией, сформулирован нечетко и двусмысленно. Так, утверждается, что, как и ранее, партнерство между НАТО и Россией, основанное на уважении международного права, представляет стратегическую ценность. Однако далее без всякого перехода повторяется совершенно не вытекающее из такой посылки решение альянса о «приостановке всего практического гражданского и военного сотрудничества между НАТО и Россией». Затем снова оговорка, что «политические каналы для общения по-прежнему открыты». Но если каналы открыты, почему же не использовать их для обсуждения самых острых на сегодняшний день проблем, в том числе и тех, где необходим совместный формат действий?
В условиях кризиса на Украине альянс дополнительно направил самолеты для укрепления миссий по патрулированию воздушного пространства, корабли в районы Балтийского, Средиземного и Черного морей и военнослужащих – на учения на территории восточноевропейских стран НАТО. Вряд ли эти демарши имели сколь-либо серьезные последствия в военной сфере, но дополнительно осложнили политический климат.
В сирийских делах НАТО «без ложной скромности» приписала себе «ключевую роль в достижении успеха», связанного с ликвидацией химического оружия. Ни слова об инициаторе урегулирования этого вопроса – России, спасшей ситуацию в самый последний момент. Такое же передергивание фактов мы находим и при изложении вопроса о пресловутом «Исламском государстве Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Утверждается, что режим Башара Асада «способствовал формированию ИГИЛ в Сирии» и его распространению за пределы этой страны. Деликатно обходится вопрос о том, что именно США и Запад вскормили, вооружили и дали «путевку в жизнь» ИГИЛ в составе непримиримой оппозиции, сражавшейся против сирийской правительственной армии.
В целом, документ очень рыхлый, декларативный, с повторами и неточностями в изложении фактологического материала. В какой мере в его составлении участвовали военные специалисты? Не появились ли и в военных кругах Запада последователи госпожи Псаки, ставшей мировой знаменитостью в силу своей фантастической неподготовленности. Скептическое отношение к документам, подготовленным НАТО, не должно затенять главного: военно-политическая организация, объединяющая страны Северной Америки и Европы, открыто взяла курс на конфронтацию с Россией.
Какова может быть наша реакция? Прежде всего, как представляется, нужно четко отделить неприятную, но не очень опасную в военном отношении риторику НАТО от возможных акций, представляющих реальную угрозу для национальной безопасности Российской Федерации. Как и в советское время, наибольшую опасность представляло бы размещение на территории стран НАТО вблизи российских границ жизненно важных военных и экономических центров нашей страны американских ударных сил.
В сущности, в послевоенное время было всего два кризиса, связанного с размещением в непосредственной географической близости к супердержавам – США и СССР – мощных ударных группировок.
Первый раз в связи с базированием советских ракет средней дальности на Кубе в 1962 году. Тогда Соединенные Штаты заявили о готовности применить силу, если эти ракеты не будут выведены. Размещение ракет вблизи США было не самоцелью, а крайне опасным, но оправдавшим себя шагом, благодаря которому удалось сохранить на Кубе антиамериканский режим Фиделя Кастро. Как только Москва получила заверения Вашингтона, что он откажется от силовых действий против кубинского правительства, ракеты вернулись в СССР. Второй раз это произошло в 1980-е гг., когда США хотели разместить крылатые ракеты в Европе в непосредственной близости от наших границ. Тогда также удалось добиться компромисса, быть может не очень выгодного для Москвы, но все же приемлемого в главном – отказе Вашингтона от базирования ударных сил вблизи территории СССР. Не исключено, что сейчас вслед за пробным шаром – системой ПРО американцы предпримут через своих союзников новую попытку размещения рядом с нами своих ударных сил.
На данный момент официальная реакции НАТО на украинский кризис заключается в следующем.
Будет продолжена линия на присутствие военно-воздушных, сухопутных и военно-морских сил в восточной части Североатлантического союза, при использовании ротационного принципа направления войск. Разрабатываются планы по повышению оперативности Сил реагирования НАТО за счет создания группировок, способных «быстро передвигаться и реагировать на появляющиеся угрозы». В рамках этого курса будет создана Объединенная оперативная группа повышенной готовности – новые объединенные силы НАТО, которые, как предполагается, будут способны провести развертывание в течение нескольких дней «в ответ на вызовы, которые появляются на периферии территории НАТО».
Пока о более существенном боевом ударном компоненте речь не идет, но мы знаем, что при условии соответствующей пропагандисткой кампании масштабы военных «мер сдерживания» можно коренным образом изменить. В этом контексте примечательно, что в планах НАТО уже фигурируют такие мероприятия как подготовка инфраструктуры, заблаговременное размещение материальных средств и предметов снабжения, а также определение конкретных баз возможного развертывания.
В плане мер адекватного и своевременного реагирования на рост активности НАТО можно было бы предусмотреть следующее.
Первое. Как представляется, Российская Федерация должна четко обозначить «красные линии», которые она ни при каких обстоятельствах не позволит переходить своим потенциальным противникам. Конкретно, речь может идти о нашем фактическом вето на размещении ударных американских сил на территории новых членов Североатлантического альянса по периметру наших границ в опасной близости от военных, административных, экономических и других стратегически важных центров страны.
С учетом, в частности, печального опыта начального периода войны Великой Отечественной войны нельзя допустить реализации каких-либо сценариев «первого удара» противника. По-видимому, следует заранее предупредить, что мы применим силу уже на этапе развертывания ударных боевых средств, по своим параметрам и месту расположения предназначенных для нанесения обезоруживающих ударов по территории Российской Федерации. Здесь можно опереться и на имеющиеся письменные обязательства западных государств, содержащиеся в Основополагающем акте Россия – НАТО, подписанном в 1997 году. В этом документе НАТО заявляла, что «в нынешних и обозримых условиях безопасности» альянс не будет осуществлять свою коллективную безопасность и другие задачи путем «дополнительного размещения существенных боевых сил».
Второе. Нам следует более предметно и системно построить контрпропагандистскую работу с тем, чтобы более эффективно воздействовать на общественное мнение, в том числе в странах Запада. В этом плане примечательно, что Альянс в последнее время резко усилил свое внимание к пропагандистским аспектам своей работы на российском направлении. Достаточно указать на подготовленный штаб-квартирой НАТО в Брюсселе документ «Обвинения России: расставим точки над ‘i’. Фактологический бюллетень», в котором предпринята попытка оспорить основные претензии к НАТО, озвученные политическим руководством и экспертным сообществом России.
Третье. Нужно внимательно анализировать другие конфликтные и проблемные сопряжения в мировых делах с тем, чтобы предотвратить «зацикливание» лидеров и общественности Запада лишь на проблематике украинского кризиса. Это касается таких вопросов как конфликт в Афганистане, продолжение борьбы против терроризма и экстремизма, Ближний Восток. К таким направлениям добавляется и «борьба за пространства», в частности, контроль за ситуацией в Арктическом и Антарктическом регионах. Здесь может сложиться ситуация, когда США снова будут проявлять повышенный интерес к сотрудничеству с Россией, в том числе, в плане ограничения параметров участия в решении арктических дел держав, расположенных вдалеке от этого региона.
Источник: globalaffairs.ru.
Рейтинг публикации:
|
