Из сообщений СМИ известно, что когда в воскресенье в Киеве проходило юбилейное, то есть десятое народное вече так называемого «евромайдана», правоохранителям пришлось заниматься совсем другими делами. А именно выяснением обстоятельств правонарушений, совершенных как в Киеве, так и в регионах. Даже в Луганске, где за большие деньги и для создания видимости «всеукраинскости» известной «помойки свободы» тоже собрали в центре города несколько десятков майданутых, не обошлось без эксцессов. Местный «ударник»-кличковец начистил табло местному «свободовцу».
Ну, чтоб было... А в Киеве в это время вал правонарушений на «евромайдане» просто-таки нарастал. То в милицию поступили заявления «кыян», что пропали их дочери, отправленные в музыкальную школу. Расово правильные плакатели взвыли: «рэжым крадэ нашых дивчат». Оказалось, что две несостоявшиеся пэтэушницы (не всех надо-таки отправлять в музшколу, когда в стране штукатуров не хватает) просто поссорились с такими же будущими «лыцарямы евромайдану», отключили мобилки и зашарились в дебрях экзотичного бомжатника – «подыхаты свободою». Менты с трудом обнаружили «похищенных беглянок» и вернули их в родные троещинские пенаты «справжнього города» с сельско-самогонными «корнямы».
Потом два чела сообщили ментам, что пошли прогуляться по «территории свободы» и немедленно получили там по мордам. Как им показалось, ни за что и ни про что, просто майдауны куражились. Через некоторое время в милицию обратился человек, которого там же ради евроинтеграции пырнули ножиком. А вершиной установления европейской гармонии на «евромайдане» стало видео из «Украинского дома», где захватившие его приматы опять что-то не подели между собой и с битами в руках, цепляясь за лестничные пролеты, выясняли, кто же у них главный.
В завершение процесса лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош не нашел ничего лучшего, как объявить о продолжении «рыволюции» путем мобилизации всех «патриотив», способных и желающих пободаться с правоохранителями. Зачем? А очень просто: «поговорить с режимом на том языке, который он понимает, – языке силы».
И ничего удивительного в этом нет. Наоборот – это-то как раз и закономерный процесс. Во-первых, революция, истощаясь кадрово и идейно, не находя внятно указанных врагов, начинает пожирать самую себя. Или находить новые химеры, которые могли бы вселить новые приступы решительности в застоявшихся «бойцов». Революционер идет на революционера, обвиняя его то ли в предательстве, то ли в забвении идеалов, то ли просто в нерешительности. А есть просто «арамисы евромайдана» – городские сумасшедшие с нарушенной психикой, которым надо драться потому, что надо драться. Они и дерутся. И будут драться, если их не успокоить...
Во-вторых, старым или новоявленным вождям революции, дабы сохранять свое влияние на массы, всегда нужно находить как идеи, которые возбуждали бы «бойцов», так и «врагов», на которых следует отрываться ради торжества «революции». Поэтому практически неизбежным выходом для агрессии «евромайдана» будут эксцессы, связанные с нарушением закона и направленные против личности. Маргинальный активный индивидуум не приемлет абстракции. Ему подавай морду «врага», которую можно начистить.
«Евромайдан» – это, как уже теперь известно, в демографическом, социальном и политическом отношениях явление крайне эклектичное, разнообразное. Там всякой твари – по паре. Есть левые, правые, неонацисты, неофашисты, просто агрессивные идиоты, недовольные жизнью и требующие компенсации за «бесцельно прожитые годы» в любом виде. И лучше, конечно, чтобы компенсация была материальной и по принципу Шарикова: «Да что тут предлагать? Отобрать все, да и поделить».
Как известно, первая программа нацистской партии Адольфа Гитлера, состоящая из 25 пунктов, учитывала именно эклектичность нацистского движения, объединившего мелких разоренных буржуа, безработных рабочих и военных, ремесленников, потерявших доход, студентов, люмпенов всех мастей и оттенков, которых сегодня принято называть «маргиналами». И если разделить программу по пунктам, то каждая категория нацистов находила в ней свои задачи, которые надо было выполнять, и своих «врагов», с которыми надо было бороться. Мелкие лавочники видели врага в универмагах, ремесленники и разорившиеся банкирі и банковские служащие – в заговоре «мирового еврейства», рабочие и безработные – в капиталистической плутократии, военные – в предателях-демократах и т. д. и т. п.
И так уж получилось в Германии 30-х годов прошлого века, что самой активной частью нацистов стали именно те из них, кто требовал «продолжения социалистической революции», а также реформ «во имя трудящегося человека» и после прихода нацистов и самого Гитлера к власти в январе 1933 года. Именно их пришлось потом успокаивать летом 1934 года, во время «ночи длинных ножей», которая покончила с вождями «социалистов» и оставила в национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) главной именно «национальную» компоненту, ослабив «социалистическую» и «рабочую». Оно и понятно: в условиях капитализма рабочие должны были в первую очередь работать на крупный капитал, а уж потом бороться с ним и чего-то у него требовать. Гитлер, получив деньги и поддержку от банкиров и капиталистов-производственников, очень хорошо это понял...
Но еще долго многие последователи «фюрера немецкого народа» и в Германии, и в других странах привлекали на свою сторону именно рабочих – самую массовую и приспособленную к организации прослойку населения, которой, как говаривал классик, нечего терять в борьбе, кроме своих цепей.
Идеологические предшественники нынешних смерековых приматов из «Свободы» и прочих неонацистских и неофашистских структур на «евромайдане», идеологи ОУН, многое взявшие из теоретического багажа и политпрактики нацистов Гитлера, рассказывали, что Адольф Алоизович – сын рабочего. Это просто необходимо было для пропаганды среди рабочих. И вообще для привлечения бедных слоев населения к борьбе за «нэньку».
Источник: versii.com.
Рейтинг публикации:
|
