Речь идет скорее о некоем жесте

От редакции: В ходе своего европейского турне Барак Обама делал много громких заявлений. В частности, он предложил выдели 1 миллиард долларов на усиление военной инфраструктуры НАТО в Европе. Много это или мало? Насколько серьезно укрепятся силы НАТО в непосредственной близи от российских границ? Как все это связано с украинским кризисом и что хочет продемонстрировать Белый Дом? Об этом мы побеседовали со старшим аналитиком исследовательского Центра за американский прогресс (CAP – Center for American Progress), специалистом по военному бюджетированию и вопросам безопасности Лоуренсом Корбом.

* * *

– Уважаемый господин Корб! Во время своей недавней поездки по Европе Барак Обама предложил создать фонд в 1 миллиард долларов с целью укрепления НАТО в Европе. Можем ли мы говорить о том, что это напрямую связано с кризисом на Украине?

– Ну конечно же! Так и есть! Потому что после известных событий в Европе стали сомневаться, достаточно ли сильны их вооружённые силы, чтобы воспрепятствовать каким-то новым шагам со стороны России, которые могли быть представлять опасность для европейской безопасности.

– А насколько велика эта сумма?

– Я бы не сказал, что она такая большая. Все познается в сравнении. Соединённые Штаты тратят порядка 500 миллиардов долларов в год на оборону. Так что речь идёт о сравнительно небольшом количестве денег. Тут всё дело в психологическом факторе, в том, что и США, и Европе не безразлична сложившаяся ситуация. Ну и потом, пару лет назад президент Обама анонсировал так называемый «Разворот к Азии». Европейцы, я так понимаю, решили тогда, что мы их бросаем. Поэтому, учреждая фонд, президент как бы говорит им:

«Всё в порядке, мы с вами!»,

 предметно демонстрирует, что Америка никуда не уходит.

– Хорошо, но с точки зрения практической, на что, по-вашему мнению, пойдут эти деньги? Какая-то информация на этот счёт есть, но не очень много. Часть денег, вроде бы, пойдёт на подготовку личного состава, что-то потратят на инфраструктуру, но в целом – какова сверхзадача фонда?

– Не следует забывать, что фонд – это далеко не единственное, что сейчас делают США (для безопасности в Европе): они послали истребители F16 в Польшу, военные корабли – в Чёрное море, какую-то ещё авиацию – в Прибалтику. Но главное, средства фонда повысят качество подготовки личного состава и координации между США и Европой в рамках НАТО. Собственно, на это они в первую очередь и предназначались. Ведь, например, многоцелевые ударные самолёты F35 многие европейские страны закупают уже сейчас.

– Однако, если средства, о которых идёт речь, по вашим словам, всё-таки не так велики, а задачи они призваны решать – в основном психологические, то сможет ли программа хоть как-то повлиять на баланс сил и региональную безопасность в Европе?

– Баланс сил в Европе и так в значительной мере в пользу США и НАТО. Я думаю, дело тут в другом. Европа продолжает сокращать свои оборонные расходы, и я надеюсь, программа положит этому конец. По крайней мере, европейцы зафиксируют свои военные бюджеты на имеющемся уровне. При этом, если посчитать, сколько тратят на оборону все европейские члены НАТО на круг, то получится гораздо больше военного бюджета России.

– Американские политики уже жалуются, что европейские союзники сокращают свои оборонные бюджеты, а теперь, вот, ещё и этот миллиардный фонд. Как всё это скажется на динамике отношений внутри НАТО?

– Что касается отношений внутри НАТО, то, я думаю, США (учреждая эту программу) хотят сказать две вещи. Первое: Европа нам по-прежнему не безразлична. И второе: вы не можете сокращать бюджетные расходы таким темпами, как сейчас. Не только потому, что рискуете вызвать опасные иллюзии у тех же русских. Американцы ведь тоже могут возмутиться: почему они должны тратить на оборону так много, когда европейцы тратят гораздо меньше? Тем более в условиях бюджетного дефицита в самих США.

– То есть, речь идёт о некоторой форме давления на Европу с целью увеличения её оборонных расходов?

