Борьба с преступностью: уроки Мексики для России
В последние два десятилетия процессы глобализации сопровождались рядом непредвиденных последствий, среди которых выделяется возникновение транснациональной организованной преступности (ТОП), пришедшей на смену национальным организованным преступным группам (ОПГ) как в развитых индустриальных государствах, так и в странах с переходной экономикой. Глобальное влияние ТОП возросло в беспрецедентных масштабах. Криминальные организации приобщились к новым технологиям и создали сетевые структуры, обнаружение которых требует многостороннего межгосударственного сотрудничества. Двусторонних усилий для ликвидации криминальной угрозы явно недостаточно, так как противодействие ТОП представляет куда более сложную задачу, чем борьба с национальными преступными группировками. В то время как преступность транснационализируется, контроль над ней по-прежнему ограничен границами национальных государств, что серьезно осложняет задачи противодействия ей. А между тем, как отмечают зарубежные и российские криминологи, ОПГ по мере их усиления неизбежно вливаются в ряды ТОП.
Опыт мексиканских правоохранителей, пытающихся противостоять многоликим угрозам оргпреступности, представляет интерес для России, сталкивающейся со схожими проблемами – коррупцией, ухудшением криминогенной ситуации, быстрым ростом потребления наркотиков среди молодежи, увеличением численности наркозависимых и появлением на рынке новых синтетических наркотиков. Изъяны отечественной уголовной юстиции, судебных органов, злоупотребления сотрудников полиции и ФСИН определяют особенности современной криминальной ситуации в РФ.
Трансформация мексиканской организованной преступности
ОПГ в форме семейных наркокартелей и банд контрабандистов действовали в Мексике с 1930-х гг., но на рубеже XX-XXI веков формы и методы их действий резко изменились. В погоне за наживой они стремительно расширили свою сферу деятельности. К производству наркотиков и наркотрафику добавились различные виды контрабанды, ввоз огнестрельного оружия, перевозка нелегальных мигрантов, вымогательство, поставки живого товара на глобальный рынок сексуальных услуг, кражи программного обеспечения и др. Наиболее мощным отрядом криминала оставались ОПГ, занятые наркобизнесом и не останавливающиеся перед насилием в стремлении избавиться от конкурентов и обезопасить трассы наркоторговли. В 2000-2009 гг. число преступлений, связанных с наркотрафиком, возросло на 260%, с 24950 до 63404. Резкое ухудшение криминальной ситуации было связано с наркотизацией населения и ростом оборотов ОПГ, занятых наркобизнесом. В 2009 г. было совершено 18900 убийств — по этому показателю Мексика вышла на шестое место в мире. В 2011 г. на счету оргпреступности было 15 тыс. убийств, причем 84% из них пришлось на четыре штата: Чиуауа, Синалоа, Тамаулипас и Герреро. Пятерку городов с наивысшим индексом насилия составили Сьюдад-Хуарес, Чиуауа, Кульякан, Тихуана и Акапулько. Свидетельством слабости государства и критической нехватки управляемости стали скандальные разоблачения причастности к наркотрафику высших полицейских чинов. Так, в октябре 2008 г. был задержан бывший глава мексиканского антинаркотического ведомства Ноэ Рамирес после разоблачений его связей с картелем «Синалоа», от которого он ежемесячно получал 450 тыс. долларов за информацию о предстоящих полицейских операциях.
Распространение ареалов активности ОПГ на ранее спокойные районы страны, не говоря о взрывоопасной ситуации на северной границе, представляет реальную угрозу национальной безопасности. Среди факторов, ускоривших рост криминалитета в Мексике, важно упомянуть переходность политической ситуации, которая осложнялась внутренней трансформацией страны, переживающей переход от однопартийной системы — политической монополии Институционно-Революционной партии (ИРП, PRI) — к многопартийности. За 70 лет правления ИРП сложилась ее уния с наркокартелями, которым губернаторы и руководство МВД обеспечивали безнаказанность; тем не менее, страна сохраняла имидж стабильной и демократической. Приход к власти Партии национального действия (ПНД, PAN) в 2000 г. повлиял на прежнюю систему сосуществования криминала и властей всех уровней, вызвав невиданную ранее активность ОПГ, все чаще применяющих насилие для реализации своих бизнес-интересов, расправы с конкурентами и защиты каналов контрабанды и наркотрафика. Ранее вполне лояльные властям картели бросили вызов государству и обществу.
Криминальные организации, функционирующие как нелегальные коммерческие фирмы и активно внедряющиеся в сферу легального бизнеса, ныне представляют собой многоярусные структуры. Они располагают собственным штатом наемных убийц, «транспортников» и боевиков, выполняющих задачи доставки и охраны незаконных грузов, а также нейтрализации конкурирующих ОПГ и действий правоохранительных органов. Самые влиятельные члены преступных сообществ контролируют хабы и множество ячеек сетевого бизнеса, ускользающих от внимания правоохранительных органов.
