Имя ЕВГЕНИЯ ЖИЛИНА, главы Харьковской общественной организации «Оплот», — сегодня на слуху… Предлагал коменданту «евромайдана» сыграть в «русскую рулетку». Своими видеообращениями вгонял в оторопь поборников евроинтеграции. Его «оплотовцы» блокировали «автомайдан» в Киеве. Его бойцовский клуб «Оплот» — главная площадка для боев без правил на Украине: трансляция ведется на 15 тысяч телеканалов планеты. Субботняя мировая аудитория «оплотовских» трансляций — 60 млн онлайн-телезрителей. В свое время Евгений Жилин бросил вызов Игорю Мирошниченко и всем желающим «свободовцам»: выяснить в поединке по боям без правил, на чьей стороне правда. А недавно капитан команды «Оплот» Алексей Олейник вызвал на бой Виталия Кличко. И «свободовцы», и лидер «Удара» предпочли отмолчаться…Жилин готов беседовать всегда, на любую тему.
Статьи лидера "Оплота" можно прочитать на Руськой правде:
К нам привели войну! и
Обращение Евгения Жилина к гражданам Украины Лидер "Оплота" дал интервью корреспонденту «
Украинской правды» Андрею Дмитриеву:
На ножах
— В последние недели вам часто приходится общаться с журналистами. Бывает такое, что кто-нибудь из них не задает вопрос об отрезанном ухе?
— Очень интересно получилось с Булатовым… Когда мы приехали в Киев и общались с участниками «евромайдана», он появился на площади и спрашивает: «А где тут Жилин?» Говорю: «Я!» «А то я тебя не могу найти». Я говорю: «Вот мой телефон, запиши». «Я тебя, если что, из-под земли достану». И он произносит это на видеокамеры… А я его никогда в жизни не видел. Говорю: «Хорошо, доставайте. Я не против. Номер моего телефона вам известен». А потом, через день или через два, он пропал.
21 января — получается, накануне его исчезновения — на нас напали возле метро «Петровка». Мы уже собирались уезжать из Киева. Наши ребята-спортсмены были безоружны, а автомайдановцы — с битами, палками, ножами. Там действительно так получилось, что один из наших людей отрезал ухо нападавшему негодяю. Его же ножом.
— В конечном итоге это дало повод проводить аналогии?..
— Когда Булатов пропал, мне позвонили из УБОП: «Женя, ты не причастен?» «Нет, я не причастен». «Ну, скажи хоть, где машина стоит». «Я же вам сказал: я не причастен».
И вот Булатов появляется: у него «отрезано» ухо… Начинают эти видеосюжеты крутить. У меня такое впечатление, что он специально тогда на площадь приперся… Я его не знал до этого, у меня никогда не было с ним конфликта.
Большинство людей, в том числе и многие журналисты, уверены, что никакого похищения не было. И никаких истязаний не было. Вот Татьяна Черновол — ее били несколько минут. И у нее было лицо человека, которого действительно били. Я видел людей, которых похищают. И видел «картинку» с Булатовым. Человек, которого восемь дней били, истязали, пытали, резали ножом, выглядит не так. Человек, который не ел двое суток, выглядит не так. Люди, которых выкрадывают, из плена не убегают. А он каким-то мифическим способом убежал. И при этом он настолько боится милиции, что не дает себя освидетельствовать, провести на себе экспертизу, даже в частной клинике… Ну пусть власть убедится, насколько тебя покалечили… А тогда уже предъявляй претензии к власти. Нет, он быстро убежал. Думаю, что это была форма защиты обвиняемого, которого хотели арестовать. И единственный способ — это изобразить из себя похищенного, дать возможность иностранным правительствам заявить о том, что в Украине похищают людей. Это мое мнение.
Потому что вопрос журналистов — «это не вы ли отрезали ему ухо?» — меня уже, если честно, веселит. Я всегда отвечаю: если это он нападал на нас с ножом, то это мы ему отрезали ухо. Тому человеку на «Петровке» ухо отрезали. Но у Булатова оно, вроде бы, есть. Какая-то нестыковка получается...
