Резюме: Прелести постоянных переездов заключаются в разнообразии. Банальная мысль, конечно, но, когда я сегодня вечером затаскивала чемодан во второй по счету гостиничный номер, контраст не мог быть более разительным
В Абердине мы ночевали в ультрасовременном, жестко-экономичном, бюджетном отеле сети "Ибис". "Ибис" благородно брал за постой смешную цену, но требовал дополнительную мзду буквально за все, начиная с завтрака, и заканчивая просмотром телевизора. Мое (вполне естественное для журналиста в командировке) желание совместить утренний макияж с просмотром выпуска новостей завершилось полным провалом: контрольная панель упорно предлагала мне просмотр порнографии в 7 утра. За это сомнительное удовольствие предлагали еще и заплатить. Потом выяснилось, что наш оператор Нико все-таки сумел добраться до новостей, за что ему и пришлось заплатить 4 фунта. Обещанный бесплатный интернет тоже оказался сплошным надувательством: он работал отвратительно медленно. А чтобы отправить сделанные нами видеоклипы, пришлось снова платить за доступ к чему-то более быстрому.
Сегодняшний номер отличался классическим стилем "Country House Hotel”, что означает шторы с фестончиками, лампы с претензией на античность, полное отсутствие стульев (прямо сейчас я пишу сидя за, так сказать, туалетным столиком в стиле раннего ампира, на жутко неудобном для этой цели кресле), а в ванной комнате преобладают архитектурные излишества, совершенно лишние для этого сугубо утилитарного места.
Кроме того, по какой-то непонятной прихоти администрации, я оказалась в крохотной комнатке, размером со среднюю двуспальную кровать, Колю поселили в просторном двухместном номере, а наш оператор Нико вообще на одну ночь оказался обладателем шикарных апартаментов с оттоманкой и журнальным столиком. Благородный Коля, когда увидел, что для нанесения "боевой раскраски", без которой невозможно показаться перед камерой, мне придется вставать на колени, потому что верхняя часть моего лица в любом другом положении катастрофически вылезала за границы зеркала, поменялся со мной номером. Честь ему и хвала!
Впрочем, эпопея с комнатами явилась не более как мощным финальным аккордом крайне интересного дня.
Во-первых, шел дождь. Он переходил из легкой мороси в проливной ливень и обратно с завидным постоянством часового механизма, но останавливаться не собирался.
Во-вторых, покидая Абердин и направляясь в сторону Инвернесса, мы ехали буквально "в никуда": разговаривать с нами никто не хотел, а все предварительные договоренности почему-то срывались одна за другой. В несколько подавленном настроении, в густом тумане, который начисто скрывал красоты шотландского нагорья, мы мрачно продвигались вперед, строя отчаянные планы по добыванию необходимой информации.
И тут судьба над нами смилостивилась. На одном участке дороги два плаката - "Да" и "Нет" - красовались в непосредственной близости друг от друга. Можно сказать, что смотрели друг другу в глаза. Пропустить такую наглядную иллюстрацию разделенного общественного мнения Шотландии мы, конечно, не могли, поэтому съехали с дороги и припарковали машину у маленького здания какой-то фирмы. Мужская часть экипажа отправилась на съемку, тогда как я, в прямом соответствии с великим русским "авось" решила постучаться в дверь конторы и попросить комментарий.
Дверь мне открыл симпатичный молодой человек, заросший широкой лопатообразной бородой. Выслушав мою речь и не выказав ни малейшего удивления, он отправил меня за угол, где стоял еще один дом, настоящее чудо современного архитектурного дизайна, который был бы вполне уместен где-нибудь на модном курорте в Альпах, а в непосредственной близости от полуразрушенного амбара и ремонтной мастерской выглядел как роза, случайно затесавшаяся в кусты чертополоха. В этом доме, по словам молодого человека с лопатообразной растительностью на лице, сейчас находился некий Брайан, который (в этом молодой человек был совершенно уверен) нам все и с удовольствием мне расскажет.
В английском языке есть нежно любимое мною слово "serendipity”, что в приблизительном переводе означает "случайное, но чрезвычайно удачное стечение обстоятельств".
Брайан оказался ярым сторонником шотландской независимости, личным, хотя и не слишком близким, другом первого министра Шотландии Алекса Салмонда, собственно говоря, и заварившего всю историю с референдумом, и поговорить был не прочь.
Не возражал он и против того, чтобы мы сняли и наш разговор, и его контору, где в углу, на самом примитивном офисном комоде для документов, стояли две конные статуи: одного из самых великих королей Шотландии Роберта Брюса, разгромившего англичан, и другого - мужественного борца за справедливость Уильяма Уоллиса.
Более того, Брайан был готов пожертвовать временем и найти нам других людей, готовых изложить свое мнение на камеру. "Сейчас у нас тут вообще никто не работает, - сказал он, выслушав мои очередные извинения, за то, что отрываем его от дел, - очень странное время. Такого раньше вообще не было. Все ждут!"
Он-то и направил нас к еще одному человеку, до которого дозвонился через трех посредников, который владеет весьма любопытным бизнесом. Вот уже почти 100 лет его семья (вернее, сначала другая семья, а потом его собственная) скупала виски на разных маленьких вискокурнях прямо в бочках. Какое-то время виски выдерживали, а потом разливали и продавали любителям, коллекционерам и просто богатым людям.
Хозяин этого бизнеса Иен (иначе как "бутилированием виски" я его дело назвать не могу) уверял меня, что вообще-то он ничего против англичан не имеет, и даже среди его друзей попадаются англичане. Он продает виски и в Россию, и в США, и в Гонконг, и в Китай и не понимает, почему бы ему не продолжить то же самое под флагом независимости.
На мой провокационный вопрос, стал ли бы он голосовать за независимость, если бы это могло повредить его бизнесу, он отвечать отказался, сказав, что, поскольку этого произойти просто не может, то и отвечать на мой вопрос он не видит смысла.
Впрочем, он обещал свести нас с человеком, тоже своим знакомым, который как раз выступает против независимости. Чтобы мы могли в лучших традициях родной корпорации соблюсти баланс мнений.
В магазине, который Иен держит неподалеку от склада с бочками, нас в самое сердце поразила треугольная бутылка виски стоимостью … 12 тысяч фунтов стерлингов. Да-да, небольшая такая стандартного размера бутылка, а в ней - меньше литра темно-янтарной жидкости, за удовольствие отведать которую надо выложить стоимость приличной новехонькой машины. "Чем же так хорош этот сорт?" - поинтересовалась я. "Да ничем, - ответствовал жизнерадостный горец, - просто его производители знают, как рекламировать товар. Хотя виски действительно хорош!" Как вы понимаете, бутылки стоимостью всего в пару тысяч нас уже никак не вдохновили.
День мы закончили под холодным моросящим дождем на историческом поле боя, где в середине XVIII века сторонники Ганноверской династии наголову разбили якобитов, пытавшихся восстановить на британском престоле последнего короля из шотландской династии Стюартов. Мы приехали уже под вечер, низкие тучи и густой туман скрывали дальние детали пейзажа. Вдоль дороги из промозглой пелены выплывали замшелые камни с именами погибших горских кланов. "Вот тут они и лежат, - гласила надпись на обелиске, сооруженном из грубых валунов, - тут они и лежат, храбрые горцы, которые благородно полегли в этой битве".
Кажется, учитывая общие настроения в этой части Шотландии потомки "благородных горцев" пытаются взять реванш.
| BBC
Рейтинг публикации:
|
