В преддверии выступлений Владимира Путина (в Москве) и Сергея Лаврова (в Женеве) высказывались прогнозы и ожидания — что мы услышим о конкретных решениях и механизмах пресечения кризиса на Украине. Однако вышло немножко по-другому.
В Женеве Россия и США (остальные там для мебели) ни о чём не договорились. Итоговое заявление никого ни к чему не обязывает и не предусматривает никаких конкретных механизмов исполнения записанных там ограниченно благих пожеланий. Да, какие-то трудноуловимые междометия, призванные символизировать «сближение позиций», там присутствуют — типа того, что Вашингтон советует своим киевским подопечным приструнить бандерствующих бандюков, а Москва признаёт за киевскими клоунами право о чём-нибудь поговорить с лидерами восставшей Новороссии. Но это всего лишь слова, невозможность воплощения которых гарантирована как реальной ситуацией на Украине, так и сохраняющимися противоречиями между главными действующими лицами — нами и американцами.
Наши западные партнёры настаивают, что надо дать хунте «порулить», но зато пресечь народные выступления Юго-Востока, а России в этот праздник демократии не вмешиваться. То есть — бережно культивировать в середине Европы очаг хаоса, в который из-за Большой Лужи надеются всасывать всё новых и новых участников по своему выбору.
С позицией России эти пожелания никак не совмещаются.
Это означает, что по-хорошему — то есть при сердечном согласии мировых игроков — разрулить украинскую проблему не получится. А получится — только своими силами и в обстановке противодействия со стороны наших западных партнёров. То есть — как обычно.
В этих обстоятельствах (впрочем, вряд ли неожиданных) конкретные политические решения по прекращению беспредела на Украине остаются головной болью исключительно России и народа Украины. И западным партнёрам вовсе не обязательно знать о подробностях.
Поэтому Путин был красноречив и искромётен, но о главном — говорил скупо, осторожно и округло.
Он знает цену ошибочных решений на Украине. От верности или ошибочности этих решений зависит, будут ли малоросская и великоросская ветви единого русского народа в дружбе и соработничестве заниматься созиданием в своей стране или захлебнутся в болоте взаимной неприязни. Зависит, будут ли они неуязвимы для любого неприятеля или будут сожраны по отдельности. Зависит, заработают ли они на жизнь в достатке и гордости или пойдут побираться по чужим подворотням. Зависят, в конце концов, жизни и судьбы десятков и десятков миллионов людей, живущих от Карпат до Владивостока, жизни и судьбы сотен и сотен миллионов наших ещё не рождённых потомков.
Это же из-за Большой Лужи Украина видится неразличимой среди прочих клеткой «большой шахматной доски», населённой дешёвым расходным материалом.
Для нас это — одна с нами страна, где живёт один с нами народ. Да, своеобразный, со своим менталитетом и наречием, не унифицированный «под нас» — но всё равно один с нами. (Вот только не стоит обзывать этих людей словом «русскоязычные» и высчитывать какие-то мифические «этнические соотношения» — этим даже тов. Путин на «прямой линии» зачем-то грешил).
…И в этой логике бессмысленно описывать политику России в понятиях «какую область присоединить», «когда ввести войска». Это всё — ни о чём.
До сих пор все действия Москвы в украинском кризисе были продуманными, своевременными, выверенными и вежливыми.
Так оно будет и впредь.