Тяжелые люди
— Вы во всеуслышание заявляли, что «Оплот» готов помочь правоохранителям, которые противостоят экстремистам. За известным видеообращением последовали и конкретные действия. Когда впервые пришла мысль выехать с «оплотовцами» в Киев?
— Всё произошло экспромтом. Все мы смотрим новости. Меня поразило, когда люди в масках начали избивать сотрудников милиции.
А нужно сказать, что наша общественная организация изначально помогала семьям работников милиции, убитых в Харькове. Ежемесячно, на протяжении вот уже 4 лет, после того как я уволился из органов внутренних дел, мы всем семьям погибших милиционеров выделяем по 200 долларов. Мало? Я говорю: сделайте столько — будет больше. Я отдаю дань уважения этим людям, которые потеряли кормильца. А милиционеры — это практически солдаты, которые несли службу в нашем городе, защищали наш покой.
Я понимал: то, что происходило в Киеве, — это неправильно. Когда на майдане стали отстаивать свои права незаконными методами — это меня возмутило. И мы предложили — помериться силами вот здесь (показывает на клетку для боев). И тогда я выпустил свое первое видеообращение. Я бросил вызов этим людям, сторонникам евроинтеграции: пожалуйста, если вы хотите подраться, если вы свои убеждения отстаиваете с помощью кулаков, — то можете выйти и посоревноваться, подраться с равными вам, с бойцами «Оплота», проявить свою силу и удаль… Никто не согласился. Там они все такие жесткие и крутые, а здесь — никого… Мы ведь не несем никакой агрессии, мы готовы по спортивным правилам, с судьей — насколько был бы интересным этот поединок! Сторонники евроинтеграции и сторонники ТС! Но желающих не нашлось.
Потом мы ездили на Майдан. Я с ними пытался разговаривать: хотите, чтоб ваши права не нарушались — тоже поступайте по закону... Взяли — порезали шины, идиоты. Тяжелые люди… Я понял, что вся деятельность этих автомайданов направлена на дестабилизацию в стране.
Помните, когда Луценко подошел к автозаку и стал требовать освободить какого-то человека? Мне показалось это настолько противным… Ведь ты, бывший министр внутренних дел, прекрасно понимаешь, что сержант не может выпустить задержанного. «Беркут» не решает, кого освободить, кого нет. То есть они выдвигали этим работникам милиции заведомо невыполнимые требования. Они их провоцировали на применение силы. И когда к ним применили силу, стали кричать… И я понял, что они не дураки — люди, нападавшие на конвой… Они просто провоцировали на стрельбу.
— И «Оплот» решил пообщаться с этими «тяжелыми людьми» вживую, на их территории?
— Мы приезжали в Киев, чтоб высказать свою точку зрения, отстоять свои интересы. Так же, как люди с «евромайдана» отстаивали свои.
Но почему-то они считают: приезжих оппонентов нужно ловить, связывать, поливать зеленкой, писать на лбу «раб» и тащить на майдан, унижать… Они же такое делают с другими людьми: практикуют насилие, незаконное лишение свободы. Унижая человека, они снимают все на видео, демонстрируют его — и считают, что это правильно. И вся толпа ликует. Люди Майдана смотрят на эту вакханалию, на это беззаконие, и считают, что это смешно, прикольно… И когда спрашиваешь: а какое право ты имел так поступать с человеком? А если с тобой так поступить? И получается, как в известном анекдоте: «Пидэмо быты москалив?» — «Пидэмо» — «А якщо воны нас будуть быты?» — «А нас за що?»
И в этом вся разница. Мы, например, были против подписания Соглашения об Ассоциации. Но отстаивали свои права законными методами.
Лучшее средство от дурной мысли
— То есть перед вильнюсским саммитом «Оплот» шел не в ногу с властью, не разделял ее евроинтеграционных устремлений?
