Сегодня мы можем принять в качестве аксиоматичных два утверждения:
1. Прекращение военных действий на Украине в обозримые сроки невозможно без внешнего вмешательства.
2. Украинское государство в своем нынешнем виде нежизнеспособно ни в политическом, ни в экономическом плане.
Что касается первого тезиса, то для его обоснования достаточно констатировать тот факт, что как минимум две области (не считая перешедшего в Россию Крыма) отказались подчиняться Киеву. Причем, произошло это только после того, как киевские власти проигнорировали их совершенно законные и достаточно умеренные требования, сводившиеся к федерализации Украины и предоставлении отдельным субъектам широких прав в проведении самостоятельной культурной, языковой и экономической политики, а также очередное подтверждение в Конституции нейтрального внеблокового статуса.
Следует отметить, что уже факт начала переговоров по данному спектру вопросов с повстанцами Луганска и Донецка стабилизировал бы ситуацию, позволил бы избежать проведения референдума и провозглашения ДНР и ЛНР. К этому необходимо добавить, что наиболее принципиальными требованиями повстанцев были федерализация и признания за русским языком статуса, равного с украинским на их территориях. Остальные вопросы Киев мог бы вынести за скобки переговорного процесса, мотивируя это тем, что они будут решены в рамках федерализации (конституционной реформы).
Конечно, существовал риск распространения протестов и требований на соседние области, однако в Харькове, Одессе, Николаеве и Херсоне ситуация отличалась тем, что протесты носили исключительно мирный характер и вести переговоры Киев мог не с народными губернаторами, а с подчиненными ему региональными властями, которые имели достаточно возможностей для политической (а не физической или уголовной) нейтрализации лидеров протестов, ни один из которых не обладал ни абсолютным авторитетом, ни достаточной народной поддержкой, чтобы претендовать на самостоятельное участие в переговорах в качестве третьей стороны, а не простого статиста при местной власти.
Отказ Киева от мирной, переговорной формы урегулирования кризиса, сулившей ему быструю стабилизацию режима и значительно более прочные позиции внутри страны и на международной арене (в частности, в противостоянии с Россией), его выбор в пользу войны очень быстро сделали невозможным примирение с повстанцами ЛНР и ДНР. Конфликт быстро достиг формата гражданской войны средней интенсивности, при этом продолжается его интенсификация. С обеих сторон ожесточение достигло того уровня, когда примирение с врагом представляется абсолютно невозможным. Обе стороны надеются победить и переходят к всё более активным действиям.
В результате количество жертв растет, а с ним нарастает и взаимное ожесточение, а также дегуманизация противника. Сегодня они уже дошли до того предела, за которым примирение возможно только в случае раздела государства. Однако официальный Киев декларировал своей целью в войне сохранение территориальной целостности Украины, что не оставляет ему выбора. Согласие рассмотреть вопрос о независимости хотя бы двух восставших областей будет рассматриваться сторонниками киевской власти как предательство и может привести к ее свержению.
Следовательно, для обеих сторон остается один путь достижения мира – победа в войне. С учетом того, что потенциал Юго-Востока уже сейчас (в формате ДНР/ЛНР) составляет 7 миллионов человек (что позволяет вести войну годами), а с присоединением к восстанию соседних регионов (что вполне реально) потенциалы противостоящих сторон, как минимум, уравняются, решение конфликта путем победы одной из сторон (без огромных человеческих и материальных потерь) также представляется маловероятным.
Таким образом, актуализировалась идея внешнего международного вмешательства с целью остановить конфликт и не допустить гуманитарную катастрофу (которая уже начинается) уже сейчас стала актуальна. Причем в нем заинтересована не только, а возможно и не столько Россия, но и Европа (последняя с каждым днем все больше).
Во-первых, потому, что украинский кризис наносит удар по экономическим интересам стран ЕС. Украина практически спровоцировала очередную газовую войну с Россией, а в ходе подобных конфликтов раньше она всегда использовала для собственных нужд российский газ, идущий по украинским трубопроводам транзитом в Европу. В ЕС не сомневаются, что так же украинские власти поступят и в данном случае. Кроме того, через Украину практически прекращен транзит любых других грузов, что также задевает интересы поставщиков, потребителей и грузоперевозчиков стран ЕС. Наконец, дамокловым мечом висят над ЕС американские требования об усилении санкций против России, которые потенциально наносят Евросоюзу куда больший ущерб, чем Российской Федерации.
Во-вторых, потому, что телевизионная картинка из зоны гражданской войны, становящейся зоной гуманитарной катастрофы, активно распространяется по европейским СМИ и доходит до рядового потребителя информации, формируя антивоенное общественное движение. При этом общественное движение смыкается с бизнесом, давящим на политиков, с целью не допустить расширения санкций.
В-третьих, Европа совершенно не заинтересована в дальнейшем расширении гражданской войны на Украине, за которую она не только несет моральную ответственность (госпереворот в Киеве произошел «под гарантии» министров иностранных дел Польши, Швеции и ФРГ, действовавших от имени всего ЕС), но и испытывает конкретные экономические убытки.