– Ну я бы сказал так: определённый сигнал в этом смысле, действительно, посылается. Причём, не только президентом. Министр обороны Хейгл, бывший тогда вместе с Обамой, сказал по сути то же самое. Впрочем, его предшественник Гейтс говорил в своё время о том же. Но так или иначе, я думаю этот миллиардный фонд плюс ситуация на Украине и в Крыму всё-таки заставят европейцев, по крайней мере, остановить сокращение военных расходов.

– А как, по-вашему мнению, распределятся эти деньги географически? Известно, что Польша и государства Прибалтики с большим энтузиазмом относятся к расширению военного присутствия НАТО на своей территории. Значит ли это, что деньги фонда получат они? И разделяют ли их энтузиазм такие страны, как Франция, Германия и Италия?

– Само собой, восточноевропейские страны настроены в этом отношении более позитивно, чем некоторые страны, расположенные дальше на Запад, как, например, Франция. Но я всё-таки думаю, что деньги, скорее всего, пойдут в основном на совместную подготовку вооружённых сил стран НАТО. В этом вся суть – чтобы целое было, так сказать, сильнее суммы его составляющих. Опять-таки, напомню в этой связи, что оборонный бюджет одних США уже составляет – если учесть затраты на операцию в Афганистане – 600 миллиардов долларов.

– Как вы считаете, кризис на Украине в какой-то степени примирили старых и новых членов ЕС по вопросам обороны и безопасности, или между ними всё-таки сохраняются известные противоречия?

– Думаю, сохраняются. Президент, кстати, пошутил вчера на эту тему, как, мол, собрать всех 28 членов ЕС вместе, на что премьер-министр Великобритании Кэмерон съехидничал:

«Ну-ну, удачи!»

При демократии это нормально, когда разным странам трудно бывает между собой договориться – из-за различий исторического и географического характера и несовпадения точек зрения. Но США, тем не менее, не сидят, сложа руки. Им, например, удалось договориться о размещении ПРО в Румынии и Польше.

– Да-да. Я как раз хотела Вас спросить, что теперь будет с противоракетной программой. Это ведь была самая болезненная тема в отношениях между Россией и НАТО. И что теперь с ней происходит?

– Россия рассматривает развёртывание ПРО как нарушение Соединёнными Штатами договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов (2002 год). Конечно, ПРО развернут не завтра. Пока дело дойдёт до дела, пройдёт ещё довольно много времени. Но в любом случае, тут самое главное – психологический фактор. Поляки с румынами считают, что вместе с противоракетами они получают американское военное присутствие – то есть, гарантии. Думаю, именно этого они и хотят – некоего знака, что американцы, в случае чего, их не бросят.

– Однако, думаю, Вы согласитесь, что на фоне нынешнего ухудшения отношений между Россией и Западом, учитывая всё происходящие на Украине, учитывая, наконец, учреждение этого самого фонда, европейская программа ПРО приобретает новое звучание. Пусть даже НАТО продолжает утверждать, что направлена она не против России, а против Ирана.

– Психологически – пожалуй, практически – нет. Дело в том, что в отношении сугубо военном европейская ПРО рассчитана на 2-3 ядерных заряда, не более, и российскому ракетно-ядерному потенциалу – что-то около 1100 зарядов – в принципе не способна угрожать. Так что мы опять возвращаемся к психологическому фактору.

– Можно ли сказать, что дипломатически Россия борьбу против ПРО теперь окончательно проиграла?

– Ну, тут не всё так однозначно. Путин в Нормандии встречался и беседовал с Обамой, и на мой взгляд, гораздо важнее, удастся ли им договорится о новом этапе сокращения ядерных вооружений. Ведь СНВ-III задумывался как начало целой серии сокращений. И весь вопрос в том, сумеем ли мы продвинуться дальше – опуститься ниже лимита в 1550 ядерных зарядов, предусмотренного СНВ-III на 2017 г.

– Хорошо. У меня ещё есть несколько вопросов исторического характера. Не могли бы в коротко рассказать, как изменилась численность группировки войск НАТО в Европе после распада СССР? Насколько сильно она сократилась? И чьи контингенты преимущественно сокращались, американские или европейские?