— Еще до отказа от подписания Соглашения об Ассоциации, когда президент всюду говорил о том, что оно будет подписано, — наша общественная организация активно пыталась законными способами убедить его этого не делать. Мы собирали подписи под обращением к президенту, участвовали в круглых столах, собирали подписи за проведение референдума. Вообще, считаю, по таким важным вопросам — куда нам идти — надо спросить мнение всех жителей Украины. Если большинство скажет идти туда — я подчинюсь решению большинства: давайте сходим… Возможно, лучшее средство от дурной мысли — дать ее воплотить. Но депутаты, поддерживавшие евроинтеграцию, через суд заблокировали проведение референдума.
Мне не нравилась позиция президента. На выборах он обещал совсем другой курс — на сближение с Россией. Именно поэтому за него и проголосовали… Я понимал, что на Западе на него сильно давят… И когда он отказался от подписания — я радовался. Я был благодарен своему президенту.
Мы не против евроинтеграции как таковой. У нас к каким-то ценностям, которые есть в Европе, приобщается законодательство. И в Украине, и в России оно подтягивается к европейским нормам, защищающим права человека. Но мы против того, что нам было уготовано Соглашением об Ассоциации: украинское производство должно быть убито, вслед за этим умерли бы НИИ, потом те вузы, которые готовят специалистов для этих заводов. Юго-Восток умер бы после этого.
Если завтра в поход
— А что вы думаете о сегодняшних перспективах Юго-Востока? Общественный союз «Украинский фронт» — это свидетельство какого-то народного подъема? Или инициатива, спущенная сверху?
— Я участвую в Украинском фронте. И всем другим областям тоже рекомендую присоединиться. И когда все области Юго-Востока соберутся… Я знаю, какое огромное желание в Донецке — пойти и разогнать этот Майдан. Простые люди, шахтеры мне говорят: «Мы всей шахтой готовы идти. Женя, скажите: когда? Вместе все соберемся и вычистим эту гадость». В Крыму, в Николаеве, в Днепропетровске, Запорожье, Луганске, Одессе — такой же настрой. Мои — все готовы идти. Наденем майки «Оплота» и двинемся освобождать другие области. Полтаву освобождать? Пойдем в Полтаву. Раз у милиции руки связаны — давайте мы пойдем.
В обозримой перспективе нам необходима федерализация… К сожалению, после распада Советского Союза Украине достался вот этот интересный народ — галичане, которые достаточно активны и едины. Мы, жители Юго-Востока, более пассивны, более терпеливы, более толерантны. А они нетерпимы, менее толерантны. Нам трудно ужиться с ними, не оскорбляя чувств друг друга.
— Сейчас достаточно стихийно формируется сила, которая позиционирует себя как антифашистская, отстаивающая закон и порядок. На Юго-Востоке Украины давно ожидали ее появления, люди возлагают надежды на нее. Но многие процессы рано или поздно заканчиваются. Участники противостояния однажды обнаруживают, как персонаж фильма «Магнитные бури», что их руководители уже обо всем договорились и поделили сферы влияния. И тогда борьба «сливается». Но боевой настрой и не выплеснутая энергия — остаются…
— По поводу обманутых ожиданий. Я никогда не хотел идти ни в какую политику. Я уважаю и люблю ветеранов. Понятие «я перед ними в неоплатном долгу» — для меня имеет прямое значение. Я этот долг буду отдавать, и отдавать, и отдавать…
Я себя считаю обычным средним человеком, с определенными усредненными способностями. То, что я сделал какое-то обращение, — это абсолютно нормальная реакция нормального человека. То, что я хочу навести в своей стране порядок, — это нормальное желание обычного офицера, который понимает всю опасность этих революционных настроений, и хаоса, и бунтарства, из-за каких бы мотивов они ни начинались.