В-четвертых, усиливается общественная поддержка тех политиков и партий, которые выступают с позиций евроскептицизма и позитивно относятся к укреплению отношений с Россией, что было убедительно продемонстрировано последними выборами в Европарламент.
Все это быстро приближает Европу к пониманию необходимости совместного с Россией вмешательства с целью остановки военной стадии конфликта. Отметим, что разделение и разоружение противоборствующих сторон (без существенных жертв со стороны миротворцев) возможно только в таком российско-европейском формате. Этот же формат обеспечивает международно-правовую легализацию операции. Даже если США будут против принятия соответствующей резолюции Совбеза, они не смогут помешать проведению операции, а только зафиксируют свой разлад с ЕС.
Однако миротворцы должны будут взять на себя и экономическую стабилизацию тех территорий, которые они будут контролировать. При этом речь будет идти именно о восстановлении экономики, поскольку простая закачка денег контрпродуктивна – приучает население к иждивенчеству, не приводит к реальному улучшению положения и, к тому же, постоянно требует расходования все больших средств. Следовательно, экономическое развитие украинских территорий, оказавшихся в зоне ответственности России и в зоне ответственности ЕС, пойдет по расходящимся направлениям. С учетом глубоких политических и идеологических противоречий между населением Запада и Востока Украины, постепенная, но быстрая их переориентация на разные экономические интеграционные проекты, вкупе с контролем разных территорий полицейскими силами разных государств, невозможность восстановления единства Украины быстро перейдет из военно-политической плоскости в плоскость системную: экономическую, финансовую, юридическую.
Собственно, вся сложность политического урегулирования, следующего непосредственно за военным, заключается в двух вещах:
1. С практической точки зрения необходимо будет констатировать полную несостоятельность украинской государственности и необходимость ее отмены. В то же время, интересы глобальной политической стабильности и традиционная дипломатия будут выступать против внезапной ликвидации одного из крупнейших европейских государств.
2. Политико-идеологические предпочтения населения не совпадают с геополитической целесообразностью постукраинских границ.
Около двух третей территории и населения Украины на Юго-Востоке и на Западе тяготеют к включению в состав соседних государств (Юго-Восток – Новороссия стремится вернуться в Россию, Запад – Галиция стремится интегрироваться в ЕС, а на сегодня это возможно только если данные территории войдут в состав Польши). Наконец, Центральная Украина с Киевом (Малороссия), при всех своих евроинтеграционных устремлениях все же стремится к сохранению собственной государственности. Проблема, однако, в том, что в рамках Малороссии Украина не может существовать экономически, а сохранение всего массива украинских земель в едином государстве невозможно с точки зрения военно-политической (стороны гражданской войны к этому уже не готовы и с каждым днем продолжения противостояния будут готовы все меньше).
Таким образом, проблема политического урегулирования на Украине заключается в противоречии между действующим международным правом, геополитическими интересами внешних участников процесса, интересами и идеологическими предпочтениями собственно украинских граждан, компактно проживающих в трех крупных регионах (Юго-Восток, Центр и Запад) и возможностями финансово-экономического обеспечения существования украинской государственности, даже в урезанном виде.
С точки зрения международно-правовой легитимности процесса урегулирования, было бы целесообразно провести референдумы о политическом самоопределении во всех областях Украины, после чего имплементировать решение избирателей в жизнь.
Однако это будет означать, что Украина расколется на две или три части. Новороссия однозначно выскажется либо за присоединение к России, либо (в случае невозможности) за самостоятельную государственность и вступление в ТС, ЕАЭС и другие интеграционные образования, создаваемые Россией на постсоветском пространстве. Галиция может выступить за интеграцию в ЕС путем вхождения в состав страны-члена ЕС, либо составит вместе с Центральной Украиной самостоятельное государство (последнее менее вероятно, поскольку с утратой Новороссии Киев становится для Львова не привлекательным активом, обеспечивающим контроль над Юго-Востоком и перераспределение финансовых потоков в пользу Западной Украины, а обузой, которую надо содержать). В любом случае Центр захочет сохранить государственную самостоятельность и это будет главной проблемой, поскольку реализация этого пожелания означает, что примерно на трети украинских территорий необходимо будет создать финансово и экономически несостоятельное государство, к тому же обиженное на соседей за отторжение земель, которые оно будет считать своими.
В связи с этим более реальной, с практической точки зрения, представляется ликвидация Украины с разделом всей ее территории между соседями. Здесь, правда, тоже есть свои подводные камни, в частности линия прохождения будущей границы, а также способ и формат международно-правовой легитимизации ликвидации государства-основателя ООН. Однако в случае достижения российско-европейского консенсуса эти вопросы решаемы.
Таким образом, сегодня «ключ» от украинского кризиса, который американцы с европейцами так долго искали в Москве, совершенно очевидно находится в Брюсселе. Как только ЕС дозревает до готовности урегулировать украинский кризис совместно с Россией, остальные вопросы (как военные, так и политические) решаются (какие-то быстрее, какие-то медленнее). Если же Европа не дозреет до осени, то возможно, что к началу весны 2015 года придется думать уже не только об украинском, или вообще не об украинском, но о европейском урегулировании.
Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования
Актуальные комментарии
