Резюме: Мы не должны забывать, как в 1914 году казалось немыслимым то, что убийство эрцгерцога может привести к мировой войне
Грэм Эллисон
Быстрое сползание от беззакония к насилию, в результате которого на прошлой неделе в украинских городах Донецке, Славянске и Одессе погибли более шестидесяти человек, вызывает тревогу, которая должна быть четко услышана в западных столицах. Выбранная Вашингтоном и европейцами стратегия демонизации Путина (что он вполне заслужил) требует от него отказа от помощи сепаратистам и предусматривает дальнейшие санкции, если он этого не сделает. Такая стратегия приведет к провалу. Она не остановит убийства людей. Она не предотвратит фактическое расчленение Украины. Она не помешает Путину играть ту роль, которую он предусмотрел в этом процессе для себя и для России. И она создает опасность того, что начавшееся на Украине одной Украиной не закончится.
Марк Твен как-то подметил, что история никогда не повторяет себя, но иногда она рифмуется. Глядя на присоединение Россией Крыма и на крах власти, ведущий к дестабилизации Украины, разве мы не слышим отголоски событий вековой давности, когда убийство австрийского эрцгерцога привело к началу великой европейской войны?
Мысль о том, что сегодняшние события на Украине могут спровоцировать череду действий и реакций, которая закончится войной, большинству читателей может показаться фантастической. К счастью, так оно и есть. Но мы не должны забывать: в мае 1914 года казалось практически немыслимым то, что убийство эрцгерцога может привести к мировой войне. История учит нас, что невероятные и даже невообразимые события порой все-таки происходят.
Если бы те, кто принимает судьбоносные решения в Вашингтоне, Берлине и Москве, сегодня сделали паузу и задумались о том, что было сделано в 1914 году (и что не было сделано), им пришлось бы признать, что нынешний кризис представляет гораздо большую опасность, чем им может показаться. Такая пауза заставила бы их задуматься о событиях не только с точки зрения их сегодняшних представлений, но заглянуть намного дальше и предложить более смелые упреждающие инициативы, чем мы наблюдаем в настоящее время.
Основная сюжетная линия событий столетней давности хорошо известна. Тогда убийство наследника австро-венгерского престола сербскими террористами вызвало скорбь у европейской элиты (ведь многие ее представители были близкими родственниками). Но на протяжении нескольких недель по сути дела ничего не происходило. А затем 23 августа Австрия предъявила Сербии ультиматум с десятью требованиями. Сербия капитулировала, согласившись на девять требований из десяти. Однако Австрия, получившая «карт-бланш» поддержки от своей покровительницы Германии, отвергла сербский ответ, мобилизовала войска и объявила Сербии войну. В ответ русский царь мобилизовал свою армию. Затем кайзер Вильгельм мобилизовал германские войска. В течение недели ведущие государства Европы объявили войну друг другу.
Можно ли было предотвратить эту последовательность событий? За прошедшее с тех пор столетие ученые установили целый ряд возможностей для этого. Большинство из них сосредоточились на неспособности европейских стран признать те тенденции, которые усиливали риск превращения небольшой искры в огромное пожарище. Но даже после убийства эрцгерцога государственные деятели имели возможность не допустить то, что случилось. Одна такая важная возможность возникла в последнюю неделю перед войной, о чем нам сообщает один из самых вдумчивых исследователей тех событий Луиджи Альбертини (Luigi Albertini). 28 июля, когда кайзер увидел сербский ответ Австрии, он признал, что его австрийский сателлит вышел из-под контроля, и попытался его урезонить. Вильгельм написал своему министру иностранных дел, что «это капитуляция самого унизительного свойства, и в результате все основания для начала войны исчезают». Однако канцлер Германии не сумел передать это послание достаточно четко и ясно, чтобы остановить австрийцев. Два дня спустя, когда канцлер наконец понял, что дело идет к войне, которая Германии не нужна, он попытался нажать на тормоза. Но к тому времени начальник генерального штаба Германии Гельмут фон Мольтке (Helmuth von Moltke) пришел к выводу, что риск отказа от мобилизации слишком велик, и идти на него нельзя. Обнаружив, что канцлер 30 июля проводит совещание с целью принятия предложения об ослаблении кризиса, он ворвался к нему и оглушил канцлера новостью о том, что уже получил от кайзера разрешение на начало мобилизации.
