Перешли ли мы из послевоенного мира в предвоенный?
28 июня 1914 года в Сараево запаниковавший после неудачной попытки взорвать его хозяина шофёр свернул не в ту сторону и замедлил ход до полной остановки перед кафе, где сидел Гаврило Принцип. Принцип, обескураженный явным провалом запланированного убийства, ухватился за неожиданно выпавшую возможность и произвёл выстрелы, положившие начало Первой мировой войне – катаклизма, унёсшего свыше 9 миллионов жизней, завершившего существование 4 империй и запустившего цепочку событий от коммунистической революции в России до появления нацистской Германии.
Сто лет спустя мир пребывает в нервном ожидании сбившихся с пути водителей и спрашивает себя, не повторяется ли история. Великие державы находятся в состоянии мира, а торговые и культурные связи между странами кажутся как никогда тесными, хотя международная обстановка во многих отношениях отличается неожиданной неустойчивостью. В частности, возвышающаяся военно-морская держава бросает вызов традиционному гегемону, а взрывоопасный регион, переполненный этническими и религиозными конфликтами, день ото дня выглядит всё менее стабильным.
В 1914 году Германия была возвышающейся державой, Великобритания – усталым гегемоном, а Балканы – пороховой бочкой. В 2014 году на подъёме Китай, США шатаются под бременем мирового лидерства, а в роли пороховой бочки выступает Ближний Восток.
Ещё пару лет назад большинство западных наблюдателей считало, что эпоха геополитического соперничества и войн великих держав осталась в прошлом. Сегодня, когда на Украине российские силы, по всему Ближнему Востоку вспыхивают религиозные войны, а территориальные споры в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях ведут к одному кризису за другим, перспективы выглядят более мрачными. Серьёзные люди теперь спрашивают, а не перешли ли мы из послевоенного мира в предвоенный? Не может ли какое-нибудь происшествие где-нибудь в мире разжечь ещё одну мировую войну?
Ближневосточная пороховая бочка
Начнём с пороховой бочки. Непосредственной причиной Первой мировой войны был комплекс этнических и религиозных конфликтов на Балканах. Экономическое развитие и модернизация привели во второй половине XIX века к обострению конкуренции между народами региона. Стремление к самоопределению заставляло хорватов, сербов, венгров, косоваров, бошняков, македонцев, болгар, греков враждовать между собой. Число жертв росло, а ширящиеся погромы и этнические чистки усиливали ненависть – и возможности внешних держав контролировать движущие силы региона сужались, так как имперские державы сами были ослаблены ростом социальной напряжённости и националистических настроений.
Ближний Восток сегодня имеет зловещее сходство с Балканами того периода. Современный Ближний Восток содержит неустойчивую смесь национальностей и религий, которые с трудом сосуществуют внутри границ, произвольно проведённых посторонними империями. Сейчас, через 95 лет после того, как французы и британцы впервые поделили земли павшего Оманского халифата, этой договорённости приходит конец. События в Ираке и Сирии наводят на мысль о том, что Ближний Восток могут ожидать столь же масштабные кровавые события и потрясения, как всё то, что выпало на долю Балкан. Великие державы утрачивают способность держать своих клиентов в узде – Ближний Восток сегодня такой же взрывоопасный, каким был регион Балкан сто лет назад.
Тогда немцы, сейчас китайцы
Однако то, что раздуло из убийства эрцгерцога катастрофический пожар мировой войны, было не борьбой племён на юго-востоке Европе. Для того, чтобы локальный конфликт перерос во всеобщую бойню, потребовались гегемонистские устремления Германской империи. Затмив Францию в качестве господствующей военной державы Европы, Германия вознамерилась превзойти Британию на море и перестроить мировой порядок по линиям, которые бы больше соответствовали её интересам. Хотя восходящая держава тоже не была в безопасности, опасаясь того, что встревоженные соседи сговорятся против неё. В балканском кризисе Германия ощущала необходимость поддержать своего слабого союзника Австрию и видела возможность вести переговоры со своими оппонентами на выгодных для себя условиях.
Может ли что-нибудь подобное случиться вновь? Китай сегодня выходит в море и смотрит на него под углом, который бы нашёл понимание у кайзера Вильгельма. Как Германия в 1914 году, Китай за последние 30 лет развился в мощную экономическую державу и предпочёл вкладывать всё большую долю своего увеличивающегося богатства в военные расходы.
Но здесь аналогия начинает усложняться и даже немного разваливается. Ни Китай, ни какой-либо из китайских союзников не соперничают напрямую с США и их союзниками на Ближнем Востоке. Китай (пока) не выбирает чью-либо сторону в суннитско-шиитском споре, и всё, что ему нужно на Ближнем Востоке – это тишина; Китаю нужно, чтобы нефть текла как можно мирно и недорого.
У Америки все союзники
И есть ещё одно отличие – система альянсов. Великие державы 1914 года были разделены на два примерно равных военных блока: Австрия, Германия, Италия и, потенциально, Османская империя, которым противостояли Россия, Франция и, потенциально, Великобритания.