– У США в конце Холодной войны в Европе было 300 тысяч войск. Сейчас их 30 тысяч, так что сокращение колоссальное. Оборонные же бюджеты стран Европы составляют сейчас примерно две трети от того, что было тогда. Потом, не забывайте, что Альянс с тех пор расширился за счёт восточноевропейских государств: Польши, стран Прибалтики и так далее. На пике Холодной войны войск США и других членов НАТО в Европе в совокупности насчитывалась значительно более миллиона. Плюс ещё в США и Турции были войска, готовые к немедленной отправке в Европу в качестве подкреплений.

– Возможно, это задаю слишком обширный вопрос, но не могли бы Вы коротко охарактеризовать процессы внутри европейской группировки войск НАТО после распада СССР?

– Я думаю, доминировали два процесса. Во-первых, включение в НАТО восточноевропейских стран – бывших членов организации Варшавского договора – с тем, чтобы интегрировать их в Европу. Делалось это под лозунгом «Европа – единая и свободная». Дело в том, что многие из стран Восточной Европы экономически не были готовы к вступлению в Евросоюз, поэтому к Европе они присоединялись через вхождение в НАТО. С другой стороны, поскольку первое время казалось, что Россия – особенно при Ельцине – сильно изменится, НАТО перенацелилось с Европы на другие регионы. Сначала был кризис на Балканах, потом в Афганистане, который к сфере ответственности НАТО и вовсе никакого отношения не имеет… Одним словом, организация стала уходить из Европы. Но теперь, думаю, нам снова понадобится посылать правильные сигналы Европе, а не только где-нибудь за тридевять земель. Так что по мере сворачивания операции в Афганистане НАТО в большей мере сконцентрируется на своих внутренних делах.

– Значит ли это, что до последнего времени европейские члены НАТО не рассматривали Россию в качестве своего вероятного противника?

– Да, думаю так оно и есть. И еще одно. Я бы не спешил с заявлениями, что, мол, началась новая Холодная война. С другой стороны, мы должны недвусмысленно дать понять, что в международных отношениях есть определённые нормы, которые необходимо уважать. С окончанием Холодной войны казалось, что кроме нескольких стран-изгоев, вроде Северной Кореи, правила эти приняло всё мировое сообщество, в том числе и Россия. Однако, теперь нам придётся поработать над тем, чтобы мировое сообщество было в состоянии обеспечить соблюдение соответствующих норм отдельными странами.

Но ещё раз подчеркну: было бы неосторожно говорить о начале новой Холодной войны. Хотя бы потому, что военный потенциал современной России даже рядом не стоял с тем, что было в своё время у СССР.

– Теперь я позволю себе задать вопрос, который беспокоит многих россиян: почему НАТО после окончания кризиса в Косово не вывела оттуда свои войска – если не считала Россию своим потенциальным противником?

– В Косово их оставили, чтобы стабилизировать ситуацию в этом регионе. НАТО не пыталась взять Косово под контроль, она действовала там по соображениям «гуманитарного характера». В рамках концепции, предложенной тогдашним премьер-министром Великобритании Блэром – так называемой «обязанности защищать».

– Хорошо, а что Вы можете сказать по поводу изменений в самоидентификации НАТО в современных условиях? На фоне наметившегося роста затрат на оборону и нового поворота – не то, чтобы против России … Но если мы примем во внимание последние события, как бы вы эти изменения описали? Если они, конечно, есть…

– Сегодня НАТО существует в основном для того, чтобы обеспечивать соблюдение отдельными странами международных норм, чтобы они уважали суверенитет других стран и разрешали свои споры в соответствующих международных институтах. Потом, ещё до нынешнего обострения ситуации в Европе была ведь операция НАТО в Ливии. Думаю, именно в этом качестве НАТО себя и видит – некоего «добра с кулаками».

– И наконец, мой последний вопрос. Может ли Россия ответить на новую инициативу Обамы увеличением количества развёрнутых войск, их группировок на границе или в каких-нибудь буферных государствах? И как следствие, можно ли ожидать в ближайшем будущем новую гонку вооружений?

– Нет, я так не думаю. Речь идёт об очень взвешенных шагах. И если сравнить новую программу Обамы с тем, что США уже тратят на оборону, то станет ясно, что речь идёт скорее о некоем жесте, сигнале народам Европы, в особенности, Восточной, учитывая их исторический опыт в XX веке, – что Америке они по-прежнему небезразличны.

Беседовала Юлия Нетесова

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: