Визит российского министра энергетики Александра Новака в Тегеран и проведенные им в Иране переговоры вызвали в экспертной среде двойственную реакцию. Пессимисты с разочарованием отметили то обстоятельство, что «большой нефтяной контракт» так до сих пор и не подписан. Оптимисты сосредоточили свое внимание на новом совместном проекте по строительству тепло- и гидроэлектростанций, а также полной модернизации иранских энергетических сетей.
Реальное же состояние российско-иранских отношений сегодня находится ровно посередине между завышенными ожиданиями и пессимистическими прогнозами – в максимально конструктивной и деловой фазе. Пожалуй, наиболее точным индикатором того, на каком именно уровне находятся российско-иранские отношения, является реакция официального Вашингтона, который более чем пристально следит за любыми движениями Москвы и Тегерана навстречу друг другу. Вполне понятно, что оформившийся политический курс руководства двух стран на стратегическое партнерство вызывает в правящих кругах США откровенное раздражение, а уж совместные экономические проекты и вовсе доводят Вашингтон до полуистеричного состояния.
Обращает на себя внимание, что при всех «миролюбивых» инициативах США в отношении Ирана, декларируемых администрацией Обамы, официальные представители этой администрации ни разу, подчеркиваем – НИ РАЗУ не выступили с заявлением о том, что доктрина Джорджа Буша-младшего, согласно которой Исламская республика была провозглашена «страной-изгоем» и «государством-участником оси зла» была политически ошибочной. И чиновники, и СМИ деликатно замалчивают данное обстоятельство, что вполне объяснимо – принцип провозглашения неугодной страны или неугодного политического деятеля «изгоем», со всеми вытекающими отсюда последствиями, экономическими и политическими, никуда не исчез. В нужный момент он извлекается из арсенала внешнеполитических вооружений США и начинает активно применяться.
Санкции в отношении Ирана не отменены, а лишь отложены, в западных масс-медиа сегодня в открытую обсуждается вопрос об объявлении России страной-изгоем, и вполне понятно, что совместные проекты Москвы и Тегерана, двух динамично развивающихся экономик, вызывают в Вашингтоне откровенное раздражение, поскольку ставят под угрозу эффективность главного «несмертельного оружия» США – санкционного режима, который Америка вводит в отношении других государств по собственной инициативе, не обращая внимание на нормы международного права и положения ООН.
Основная оценка западными масс-медиа итогов визита в Тегеран министра энергетики России Александра Новака заключалась в том, что новый ирано-российский проект «энергетического моста» между двумя странами, да еще и с вовлечением в него Азербайджана, в добавок к «Большому нефтяному контракту», во-первых, сводит на нет стратегию администрации Обамы экономически «наказать» Москву за Крым и Украину в целом. А во-вторых, окончательно ставит жирный полумесяц на планах Вашингтона манипулировать санкциями в отношении Тегерана для оказания давления на иранскую позицию в отношении и ядерной, и ракетной программ.
«Большой нефтяной контракт»
Два этих, без преувеличения, огромных экономических проекта являются, образно говоря, могильной плитой в отношении западных планов монополизации иранского рынка и использования экономических рычагов для давления на Тегеран. Одновременно с этим «в корзину» летят и планы по обрушению российского бюджета через диверсификацию энергопоставок и устранению Москвы в качестве влиятельного игрока в регионах Ближнего Востока и Центральной Азии.
О «Большом нефтяном контракте», объем которого оценивается в $20 миллиардов долларов и пятьсот тысяч баррелей иранской нефти в день, оплата которой будет производиться российской промышленной продукцией и инжиниринговыми услугами, портал Иран.ру писал более чем подробно. Его подписание до сих пор не состоялось по причине того, что аппараты правительств двух стран оказались не в состоянии оперативно произвести огромный объем различных процедур увязок и согласований. «Тело» контракта требует около 900 виз министерств и ведомств как на основной текст, так и на прилагаемые к нему протоколы, и ни российская, ни иранская сторона по ряду причин не сумели выполнить эту работу в достаточно короткий срок.
Но все не так критично, как может показаться, поскольку собственно, заключить контракт – это еще половина дела, другая половина – подготовить ресурсную базу, производственные и иные мощности к его реализации, что в условиях рыночных принципов не так просто. Происходящая сегодня модернизация российских нефтеперерабатывающих заводов привела к увеличению потребления сырой нефти внутри страны, объем которого будет нарастать и дальше. В 2012 Россия экспортировала 239,9 миллиона тонн, в 2013 – 236,6 миллиона, и процесс сокращения экспорта в нынешнем году вряд ли остановится. Все это происходит на фоне необходимости выполнения наших обязательств по своповым поставкам в Китай (360 миллионов тонн в течение 25 лет на сумму около $270 миллиардов), для которых пока недостаточно мощностей нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан» (ВСТО, от которого идет ответвление на Китай), о чем, кстати, неоднократно предупреждал российский нефтепроводный монополист «Транснефть». Все эти сложные вопросы требуют увязок, согласований и проработки вопросов «Большого нефтяного контракта», которые занимают достаточно долгое время.