Сегодня глобальная система альянсов США не имеет себе соперников или равных – хотя Китай, Россия и горстка менее крупных держав не включены в американскую систему, а в некоторых случаях даже враждебны ей, военный баланс далёк даже от равновесия.
Хотя кризисы между Китаем и союзниками США на его периферии вроде Филиппин могут перерасти в американо-китайский, у нас нет ничего сопоставимого по сложности и тонкости со сбалансированной международной системой времён Первой мировой войны. Австро-Венгрия напала на Сербию, и как прямое следствие этого Германия напала на Бельгию. Трудно представить как, например, нападение Турции на Сирию могло бы заставить Китай атаковать Вьетнам. Современные кризисы проще, непосредственнее, и главным державам их легче контролировать.
С другой стороны, поставки нефти из Ближнего Востока будут залогом большей, чем это могло бы вытекать из географии, вовлечённости Китая, да и других держав, в происходящие там события. В 1914 году у Балкан не было товаров, в которых был заинтересован остальной мир – Ближний Восток в мировой экономике значит гораздо больше, чем Балканы значили за всю свою историю. Такие страны как Россия и Иран уже включаются в иракские дела. Если сползание в региональный хаос продолжится, и страны вроде Китая и Япония посчитают, что для обеспечения безопасности их нефтяных поставок необходимы прямые меры, через несколько лет может произойти почти всё, что угодно.
Азия в 2014-м – не Европа в 1914-м
Кроме того, геополитическое положение Китая Си Цзиньпиня отличается от геополитического положения Германии Вильгельма больше, чем это сознают многие обозреватели. Хоть это и правда, что в сегодняшнем Китае присутствуют многие из тех же сил, которые 100 лет тому назад толкали Германию к войне (особенно националистические настроения в обществе и агрессивная военная психология некоторых представителей руководства вооружённых сил), имеются и отличия.
В 1914 году Германия была восходящей империей в окружении держав, которые были и ощущали себя находящимися в состоянии упадка: Россия, Австро-Венгрия, Великобритания, Османская империя и Франция – все чувствовали, что переживают свой закат. Соседи Китая сегодня способствуют росту Китая в военном и экономическом отношении: Южная Корея, Австралия, Индия и страны Юго-Восточной Азии. Усиливающееся преобладание Германии в Европе смещало баланс сил в сторону нестабильности. Пока нет ясности в том, что в Азии случится или может случиться что-нибудь подобное.
Помимо параллели между Германией и Китаем, есть также вопрос о том, не напоминают ли сегодня США Великобританию. В 1914 году Британия была единственной мировой сверхдержавой в том смысле, что ни у кого не было такой же большой Империи, никто не играл такую же важную роль в управлении мировой финансовой системой и не обеспечивал тот же уровень военно-политической безопасности международной системы, однако многие в Британии начинали думать, что её лучшие дни уже позади.
В 1914 году и США, и Германия обошли Британию в экономическом отношении, а внутриполитический паралич заставлял страну уйти в себя. (В месяцы, предшествовавшие Сараево, политическая борьба, результатом которой станет раздел Ирландии, держала большую часть британской армии в состоянии, близком к бунту.)
Небольшое, но весомое количество историков во внезапном начале этого конфликта наряду с Германией винит Великобританию. Франция была самым ожесточённым и наиболее последовательным врагом Германии, но Германия (тогда Пруссия) совершенно её разбила во Франко-прусской войне. Союзник Франции Россия была в теории грозной державой, но десятилетием ранее с ней жестоко обошлись японцы, а волна революционного возбуждения чуть было не поставила царистский строй на колени.
Германия не считала, что война с двумя этими державами будет лёгкой прогулкой, но Вильгельм и многие его советники считали, что Британия будет держаться в стороне от любой войны из-за Сербии. Кайзер, утверждают некоторые, скорее всего, дважды подумал бы, если бы знал, что будет воевать со всей массой Британии и её империи. Если бы британцы дали понять немцам, что вступятся за Россию и Францию, возможно, что в тот роковой июль 1914 года немецкая дипломатия, вместо того, чтобы подначивать Австро-Венгрию, удержала бы её в узде.
Америка 2014-го – не совсем Британия 1914-го
Несмотря на обеспокоенность подъёмом Китая, место Соединённых Штатов на вершине мировой власти сегодня защищено лучше, чем то же место Британии 100 лет назад. Американская экономика охватывает бо́льшую долю ВВП, военное преимущество США качественно выше, чем всё, чем когда-либо располагала Британия, и ни одна из американских политических проблем не поляризует так же, как ирландский вопрос или подъём в 1914 году в Соединённом Королевстве социалистической партии рабочего класса.
И всё же, есть вероятность, что другие державы не будут уверены в том, насколько США верны делу защиты своих союзников или своих интересов во всём мире, и в результате заманчивыми могут показаться дерзкие или даже опрометчивые шаги.
