В последние недели дали о себе знать некоторые незавершенные дела в системе международных отношений. Мы видим, что судьба Украины пока не определена, а вместе с этим сохраняется неопределенность в отношениях России с Европой. Об Ираке мы узнали, что вывод оттуда американских войск и создание там новой политической системы не дают ответа на вопрос о том, как три части этой страны могут жить вместе. Геополитическая ситуация редко разрешается сама — четко, определенно и навсегда.

В итоге эти события ставят трудные вопросы перед Соединенными Штатами Америки. Последние 13 лет США ведут в исламском мире обширную и разветвленную войну на двух крупных театрах военных действий и на нескольких мелких. Америка достаточно велика и сильна, чтобы вынести эти продолжительные конфликты; но поскольку ни один из них не закончился с удовлетворительным результатом, стремление поднять пороговый уровень для военного вмешательства кажется вполне логичным и оправданным.

Выступая с речью в военной академии в Вест-Пойнте, американский президент Барак Обама попытался поднять планку начала военных действий. Но из речи президента непонятно, что Обама имел в виду в практическом плане, когда он сказал:

«Вот суть моих убеждений. Америка должна всегда быть в лидерах на мировой сцене. Если мы не будем этого делать, этого не сделает никто. Армия, в ряды которой вы вступили, есть и будет главной опорой такого лидерства. Но военные действия США не могут быть единственным или даже основным компонентом нашего лидерства в каждом случае. То, что у нас имеется лучший в мире молоток, не означает, что каждая проблема это гвоздь».

В свете событий на Украине и в Ираке президентское определение «гвоздя» по отношению к американскому военному «молотку», становится крайне важным. Нерациональными являются те военные действия, в которых нельзя добиться успеха, а если и можно, то ценой столь невероятных усилий, что они истощат наши военные силы. Следовательно, первоочередное мерило любой действующей стратегии на Украине или в Ираке заключается в том, насколько она осуществима.

Продолжающийся украинский кризис 

На Украине пророссийского президента заменили на прозападного. Русские формально взяли под свой контроль Крым, где у них всегда имелась мощная военная группировка на основе договора с Украиной. Пророссийские группировки, очевидно пользующиеся поддержкой русских, до сих пор ведут борьбу за контроль над двумя восточными областями этой страны. На первый взгляд кажется, что русские на Украине потерпели поражение, и там произошла полная перестановка сил. Действительно ли это полная перестановка сил, будет зависеть от способности властей в Киеве управлять Украиной. А это требует не только создания прочного правительства в Киеве, но и претворения в жизнь своей воли. Российская стратегия заключается в ослаблении украинского государства и узурпации власти в этой стране при помощи экономических и финансовых рычагов, а также открытых и тайных связей.

Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы Украина стала прозападной страной, однако эта заинтересованность не настолько велика, чтобы оправдать американское военное вмешательство. На Украине нет союзнических структур для обеспечения такой интервенции; нет военных баз для сосредоточения выполняющих такие задачи войск. И какой бы слабой ни была Россия, Соединенные Штаты в случае военной интервенции войдут в крупную страну, оккупация и управление которой будет невероятно трудной задачей, если такое вообще возможно. Американцы будут воевать вдали от дома, а русские станут сражаться на собственном заднем дворе.

Украина это не гвоздь, чтобы ее забивать молотком. Во-первых, ее судьба не относится к категории основополагающих американских интересов. Во-вторых, забить ее в доску не удастся. Соединенные Штаты должны проводить опосредованную стратегию. Что будет на Украине, то и будет. Но США могут влиять на события в странах, которые граничат с Украиной — а это в первую очередь Румыния и Польша. Судьба Украины заботит их гораздо больше, чем Америку. Лишившись в прошлом столетии своего суверенитета и попав под власть России, они будут вынуждены снова противостоять Москве. И США имеет смысл оказывать им поддержку, не выдавая при этом себя.

