Всё чаще известия, поступающие с Юго-Востока, вызывают боль и скорбь. Гибнут люди. Жестокие карательные отряды Киева, от армии до ультрас, несут гражданам Одессы, Славянска, Мариуполя под жёлто-синими стягами и девизом «единой страны» мучения и смерть. Боль и муки: многие видят в них симптомы гибели «унитарной Украины». Но, возможно, это боль и муки рождения новой жизни? Не наблюдаем ли мы, как в кровавых судорогах на свет появляется новая политическая идентичность?
День Победы, очень по-разному прошедший в этом году в городах Юго-Востока, важен не только как квинтэссенция всех наиболее значимых символов для большинства жителей этого региона. Он важен как один из краеугольных камней зарождающейся идентичности. Историческое, культурное, идеологическое и политическое содержание этого праздника переоценить невозможно. Отношение ко Дню Победы можно использовать как наиболее яркий показатель различий в самоидентификации не только конкретных групп населения, но и целых регионов.
Очевидно, что люди, представляющие киевскую власть и отдающие приказы армии, Нацгвардии и разношёрстному агрессивному сброду под условным названием «Правый сектор», отнеслись к этой дате не по-праздничному. Для официального Киева Дня Победы не существует, есть лишь день памяти и день поражения. В некотором смысле такая «логика», если отвлечься от её сомнительности, максимально близка той культурной традиции, традиции исторической памяти, которую давно навязывали Украине националистические круги.
Не только в политической идеологии, но и в литературе, в образовании, в повседневности украинская идентичность опирается главным образом на перечень лишений, жертв и трагедий разных масштабов и разной степени достоверности. В этот чисто пораженческий жалостливый перечень не вписывается День Победы. Поэтому нынешний Киев предлагает отмечать его так, как пристало проигравшим.
Тот факт, что для Юго-Востока такое отношение является неприемлемым, не останавливает временную власть: киевские руководители готовы «убеждать». Второго мая в Одессе сторонники режима показали, что Первомай – это уже не праздник, а день перед одесской Хатынью. А девятого мая полигоном для «демонстрации» стал Мариуполь, в город были выпущены нацгвардейцы, в буквальном смысле стрелявшие во все стороны.
Безусловно, на фоне расстрела в Мариуполе, на фоне сгоревшего здания ГУВД вместе с несколькими милиционерами, не подчинившимися преступному приказу начальника силой разогнать мирный праздничный митинг, День Победы в других городах Юго-Востока прошёл спокойно.
Одесса, Херсон, Запорожье, Донецк, Луганск, даже Днепропетровск… Везде люди провели различные памятные мероприятия, в большинстве случаев вопреки воле местных властей, ретранслирующих волю Киева. Особняком стоит Харьков.
Не потому, что в нём всё прошло более или менее мирно, в городе не обошлось без пары-тройки провокаций. Утром на Мемориале павшим был задержан десяток «гастролёров» из Полтавы, Черкасс и Днепропетровска с битами и в балаклавах. Ближе к вечеру с крыши гостиницы на центральной площади Свободы «сняли» трёх невменяемых «правосеков», забрасывавших харьковчан бутылками (к счастью, без зажигательной смеси). Позже выяснилось, что ещё в ночь с восьмого на девятое, а также утром девятого харьковская милиция «развернула» несколько автобусов с вооружёнными «туристами» из западных и центральных областей и задержала ряд таких же визитёров, следовавших на легковом транспорте. В довершение ко всему в Харькове были задержаны несколько инкассаторских автомобилей и машин «Скорой помощи» с киевскими номерами.
Однако всё это – безусловные мелочи не только на фоне мариупольской трагедии, но и на фоне тех ожиданий, которыми старательно накачивали харьковчан накануне Дня Победы. «Накачка» шла по нескольким направлениям.
Стоит ли удивляться, что в сочетании с трагедией в Одессе и абсолютно реальными донбасскими событиями этот дезинформационный шквал оказал угнетающее воздействие на Харьков, где потери стали первыми в длинной череде жертв Юго-Востока?