«Энергетический мост» с изюминкой
Предложенный Россией «энергетический мост», о котором вел переговоры Александр Новак в Тегеране, гораздо «проще» в техническом отношении, если подобное определение вообще применимо к проектам такого уровня и такого масштаба. Речь идет о контракте стоимостью от $8 до $10 миллиардов, который предусматривает экспорт 500 МВт российской электроэнергии в Иран, строительство новых генерирующих мощностей и практически полную модернизацию иранских распределительных электросетей. Откровенной «изюминкой» данного контракта стало привлечение к нему Азербайджана, через территорию которого и пройдет энерготранзит, причем замминистра энергетики Азербайджана Натиг Аббасов уже сообщил, что «с технической точки зрения Азербайджан давно готов начать транзит электроэнергии из России в Иран через свою территорию. Все линии электропередач и подстанции уже готовы к этому».
Заявление Аббасова – это не просто констатация того факта, что «энергомост» осуществим технически. Собственно, электросети Азербайджана и России уже соединены электрораспределительными сетями «Дербент» и «Ялама». В свою очередь энергообмен между Азербайджаном и Ираном осуществляется по пяти линиям: «Парсабад I», «Парсабад II», «Астара», а также посредством 132-киловольтных ЛЭП «Джульфа» и «Араз» по территории Нахичеванской Автономной Республики. Это еще и реальная «политическая» оплеуха Вашингтону, выступающему «куратором» другого энергетического моста на постсоветском пространстве, CASA-1000, который так и «не идет» дальше совместных прожектов, «принципиальных договоренностей» и красивого по исполнению сайта.
Реализация проекта энергетического моста Россия − Иран через территорию Азербайджана – более чем наглядное доказательство экономического потенциала России и ее возможностей «мягкого воздействия» на постсоветском пространстве, способности поэтапной реализации планов экономической интеграции даже с таким «сложным» партнером как Баку. Сделанные в ходе переговоров в Тегеране многозначительные обмолвки иранской и российской стороны о «возможности присоединения к данному проекту других стран» дают все основания предполагать, что «политическое содержание» предполагаемых контрактов гораздо глубже, чем это может показаться на первый взгляд. Глубже – и проблематичнее…
Москва-Тегеран: текущая формула взаимоотношений
Дипломатическое и экономическое давление извне, в условиях которого действуют Тегеран и Москва, серьезные внутренние дискуссии о внешнеполитических ориентирах, идущие внутри политических элит в наших странах, − все это если не ставит под угрозу курс на стратегическое партнерство, то, во всяком случае, серьезно влияет на его темпы. Проблемы диалога существуют и в Москве, и в Тегеране, и закрывать на них глаза было бы политической наивностью.
Часть иранских элит убеждена, что приоритетной задачей для Исламской республики являются сегодня успешные переговоры с «западной частью» Группы 5+1 по ядерной проблематике, поскольку это, по их мнению, приведет к снятию санкционного режима. В этих условиях «форсированное» сближение с Россией, которое и так вызывает откровенное раздражение Вашингтона, может осложнить иранские позиции на переговорах. Официальные представители американской администрации недвусмысленно против любых экономических контрактов между Москвой и Тегераном, откровенно заявляя, что расширение связей Москвы и Тегерана может серьезно осложнить американо-иранские переговоры.
Одновременно с этим влиятельная часть московских элит уверена, что сближение с Ираном в условиях «резкого похолодания» российско-американских отношений может повлечь за собой как негативные последствия для отечественной экономики в виде западных санкций, так и вероятность определенной изоляции Москвы на международной арене, которую США и НАТО попытаются обеспечить.
**********
Опасения части российских и иранских элит не ведут к свертыванию стратегического партнерства, но диктуют следующую формулу: политические отношения Москвы и Тегерана сегодня тесны как никогда, но на пути конкретных шагов для достижения партнерских отношений существуют технические проблемы. Стратегическое сближение Москвы и Тегерана – явление, в принципе, необратимое, поскольку отвечает глубинным стратегическим интересам обеих стран. Более того, это объективный процесс, который обусловлен требованиями экономического развития наших экономик в современных условиях и вызовами национальной безопасности наших государств, в том числе и в энергетической сфере.
Но темп этого сближения – фактор субъективный, во многом зависящий и от международной ситуации, и от текущей политической конъюнктуры, и от позиций элит, и от изрядно потрёпанной в последние месяцы, но все еще мощной «пятой колонны» в России, и от набирающей силу и уверенность «пятой колонны» в Иране, и от решения массы «второстепенных» на первый взгляд вопросов. Повестка российско-иранских отношений не исчерпывается двумя масштабными экономическими проектами, она сложнее и многограннее. Одним из первых результатов российско-иранского сближения стало принятие вместе с другими прикаспийскими государствами стратегии урегулирования правового статуса Каспия без участия США, их партнеров и вообще других нерегиональных государств. Но самым блестящим результатом российско-иранского взаимодействия в новейшей истории стало внесение именно этими двумя государствами решающего вклада в прекращении братоубийственной войны в Таджикистане.
Еще два года назад почти никто не верил, что совместные усилия Москвы и Тегерана остановят агрессию США и их союзников в Сирии. Еще два года назад невозможно было предположить, что Иран и Россия будут напрямую обсуждать вопросы развития экономических отношений вопреки американскому диктату. А впереди − сложнейшие вопросы в связи с будущим Ирака и Афганистана, мирным процессом на Ближнем Востоке и развитием событий в Центральной Азии. Одним словом, глубинные сдвиги в российско-иранских отношениях начались, и преодоление технических проблем между нашими странами – лишь вопрос времени.