Сложности в Ираке

Ирак состоит из трех крупных групп: это шииты, сунниты и курды. Соединенные Штаты оставили Ирак в руках правительства, где преобладают шииты. Но оно не сумело интегрировать курдов и суннитов. Стратегия курдов состоит в создании и сохранении собственного автономного региона. Сунниты надеялись нарастить силы в своем регионе и ждать подходящего момента. Такой момент наступил, когда после прошедших недавно выборов президенту Нури аль-Малики не удалось быстро сформировать новое правительство, и он вознамерился воссоздать не выдержавшее испытаний прежнее правительство.

Сунниты не осуществили вторжение, они просто восстали, взяв под свой контроль суннитские районы и начав в определенной мере координировать свои действия во всем регионе. Они не нападали на курдский регион или на районы, где преобладают шииты. На самом деле, это шииты начали мобилизацию для оказания сопротивления суннитам. Случившееся можно назвать провалом центральной власти и утверждением региональной власти. В Ираке нет местной силы, которая способна объединить эту страну. Таких сил нет ни у кого. В этом смысле разумным является предположение о том, что сохранить единство Ирака могут Соединенные Штаты. А поэтому определенные силы в Ираке и США требуют масштабного вмешательства Америки.

Как и на Украине, совершенно неясно, есть ли у США какие-то первостепенные интересы в Ираке. Вторжение 2003 года состоялось более 10 лет тому назад, и какие бы решения ни принимались в то время, это уже удел истории. Восстание суннитов несет с собой опасность усиления терроризма и дает террористам базу, с которой они смогут проводить свои нападения на Соединенные Штаты. Следуя этой логике, США должны вмешаться, встав на сторону курдов и шиитов.

Но проблема в том, что шииты связаны с иранцами. И хотя сейчас Соединенные Штаты ведут все более сложные, но многообещающие переговоры с этой страной, они сосредоточены на интересах, а не на дружбе. Вторжение 2003 года было основано на предположении о том, что освобожденные от Саддама Хусейна шииты будут приветствовать США и позволят им преобразовать Ирак так, как те того пожелают. Но очень быстро обнаружилось, что у иракских шиитов и у их иранских союзников совершенно иные планы. США в итоге так и не сумели создать в Ираке устойчивое правительство, но помогли создать нынешние обстоятельства. Пусть различные фракции и хотят, чтобы Соединенные Штаты вмешались в их интересах, конечным результатом станет многосторонняя гражданская война с США в самом ее центре. При этом Америка не сможет подавить войну военными средствами, так как основная проблема там носит политический характер.

Естественно, это создает новые возможности для усиления террористической угрозы. В мире 1,6 миллиарда мусульман, и часть из них готова заниматься террористической деятельностью. Но очень трудно понять, кто из них склонен к такой деятельности. Также невозможно завоевать 1,6 миллиарда человек, чтобы устранить угрозу терроризма. Территории в исламском мире очень обширные, и Ирак очень удобен; но если его оккупировать, то это не помешает усилению шиитского или суннитского терроризма в других местах. Разгромить вражескую армию гораздо проще, чем оккупировать страну, методом сопротивления для которой является тот самый терроризм, который вы намереваетесь остановить. Против терроризма можно в определенной мере защититься, эту угрозу можно ослабить, за ней можно наблюдать. Но в конечном итоге неважно, будут ли суннитские регионы Ирака автономны или попадут под власть экстремистов. Ни первое, ни второе не снизит уровень террористической угрозы.

Курды, сунниты и шииты враждебно настроены друг против друга. Саддам контролировал страну посредством светского аппарата власти, принадлежавшего партии БААС. А в ее отсутствие три группы иракского населения проявляют враждебность друг к другу подобно тому, как сунниты Сирии настроены враждебно по отношению к алавитам. В таких условиях у США остается всего одна жизнеспособная стратегия: согласиться на то, что есть, а именно, на состоящий из трех частей Ирак — и пусть эти группы враждуют друг с другом вместо того, чтобы сосредоточить свое внимание на Америке. Иными словами, надо позволить сформироваться внутреннему балансу сил.

Ограниченное применение американского «молотка»

Если говорить об Украине и Ираке, то понятно, что они радикально отличаются друг от друга. Но у них есть один общий момент. Даже если у США имеются интересы в этих регионах, они не могут действовать там непосредственно с применением силы. Вместо этого они должны применять силу опосредованно, используя интересы и противоречия сторон на местах в качестве первой линии сдерживания. Если Соединенные Штаты и осуществят вмешательство, то сделают они это путем оказания поддержки тем фракциям, которые представляют интерес для Вашингтона. Что касается Украины, то они должны будут поддержать бывших советских сателлитов в Центральной Европе. Что касается Ирака, то там они должны применить достаточно силы, чтобы не допустить уничтожения какой-либо одной из трех основных групп населения. Но при этом пытаться разрешить этот конфликт США не должны.

Американцам нравится подводить под свою политику нравственный фундамент. Что касается Украины и Ирака, то там фундаментом является просто необходимость. Соединенные Штаты не могут напрямую применять силу, навязывая решение Украине и Ираку. И дело не в том, что война не в силах остановить зло. Вторая мировая война его остановила. Дело в том, что затраты на войну, время на ее подготовку, а также масштабы кровопролития в ходе такой войны могут оказаться умопомрачительными. Иногда война становится необходимостью, но такие случаи редки. Постоянная война, к которой привлечено недостаточно сил для навязывания политических решений странам, где у США отсутствуют первостепенные интересы, это готовый рецепт для самого худшего из всех исходов: конфликт, заканчивающийся поражением.

Если ограничить число войн только теми, которые в национальных интересах Америки, и в которых можно одержать победу, их станет намного меньше. Такой подход станет заменой гораздо более сложному, но не менее реалистичному и активному механизму действий в мире. Одним шагом в этом направлении может стать привлечение стран, которые будут действовать в поддержку американских интересов. Второй шаг — создание экономических связей с государствами, чтобы эти связи влияли на их поведение. Есть и другие инструменты, кроме войны.

Идущие одновременно боевые действия на Украине и в Ираке доказывают два момента. Во-первых, Соединенные Штаты не могут избежать глобальной вовлеченности в происходящие процессы, ибо в конечном итоге мир существует вместе с Соединенными Штатами. Участие на раннем этапе обходится дешевле. Во-вторых, глобальная вовлеченность и крупномасштабная война это не одно и то же. Ситуация на Украине так или иначе найдет свое разрешение, как и в Ираке. А у США будет достаточно времени для того, чтобы определить, насколько для них важен конечный результат, если он вообще имеет для них значение. После этого Америка сможет начать медленно укреплять там свои позиции, сводя к минимуму риски и доводя до максимума выгоды.

Такая стратегия для США не нова. Америка маятником качается от одной позиции к прямо противоположной. Она то делает вид, что невосприимчива к внешнему миру и защищена от него, то начинает считать, что в силах изменить его. Дуайт Эйзенхауэр стал примером американского президента, который избегал этих крайних точек зрения и умел уйти от участия в любой крупной войне, хотя многие считали это маловероятным. Он отнюдь не был пацифистом и не был пассивным человеком. Когда это было необходимо, он начинал действовать, используя все необходимые средства. Но будучи генералом, Эйзенхауэр понимал, что хотя угроза войны исключительно важна для авторитета и престижа, есть множество других средств, позволяющих Вашингтону избегать войн, сохраняя при этом государство.

Эйзенхауэр был тонким и опытным человеком. Одно дело хотеть предотвратить войну, и совсем другое знать, как это сделать. Эйзенхауэр не отказывался от действий, но действовал решительно и с минимальным риском. А вот речь Обамы в Вест-Пойнте говорит о его колебаниях относительно войны. Будет интересно посмотреть, освоил ли президент другие инструменты, которые понадобятся ему в отношениях с Украиной и с Ираком. Хорошо, когда у тебя есть военный опыт, и ты знаешь, как можно избежать войны.

Я как-то писал, что Соединенные Штаты в 1991 году были ошеломлены, узнав, что стали единственной в мире сверхдержавой, вступившей в естественный период взросления и маятником качающейся от веры в собственное всемогущество до ощущения собственной негодности. Я тогда утверждал, что это необходимый преходящий период, который в конечном итоге заставит США занять последовательную позицию. Сегодня Америка еще не встала на этот путь, но она уже начинает прощупывать подходы к нему. И нам следует помнить об Эйзенхауэре.