Пожалуй, нет. Обезглавленное харьковское «Сопротивление» (к началу мая в Харькове было арестовано наибольшее на Юго-Востоке количество и лидеров, и активистов) не обладало достаточным информационным и организационным ресурсом, для того,чтобы сопротивляться дезинформационной атаке.
Ситуацию осложняло то, что выпущенные накануне Дня Победы на относительную свободу лидеры различных групп «Сопротивления» Апухтин и Долгов всерьёз подозревали: их выпустили специально для того, чтобы «подставить под провокации».
В результате День Победы в Харькове собрал на митинг и шествие до десяти тысяч человек – существенно больше, чем на последние два-три «воскресных» митинга, но на порядок меньше, чем собиралось 1 марта. И чем должно было собраться на День Победы (обычная «норма» для площади Свободы в этот день – семьдесят тысяч).
Местные власти сделали всё, чтобы «распотрошить» митинг: заявили несколько мероприятий в разных концах города, рассредоточив по ним ветеранов; устроили намеренную неразбериху в действиях милиции (не знающие города «чужие» силовики раздражали даже своих харьковских коллег, будто нарочно перекрывая дорогу праздничной колонне так, чтобы вывести её на автомобильное движение).
Кто-то посчитал это количество, как и мирный характер митинга, свидетельством чуть ли не харьковского предательства. Однако, зная Харьков, могу сказать, что это далеко не так.
Во-первых, харьковское «Сопротивление» изначально было дезориентировано мэром Кернесом, который умело стравливал между собой различные ветви протеста, последовательно выставляя лидеров и организации «провокаторами», «предателями» и так далее. Во-вторых, Харьков всё-таки заметно больше всех остальных городов Юго-Востока, а это существенно повышает мобилизационный порог. В-третьих, сегодня для Харькова практически недоступен вооружённый путь сопротивления. И не только потому, что все харьковские арсеналы были попросту вывезены в начале марта, но ещё и потому, что харьковчане пребывают в заметной идейной растерянности.
Это не удивительно. Харьков «избавлен» от наглядных кошмаров Одессы, Славянска и Мариуполя. Несколько наиболее масштабных митингов «Сопротивления» выливались в картинку исключительной агрессивности – когда «боевики антимайдана» избивали «беззащитный евромайдан». То, что этой картинке предшествовали профессиональные провокации, неизвестно большинству, ведь этого не показывают по телевизору; а даже находясь в митинговой колонне, не всегда замечаешь, что спровоцировало драку или бойню. Главное – картинка.
Наконец, в харьковском «Сопротивлении» многие понимают, что выводить конфликт сейчас на силовой уровень – это значит попросту принести в жертву наиболее активную свою часть, которая с голыми руками и без средств защиты представляет собой идеальную мишень для превосходящих совокупных сил противника.
Именно поэтому Харьков идёт по политическому пути сопротивления. День Победы – это та самая точка конфликта с киевской властью, в которой кристаллизуются историко-культурные и идейно-политические ценности. Вооружённый путь Донбасса – это путь не самоопределения, но самозащиты; самоопределение Донбасса осуществится на референдуме 11 мая. Харькову ещё нужно прийти к своему референдуму так же, как и Одессе, Запорожью, Херсону, Николаеву.
День Победы – это точка, в которой расхождение с Киевом весьма далеко от хунтовской пропагандистской линии «власть - террористы», точка, позволяющая дать фундаментальный, а не ситуативный ответ на вопрос «Кто мы?». То, что Юго-Восток себе этот вопрос задаёт, уже очевидно. Очевидно и то, что дан ответ на вопрос «Кем мы не являемся?».
Киевский режим, олицетворяющий сегодня весь спектр украинских версий ультранационализма и национал-фашизма, противостоит, мобилизует и сплачивает сопротивление Юго-Востока. Однако на противостоянии «чужому» можно выстроить нечто столь же шаткое, как «украинская национальная идентичность времён независимости». Определить кто мы, куда сложнее, чем ответить на вопрос «Кем мы не являемся?». И в этом определении путь Харькова ничуть не менее важен, чем путь Донбасса.