Схема соглашения о недопущении войны, которую кайзер изложил 28 июля, а канцлер поддержал 30 июля, в основе своей содержала тот же замысел, который несколькими днями ранее обсуждал в Лондоне британский министр иностранных дел Грей. Сербия должна была ликвидировать террористическую организацию «Черная рука», которая убила эрцгерцога. Чтобы обеспечить выполнение этого требования, австрийские войска должны были получить право оккупировать Белград, оставаясь там до тех пор, пока «Черная рука» не будет уничтожена.
Если бы этот план был реализован, разумное требование Австрии о серьезном наказании Сербии за убийство наследника престола было бы удовлетворено. Обеспокоенность русских по поводу того, что их православные братья на Балканах могут лишиться независимости, была бы снята. У Германии не возникло бы необходимости (или предлога) реагировать на мобилизацию в России и Франции, поскольку никакой мобилизации не было бы. Британия могла бы и дальше играть ту роль, которую она столь мастерски играла на протяжении столетия — некоего постороннего противовеса, мешающего появлению на континенте какой-либо господствующей державы. В учебниках истории это назвали бы третьим балканским кризисом, создавшим угрозу, которую государственным деятелям удалось устранить.
В данный момент украинской трагедии очень быстро усиливается опасность насильственного исхода, который способен привести к расчленению Украины. Во время последнего телефонного разговора с канцлером Меркель, который состоялся в прошлый четверг, Путин заявил, что в целях разблокирования кризиса украинские власти должны вывести свои войска из юго-восточных регионов. Демонстративно отвергнув это требование, Киев направил войска на захват контролируемого повстанцами восточного украинского города Славянска.
На предстоящей неделе будет два решающих дня. Это 9 мая, когда русские отмечают День Победы Советского Союза над нацистской Германией, и 11 мая, когда пророссийские сепаратисты, занявшие государственные здания в десятке городов на востоке страны, проведут референдум о независимости. Как подчеркнул на прошлой неделе исполняющий обязанности премьер-министра Украины, правительство страны сталкивается с дилеммой, где любой выбор приведет к негативным последствиям. По его словам, «с одной стороны, большинство украинцев требуют от исполняющего обязанности премьера призвать этих террористов к ответственности. С другой стороны, если начать очень жесткую операцию, обязательно будут жертвы среди гражданского населения. И это даст Путину великолепный повод заявить: «Смотрите, эти ультранационалисты убивают русскоязычных людей». Это станет для него предлогом, чтобы направить туда войска.
Российскому эмиссару на прошлой неделе удалось добиться освобождения заложников из ОБСЕ, а президент Обама и канцлер Меркель пригрозили дальнейшими санкциями. Но эти действия в большей степени были символическими, нежели содержательными. Здесь действуют более глубокие и существенные факторы, которые ведут к насильственному расколу Украины. Если американские и европейские лидеры на предстоящей неделе не начнут действовать, прежде чем украинцы 25 мая пойдут выбирать нового президента, то страна фактически расколется. И даже если США с Европой отреагируют введением жестких санкций против некоторых отраслей российской экономики (а это большое «если», учитывая глубокое взаимопроникновение российской и немецкой экономик), ситуацию на местах невозможно будет развернуть в обратном направлении, как невозможно отменить российскую аннексию Крыма.
