Успех Партии справедливости и развития (ПСР) на прошедших 30 марта муниципальных выборах в Турции опрокинул немало экспертных прогнозов. На пике сотрясающих страну коррупционных скандалов не состоялась отставка Эрдогана, не сбылись и расчеты оппозиции на «турецкую весну». ПСР получила в целом по стране примерно 45% голосов, в то время как их противники из Народно-республиканской партии (НРП) – порядка 28%.
Конечно, главные политические баталии в Турции еще впереди. В августе состоятся выборы президента, в 2015 году должны пройти парламентские выборы, но уже сейчас видно, что, если оппозиция кардинально не переломит ситуацию, Турецкая Республика станет фактически однопартийным государством, а Эрдоган будет иметь все основания повторить вслед за французским монархом: «Государство – это я»…
Ответ на вопрос, почему же оппозиция, располагавшая крупными козырями, ничего не смогла сделать, позволяет судить не только о причинах «непотопляемости» турецкого лидера, но и о возможностях мобилизации турецкого общества на решение больших внешнеполитических задач.
Если говорить о коррупционном скандале в правительстве, то, не вдаваясь в обстоятельства появления расшифровок телефонных разговоров, следует отметить политически беспроигрышную реакцию Эрдогана. Он обвинил в организации кампании против него не столько своих внутриполитических оппонентов, сколько проживающего в США исламского проповедника Фетхуллу Гюлена, и этим послал турецкому обществу ясный сигнал: турок-эмигрант, действующий из Америки, которая проводит на Ближнем и Среднем Востоке политику, не отвечающую интересам мусульман, доверия вызывать не может.
Второй фактор, сыгравший на руку Эрдогану, - неуклюжая политика Запада, пытавшегося сохранить Турцию в орбите своего влияния и одновременно реализовать в Анкаре «мягкий» вариант «арабской весны». Ухватившись за ограниченное применение силы против протестующих в Стамбуле летом 2013 года, западные СМИ и правозащитные организации стали яростно нападать на Эрдогана. Журнал The American Interest, развивая положения доклада Freedom House, обвинил, например, турецкого премьера в стремлении «установить режим султаната в стране». Примечательно, что кампания против Эрдогана получила новый импульс после того, как он намекнул на желание повысить статус Турции в Шанхайской организации сотрудничества.
Лобовое давление на Эрдогана дало ему и кругу близких ему людей возможность представить себя борцами с западным гегемонизмом (что, надо сказать, не вполне соответствует действительности). Риторика ПСР стала приобретать соответствующие тона, чему помогла и подтвержденная на саммите ЕС в конце 2013 года приостановка переговоров о вступлении Турции в Евросоюз. В результате Эрдогану и его партии удалось превратить муниципальные выборы чуть ли не в референдум о государственной независимости Турции.
С этого момента результат голосования был предопределен. Турецкая газета Yeni Safak связала этот результат с неустойчивыми геополитическими приоритетами США эпохи «позднего Обамы». Газета процитировала выступление американского президента на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2013 году, в котором Обама одновременно и признавал, и отрицал борьбу за сферы влияния в ближневосточном регионе: «На Ближнем Востоке, - заявил он, - идет невероятная геополитическая борьба. Однако это не война, где есть победители и проигравшие, так как в регионе нет некоей «большой игры», которую можно было бы выиграть».
Yeni Safak комментирует: «Сколько бы это ни отрицалось Соединёнными Штатами, сегодня в мире идёт борьба за контроль над энергоресурсами и за гегемонию подобно тому, что происходило в XVIII веке. Более того, эта борьба ведется на тех же площадках, хотя и с участием других игроков. А именно на широчайшей территории, раскинувшейся от Марокко до Индонезии, от Афганистана до Сомали, Кении и Танзании, от побережья Тихого и Индийского океанов до Средней Азии, бассейнов Каспийского моря и Восточного Средиземноморья… Практически всё, что происходит в мире, - от террористических актов на этих территориях до образования региональных союзов, от переворота в Египте до соглашения по химическому оружию в Сирии, от экономических кризисов до народных волнений, которые мы наблюдали на примерах площади Таксим и Бразилии, - очень тесно связано с той самой «большой игрой», наличие которой отрицает Обама… Турция, как и любой другой игрок, не хочет, чтобы её принесли в жертву географическому детерминизму».
А главным фактором длящегося уже второе десятилетие политического долголетия Эрдогана нам видится продвигаемая им концепция неоосманизма, которая позволяет сплотить большинство турецкого общества, мобилизовав в едином надпартийном фронте разнородные силы и настроения. Некоторые эксперты, сравнивая неоосманизм с моделью «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона, дают ему очень высокую оценку и характеризуют как «отдельный, многослойный, жизненно актуальный и в глобальном, и в региональном масштабах, значимый в долгосрочной перспективе идеологический и практически-политический концепт геополитического противостояния».
Так или иначе, неоосманизм позволяет Анкаре гибко сочетать политику покровительства миру ислама и вполне светскую политику экспансии Турции на Балканах, в Причерноморье, на Кавказе, в Средней Азии, на Ближнем и Среднем Востоке. Такой подход требует постоянной корректировки, но, главное, как показали муниципальные выборы в Турции 30 марта, это то, что потенциал «модели Эрдогана» значителен и ещё далеко не исчерпан.