И вот, после того как я сказал простые слова, начался какой-то ажиотаж. Люди стали звонить, писать: «Женя, иди в президенты! Создавай партию!» Я немножко обескуражен этим. Если это действительно так… Надо — пойду! (Улыбается.) И в Верховную Раду, и в президенты. По своей натуре я фаталист. Я практически живу одним днем и готов умереть в любую секунду. Может, это моя приверженность кодексу бусидо: так должен жить самурай. Я живу в спортзале. Я себя во многом ограничиваю. Я стараюсь много читать, заниматься спортом, вести здоровый образ жизни и правильно мыслить. У меня есть внутренние убеждения: если человеку дана возможность много зарабатывать, то деньги, которые приходят, надо раздавать… Я никогда не был за границей. Я люблю свою родину искренне. Я открыто говорю об этих своих взглядах не для того, чтоб потом от них отказаться.
Когда в нашей столице допускают факельное шествие УПА — это оскорбляет нас. Вы в Белоруссии, в Хатыни, скажите кому-нибудь, что бандеровцы герои… Я считаю, что Шухевич и УПА — это враги, предатели, и их место там, куда их и отправляли. И я не изменю своего мнения. А те, кто с пеной у рта доказывает, что это герои, освободители, а захватчиками являются воины Красной Армии, — оскорбляют моих ветеранов, моих дедов. И мы не можем друг друга понять. Именно поэтому я сторонник федерализации.
Вот в этом я никогда не обману людей, которые за мной пойдут. Я не отступлюсь от тех убеждений, с которыми пришел.
Прописные истины и кодекс бусидо
— Многих повергли в ужас Ваши рекомендации соратникам на случай столкновения с экстремистами, озвученные в недавних интервью: вы можете сломать преступнику ногу, руку, выбить глаз — и вам за это ничего не будет…
— Но при этом вы не имеете права избивать преступника. Если он упал, то вы должны связать ему руки и передать его в милицию. Ваша задача — не избить преступника, а задержать его и передать органам правопорядка.
Все верно. Это очень простая норма. Она есть в старых кодексах, есть в новых кодексах. Она есть в кодексах всех стран.
Я это говорю не из жестоких побуждений. На фоне беззакония и вакханалии законопослушные граждане должны знать, что они, пресекая преступление, могут действовать решительно. Закон это позволяет. Мои сторонники часто интересуются: «Женя, что я могу сделать для противодействия этому беззаконию?» И я им объясняю… Есть три состояния, когда уголовное преследование не наступает за причинение телесных повреждений: крайняя необходимость, задержание преступника, необходимая оборона.
Когда явно на моих глазах будет происходить захват администрации или кто-то будет бить милиционера, — мне не нужно решение суда, чтоб это признать преступлением; закон с этого момента дает мне право применять силу в определенном объеме и освобождает меня от ответственности за причинение вреда преступнику. Что, в принципе, я и рассказываю всем журналистам. Почему-то эти слова так всех шокируют! Хотя это прописные истины, которые изучает любой студент юридического вуза. Я даже больше говорю: если человек, находясь в состоянии задержания преступника, причинил смерть, то за это он несет пониженную уголовную ответственность до 3 лет лишения свободы. Чтоб преступник понимал: за его смерть привлекут до трех лет. Практически условный срок.
Я, таким образом, хочу людей образумить. Если они потеряли уважение к закону, — пусть соблюдают его из страха. Я, кандидат юридических наук, разъясняю преступникам, что с ними может быть в ходе задержания. Я это говорю, чтоб уберечь этих людей от опрометчивых поступков. Они в Киеве из-за безнаказанности потеряли порог и перешли к вседозволенности.
Если милиционер не стреляет в того, кто швыряет в него камень или коктейль Молотова, то это его право. Но не обязанность. А я знаю свои права — и я ими воспользуюсь.
— Недавний случай, когда в Донецке четыре сотрудника уголовного розыска получили огнестрельные ранения. По информации Олега Царева, они были без оружия. Как думаете, почему? Это следствие происходящих событий?