Некоторые здравые реалисты утверждают, что даже если Украина уменьшится в размерах с утратой нескольких автономных республик (как это случилось в 2008 году в Грузии, когда от нее отделились Абхазия и Южная Осетия), последствия такой ситуации для американских интересов будут незначительными. Они также утверждают, что поскольку сегодня никто не готов воевать за Украину (кроме России), происходящие события это просто большое несчастье, но не более того. Но в своей самоуспокоенности они не замечают потенциальные побочные эффекты. Два из них заслуживают особого внимания.
Во-первых, в нынешней ситуации, когда Путин действует, а Запад реагирует, отношения между Путиным и Обамой будут испорчены до конца президентского срока последнего (а это два с половиной года). Однако это критический период, когда можно будет воспользоваться многообещающей перспективой достижения договоренности по Ирану, которая помешает Тегерану создать ядерную бомбу (причем это будет доступно проверке). Если оказавшаяся в изоляции Россия нарушит режим санкций, подталкивающий Иран к решению на основе переговоров, и Тегеран возобновит или ускорит свою ядерную программу, которую он проводил до возникшей паузы, то Соединенные Штаты и Израиль быстро окажутся на перепутье. Им придется выбирать: либо смириться с появлением у Ирана ядерной бомбы, либо бомбить его в целях недопущения этого. Второе решение может воспламенить более масштабную войну на Ближнем Востоке.
Во-вторых, надо подумать о Прибалтике. Представьте себе такой сценарий, когда события, происходящие в Крыму или Донецке, повторятся в Латвии, где четверть населения — это русские или русскоязычные. С одобрения Путина или без него несколько сотен таких людей захватывают правительственные здания в Риге. Латвийская полиция и службы безопасности изгоняют их оттуда в ходе операции, которая оборачивается насилием, оставляя после себя столько же трупов, сколько было на прошлой неделе в Одессе в результате пожара. Затем захватчики призывают Путина выполнить свое обещание «защищать права соотечественников». Если принципы и прецедент, созданные доктриной Путина, приведут к тому, что российские маленькие зеленые человечки без знаков различия войдут в Латвию в рамках очередной ползучей аннексии, то кто будет воевать за эту страну?
Неопровержимый факт заключается в том, что Латвия является членом НАТО, и его трудно будет игнорировать. Соединенные Штаты и другие члены альянса торжественно пообещали, что «нападение на одного будет считаться нападением на всех». Но придут ли на помощь Латвии немецкие войска? А если придут, поддержит ли такие действия большинство в Германии? Большинство французов, британцев? Большинство американцев?
Если поддержат, то мы пересечем ту ярко-красную черту, к которой усердно старались не приближаться республиканские и демократические президенты на всем протяжении сорокалетней холодной войны. Если мы ее пересечем, американские и российские солдаты начнут убивать друг друга. Любой конфликт такого рода усиливает риск эскалации, и в такой ситуации каждая из ядерных сверхдержав может стереть своего противника с лица земли. А если не пересечем, то станет свидетелями катастрофического падения доверия к американским гарантиям защиты, которые являлись основой архитектуры международной безопасности, создаваемой США со времен Второй мировой войны. Не только европейские союзники, но и Япония, Южная Корея и другие страны, решившие вверить свое выживание американскому зонтику безопасности, решат, что надо рассчитывать на собственные силы в рамках самообороны.
Когда я говорю об этих опасностях и негативных последствиях от текущего развития событий на Украине, я не пытаюсь утверждать, что это наиболее вероятный исход. Если Путин прежде всего думает о национальных интересах России, у него достаточно оснований для сотрудничества в деле недопущения появления у Ирана ядерной бомбы. С точки зрения национальных интересов России, обретение дополнительных территорий на востоке и юге Украины, которые превратятся в автономные республики, зависящие от значительной финансовой поддержки со стороны Москвы, вряд ли можно назвать благоприятным исходом для Кремля. Подавляющее большинство русских в Прибалтике знает, что им лучше жить в независимых европейских государствах, нежели в российской провинции.
