Одной из центральных тем для мировой прессы стали итоги крымского референдума. Как феноменальная явка избирателей — более 83%, так и результат — 96,77% для многих на Западе выглядят невероятными. Уже начались сравнения с Северной Кореей, с голосованиями в соцлагере времён СССР. Шокированы все и реальной готовностью России присоединить Крым.
Действительно, многие на Западе не могут поверить, что такое единодушие возможно, да и попросту не понимают мотивации всех участников. Почему? Давайте посмотрим на этот вопрос не с позиций того, что это западные русофобы как всегда против России. Имеет место гораздо более интересный феномен. Они действительно не могут поверить, потому что в парадигме сервисного государства единство не предусмотрено. В этой парадигме президент, правительство и вообще власть — суть лишь технические фигуры. Которые не могут быть по определению лидерами и выразителями чаяний нации, как это было на самом же Западе во времена Рузвельтов, де Голлей и Аденауэров. Так же, как и технологическая демократия, где идеальные выборы — это выборы с результатом 49\51% или 33\33\33%, не предполагает никакого единства: напротив, она должна отражать разделение общества на множество групп, и чем их больше, тем лучше.
Почему? Потому что единство предполагает наличие какой-то идеи, которую разделяет вся нация. Но наций в прежнем смысле, как и сверхидей, в этой парадигме не предусмотрено. Поскольку — и это ключевое — у такой нации существуют ценности более важные, чем личное благополучие каждого. А это опасно. Ведь только народ, объединённый общей идеей, и при этом нематериальной идеей, и считающий своё государство не некой территорией с наёмными менеджерами-чиновниками, а историческим субъектом, способен противостоять проекту неолиберального глобализированного мира, мира без суверенитетов. Именно поэтому — заметьте — оппоненты обвиняют и Путина, и русских в исторической отсталости, в том, что они, мол, мыслят категориями прошлого. Тогда как на самом деле всё наоборот — на фоне глобализационного прогресса Россия рискнула сделать шаг к другому будущему. Или хотя бы попыталась — ведь успех тут никак не гарантирован, да и модель этого будущего весьма смутная. Но шаг сделан.
Можно обратить внимание, что и отечественная либеральная пресса в последние пару недель задаётся таким же пессимистическим для неё вопросом — ну почему же россияне всё это поддерживают? Этого Путина, этот Крым, эту жёсткую по отношению к Западу риторику, хотя она ведёт нас к международной изоляции. А в том, что поддерживают, либералы не сомневаются — невозможно, в конце концов, отрицать очевидное. Народ и правда хочет видеть Россию как сильную индустриальную империю с исторической миссией, а не территорию, которой — так уж и быть — разрешат существовать на задворках клуба белых людей, при условии, что она себя признаёт отсталым и неполноценным их учеником. Русские не признали себя проигравшими в холодной войне, а значит — считают себя имеющими право на свой выбор и свой путь.
Почему же это единство кому-то так непонятно? Потому что оно действительно базируется на категориях другой реальности. И фраза, приписываемая Меркель, — что Путин «потерял связь с реальностью», очень точно это отражает. Более того, с той реальностью, которую России с момента распада СССР предлагают сторонники однополярного «нового мирового порядка», не хотят иметь никакой связи и большинство граждан России. Причём, не Россия начала нынешнюю конфронтацию, напротив, сначала Горбачёв, а потом уже и Путин всё время предлагали европейцам проект «общеевропейского дома». Однако ни наивные идеи Михаила Сергеевича, ни прагматические варианты Владимира Владимировича атлантистский Запад не заинтересовали. В ответ мы получили расширение НАТО на восток, Восточное партнёрство, беззастенчиво ставившее целью максимально оторвать от России соседние, исторически с ней связанные страны, бывшие республики СССР, безумную русофобскую риторику западных СМИ, какой не бывало даже во времена холодной войны (причём, как уже отмечали наиболее адекватные западные аналитики, эта истерия ничем не помогла пропаганде либеральных европейских ценностей, а напротив, лишь оттолкнула от них россиян).
И наконец, они решили «забрать Украину». Рассчитывали ли эти «проектировщики» на успех? Вполне. Ведь в логике технологически-коммерческого принятия решений Россия не должна сопротивляться, рискуя экономикой, благосостоянием граждан, имиджем в мире и так далее. И граждане не должны сопротивляться, потому что себе дороже.
Да, имеет значение позиция Путина, позиция политических и бизнес-элит, военные ресурсы, степень готовности к радикальным переменам в экономике и к возможной переориентации России на Восток в случае реальной новой холодной войны с Западом. Но исход нынешней ситуации с Украиной, и вообще дальнейшая судьба России, её положение в мире и само геополитическое устройство этого мира зависят теперь во многом ещё и от готовности всей России и русских определиться, в какой реальности они хотят жить, и готовности доказать, какие ценности для них действительно важны. И думается, внешним наблюдателям ещё многому предстоит удивиться.