— Трудно сказать. Я думаю, это перестраховка. Милиции просто не дают оружия. Парадокс: на Грушевского нападающие и милиционеры одинаково экипированы. У них каска — и у милиции каска, у них щиты — и у милиции щиты, у них бронежилеты — и у милиции бронежилеты. Только у них еще коктейли Молотова, и их больше. А фактически они противостоят с одинаковым арсеналом, митингующие даже превосходят милицию по вооружению: у них есть «стрелы», дымовые шашки, ракетницы… И практически просто чудо, что работники милиции еще стоят. Нападающие лучше питаются, греются. Каким-то чудом милиция удерживает эту толпу.
— В последние выходные января, когда происходили столкновения в Запорожье и Днепропетровске, а в Харькове ожидали десанта «мирных» евроинтеграторов, — клуб «Оплот» превратился в штаб ополчения. Там можно было увидеть многих: спортсменов, пенсионеров, предпринимателей, студентов, коммунистов, монархистов, анархистов, политологов, журналистов, людей с улицы… Они готовы были встать на пути заезжих штурмовиков при попытке силового захвата административных зданий. «Это не народные дружины. Это криминальные элементы», — такую «исчерпывающую» характеристику дала им ведущая «5 канала». После того как известный Вадим Титушко заявил о поддержке «евромайдана» и получил прощение демократической общественности, видимо, произойдет некоторая поправка в «терминологии»?.. И вскоре «титушек» из вашего «Оплота» переименуют в «криминальные элементы»?..
— Ну, знаете… Криминальные элементы есть везде. Это часть нашего общества. Хотя в «Оплоте» нет ни одного судимого. Я сам три года был в тюрьме. И я к этому спокойно отношусь. Для меня это — не проблема. Создаются очередные стереотипы…
Но кто такие наши спортсмены? Наша общественная организация помогает семьям убитых милиционеров, инвалидам-афганцам, всем ветеранам войны. Мы помогаем семьям двух ребят, псковских десантников, погибших на высоте 766… Эти семьи проживают в Крыму, мы их нашли. Ежемесячно помогаем жене афганца, которому оторвало обе ноги в Афганистане. А она родила ему двоих детей… Выплачиваем деньги жене того изюмского парня, который погиб, заступившись за продавщицу, когда на нее напал вооруженный преступник…
Мы участвуем в раскопках на местах боев. Следим за могилой Анюты Червоной под Новой Водолагой… Это была молодая женщина, которую фашисты выселили с детьми из дома в погреб. И она перекрыла дымоход и удушила в своей хате около двух десятков немцев, зимовавших там. Ее муж был в Красной Армии. И видимо, она не могла по-другому поступить. За это ее детей каратели подняли на штыки, а Анюту расстреляли. Мы собираем деньги на памятник. В честь этой женщины устраиваем ежегодный турнир. Ее семя жила на хуторе: три дома в поле. Хутор вымер. И получается: в лесопосадке стоит одинокая могила, где похоронены Анюта, ее свекровь и двое деток. Наши спортсмены ухаживают за этой могилой.
Можно ли об этих людях, занимающихся вместе со мной этой деятельностью, разделяющих эти принципы, — говорить, что они приехали на мероприятие, ничего не понимая, за деньги, что они «титушки»?!
В нашем клубе люди воспитываются на кодексе бусидо, кодексе самураев. Спортсмен был уволен из команды за то, что стал пренебрежительно относиться к своему тренеру. Был удален из клуба человек, который проявил себя как неонацист. У нас пропагандируются принципы национальной и религиозной терпимости.
Мне вообще непонятно порой, откуда такое самомнение у людей, навеивающих ярлыки? Глупость абсолютная. У них представление такое, что те, кого они называют «титушки», не в состоянии разговаривать и нормально оппонировать. Послушайте, я кандидат юридических наук. Я получаю второе высшее образование. И я в 34 года уже имел 27 лет выслуги. У меня 16 орденов и медалей. Я, наверное, что-то сделал для той страны, в которой живу. Чуть-чуть побольше, чем те, кто «славаукраинит» на каждом шагу.