Государственные деятели Америки бдительно и внимательно анализировали самые худшие сценарии, особенно в отношениях между великими державами, и в первую очередь, между ядерными сверхдержавами. Признавая наличие чрезвычайных рисков (которые были маловероятны, но могли иметь самые серьезные последствия), они отмечали то, что Джон Кеннеди после Карибского кризиса называл «исходным правилом благоразумия». Они соглашались на сдержки и компромиссы в том соперничестве, конечной целью которого было похоронить друг друга. Так, Эйзенхауэр в 1956 году отказался прийти на выручку венгерским борцам за свободу. Линдон Джонсон не стал поддерживать пражское восстание в 1968 году. А Рейган отказался открыто помогать польской «Солидарности» и прочим силам, которые пытались освободиться от железной советской хватки в рамках Варшавского договора.
Если вероятный результат нынешнего курса неприемлем или создает недопустимые риски, то существуют ли альтернативные пути, которые пусть и неприятны, но тем не менее, предпочтительнее того, что может произойти в противном случае? Я считаю, что ответ на этот вопрос положительный. Представьте себе соглашение, согласно которому вся территория Украины (минус Крым) остается суверенным, независимым и внеблоковым государством. Украина договорится со всеми сторонами о том, что в своих военных и экономических отношениях она на протяжении следующей четверти века будет сохранять нейтралитет. Таким образом, она не станет членом НАТО, Евросоюза, а также соответствующих институтов, которые возглавляет Россия. В своей внутренней политике Украина обязуется соблюдать высочайшие стандарты ЕС, гарантирующие права меньшинств, в том числе, русскоязычного населения. Неотъемлемой частью этого пакета станет обязательство всех сторон обеспечивать конкретную поддержку новому правительству Украины в его усилиях по созданию жизнеспособного государства. Если нужны исторические аналогии, вспомните Бельгию в 19-м веке или Австрию после Второй мировой войны, или Финляндию.
Очевидно, что навязывать такое соглашение Украине нельзя. Ее правительство должно добровольно идти на урегулирование, будучи уверенным в том, что оно предпочтительнее любых практически осуществимых альтернатив. Но реально мыслящие украинцы знают, что выживание Украины как политически независимого образования невозможно, если Россия не будет проявлять сдержанность и терпение. На самом деле, во всей обозримой перспективе экономическая жизнеспособность Украины будет зависеть от финансовой поддержки со стороны России (это газовые цены ниже рыночных и отсрочка выплаты по долгам за прежние поставки), от экспорта жизненно важного для нее сырья и от импорта украинских товаров. От всего этого Россия может отказаться по своему усмотрению.
Очевидно, что такое соглашение не будет справедливым. Но как часто отмечал Джон Кеннеди, «жизнь вообще несправедлива». Украина вольна выбирать между претензиями на все права и привилегии нормального современного государства с сопутствующей утратой половины своей нынешней территории и удовлетворением той части требований агрессивной России, которая даст ей шанс выжить в рамках нынешних границ и посрамить Путина, если она в этом преуспеет.
Соглашение, требующее больших компромиссов от всех сторон, многим читателям может показаться невыполнимым. Безусловно, такое соглашение кажется маловероятным. С политической точки зрения, всем западным лидерам следует сосредоточить огонь на Путине — ведь это несомненно самая достойная мишень для нанесения удара. Но у тех из нас, кто все еще верит, что у Украины есть будущее, надежду поддерживает принятое на этой неделе решение МВФ о выделении первого транша помощи на 3 миллиарда долларов из общего пакета в 17 миллиардов, который призван спасти страну от дефолта и воспрепятствовать ее экономическому краху. Несмотря на новые разногласия с Россией почти по всем касающимся Украины вопросам, которые напоминают эпоху холодной войны, МВФ сумел достаточно быстро собрать пакет помощи и добиться его утверждения только благодаря сотрудничеству всех сторон, включая путинскую Россию.
| ИноСМИ
Рейтинг публикации:
|