Возможно, например, что некоторые люди в китайском руководстве посмотрят на противоречивые послания президента Обамы насчёт «красных линий» в Сирии и задумаются, насколько серьёзно следует воспринимать американские красные линии в Тихом океане. Готовы ли США воевать по-настоящему из-за горстки необитаемых скал, рассыпанных по Восточно-Китайскому и Южно-Китайскому морям? Пойдём ли мы на более жёсткие шаги против вторжения на Тайвань, чем те, что сделали против российского захвата Крыма? Россия и Иран могут задаться похожими вопросами и поискать места, где они могут надавить на уязвимые, как им кажется, точки в американской системе альянсов. В то же время страны, которые зависят от гарантий США (как Израиль и Япония) могут для устрашения потенциальных противников стать более агрессивными.
Железные дороги тогда, цифровые сети и дроны сегодня
Был ещё один момент, который внёс свою лепту во внезапное начало Первой мировой войны – технический прогресс вводил в боевые действия новые факторы, которые не смогли учесть лица, отвечавшие за выработку политики своих стран. Движущей силой трагедии 1914 года было влияние, которое оказывали на дипломатические и военные решения графики мобилизации.
Развитие в XIX веке национальных железнодорожных сетей позволило странам с небывалым размахом призывать резервы и мобилизовывать свои силы на войну. С одной стороны, как только ваш сосед начинал мобилизацию, вам нужно было шевелиться самим, иначе ваши армии были бы по-прежнему разбросаны, а у вашего соседа на границе была бы большая и мощная сила. У России были самые большие армии, но размер её территории и относительная отсталость её железнодорожной сети предполагали, что мобилизацию ей необходимо было проводить в самом начале кризиса или рисковать быть застигнутой врасплох. Но стоило России начать мобилизацию, и Германия не могла уже надолго откладывать свой собственный ход, а немецкая мобилизация заставила открыть свои карты Францию. В день смерти Франца Фердинанда немногие европейские политические деятели понимали, как расписания железных дорог заставят их в предстоящие недели обнаруживать свои намерения.
Сегодня разрушительное с точки зрения существующего порядка воздействие технического прогресса сильнее, чем когда-либо. Появляются новые оружейные системы (беспилотники, например), которые меняют баланс сил и дают начало новым и беспрецедентным гонкам вооружений. В новую военную эру, по мере того, как информационные технологии преобразуют поле боя, техническая сфера сама становится полем битвы. Нарушение работы связи противника, удары по его информационным системам (например, через вирусы, атаки на телекоммуникационные спутники и ЭМИ) и иные способы сеять хаос в киберпространстве – это новый рубеж войны, который никто по-настоящему не понимает.
Стремительная поступь технического прогресса затрудняет оценку творцами политики сил своего противника притом, что она оказывает на них давление, ускоряющее процесс принятия ими решения во время кризиса. Никто не хочет стать жертвой киберпространственной версии Пёрл-Харбора в, поэтому лидеры могут ощутить необходимость ускорить движение к войне до того, как пострадать от разрушительной атаки.
У технологического прогресса была другая, более глубокая роль в создании условий для начала Первой мировой войны. Беспрецедентные социальные сдвиги, которыми сопровождалась Промышленная революция, имели самое непосредственное отношение к смещению баланса сил и возвышению идеологий вроде национализма и социализма, сделавших период таким турбулентным. Мы без сомнений видим это сегодня опять – в результате глобализации общества всего мира испытывают стресс, и этот стресс зачастую приводит к подъёму националистических и даже шовинистических политических движений в одних странах, и религиозного фанатизма – в других.
Не забывайте о ядерном оружии
Необходимо отметить ещё один фактор. Существование ядерного оружия изменило условия, в соответствии с которыми взаимодействуют великие державы. В 1914 году государства ещё могли в битве не на жизнь, а на смерть бросать друг в друга всё, что у них было под рукой; атомное оружие меняет эту динамику. Ни одна серьёзная война уже не может быть такой же политически прямолинейной, какими издавна были войны – перспектива ядерной эскалации будет сдерживать в будущем кризисе обе стороны, как она сдерживала США и СССР в годы холодной войны.
Не одно и то же, но и не две большие разницы
История – возможно, к сожалению – не может дать нам чёткий ответ на вопрос, стоим ли мы перед лицом чего-то похожего на ещё одну Первую мировую войну. Столько же об ожидающих впереди условиях вам может сказать лишь взгляд на зеркало заднего вида. Наша ситуация сегодня отличается от ситуации вековой давности в достаточной степени, чтобы новая война великих держав не стала неизбежностью, но хватает и тревожных сходств, из-за которых её перспективу исключить нельзя.
С уверенностью мы можем сказать о XXI веке лишь одно – мирный или раздираемый войной, скучным он не будет.
Уолтер Рассел Мид – профессор иностранных дел и гуманитарных наук колледжа Бард, колумнист журнала The American Interest
Источник перевод для MixedNews — josser
Источник: mixednews.ru.
Рейтинг публикации:
|