Питательной средой для распространения криминала стала системная коррупция, поразившая органы власти всех уровней. Доверие населения к правоохранителям снизилось после скандальных разоблачений причастности высших полицейских чинов к наркотрафику. Не изменил ситуацию к лучшему и вступивший в силу в январе 2009 г. Общий закон о национальной системе безопасности, предусматривающий обязательную аттестацию сотрудников силовых ведомств раз в четыре года. В 2010 г. в Мексике был зарегистрирован самый высокий уровень коррупции, выросшей, по сравнению с 2007 г., на 18,5%, а сумма взяток достигла 32 млн песо (2,75 млрд долларов США). В том же году Мексика переместилась с 56-го места в мире на 98-ое (между Египтом и Доминиканской республикой) в Индексе восприятия коррупции Transparency International, а в 2012 г. опустилась на 105-е место (между Мали и Филиппинами) [www.transparency.org/cpi2012/results]. Для сравнения: Россия занимает в этом рейтинге 138-е место, между Угандой и Азербайджаном.
Правительственный ответ наркокартелям
Наступление криминала и невиданный рост насилия побудили правительство Фелипе Кальдерона (2006-2012), не рассчитывающего на коррумпированную полицию штатов и муниципалитетов, привлечь к борьбе с наркомафиями армию и флот. Большая эффективность их действий проявилась в арестах и ликвидации главарей ряда картелей и увеличении объемов изъятых наркотиков, но итоги нарковойны не столь однозначны. Во-первых, успехи военных во многом объяснялись получением разведывательной и оперативной информации от Управления по борьбе с наркотиками США (DEA, Drug Enforcement Administration) и помощью американцев в подготовке специальных частей по борьбе с наркотрафиком. Во-вторых, тот факт, что арестованные наркобароны экстрадировались в США, свидетельствовал о крайней слабости правоприменительных органов и продажности сотрудников мексиканской пенитенциарной системы, обеспечивающих возможности бегства из тюрем главарей ОПГ. В-третьих, полной неожиданностью для властей стало возникновение антивоенного общественного движения, оспаривающего достижения силовиков и те жертвы (57 тыс. человек), которые стоил стране иллюзорный успех нарковойны.
Высокая человеческая цена антинаркотической стратегии президента Кальдерона стала одним из факторов, повлиявших на настрой избирателей. На выборах 2012 г. они отказали в поддержке ПНД и привели к власти лидера ИРП Энрике Пенья Ньето, который не намерен продолжать политику силового давления на крупных наркоторговцев, а предпочитает договариваться с ними об условиях снижения уровня насилия в районах их деятельности. Ни мексиканские власти, рассчитывающие на режим сосуществования с криминальными кланами, ни США не в состоянии разработать стратегию противодействия ТОП, уже действующей в региональном, а нередко и в глобальном масштабе. Шансы на реализацию такой стратегии невелики, несмотря на то, что президенты двух стран в ходе визита Барака Обамы в Мексику 3 мая 2013 г. подтвердили свою готовность продолжать сотрудничество в деле борьбы с оргпреступностью.
Глобализация наркобизнеса
В отличие от глав государств и правительств, зачастую оттягивающих принятие неотложных решений, криминал быстро адаптируется к финансово-экономической глобализации, применяя многовекторную стратегию для расширения площадок незаконного бизнеса. Побочным результатом мексиканской нарковойны стало ускорение процесса распыления картелей и их экспансия в соседние страны — Гватемалу, Белиз и Гондурас, где слабое государство не способно противостоять криминальным бандам, базирующимся в Мексике и имеющим широкие связи как с латиноамериканскими, так и с азиатскими и африканскими преступными группировками.
Близость североамериканского рынка послужила мощным стимулом для кооперации мексиканского и колумбийского криминала и образования ими устойчивой группировки ТОП, пользующейся покровительством правоохранительных органов, прежде всего полиции штатов и муниципалитетов. Главы муниципальной полиции ежемесячно получают от своих криминальных партнеров от 40 до 300 тыс. песо. Возможность легкой наживы ускорила переход некоторых полицейских на службу преступным группам. Не избежали искушения и военнослужащие, получившие специальную подготовку в спецназе. Дезертируя, они становились организаторами банд на службе ОПГ, а со временем образовали собственные картели. Именно таково происхождение картеля «Зетас», славящегося беспримерной жестокостью, — зримое свидетельство эрозии мексиканского государства.
Давние связи мексиканских картелей с колумбийскими претерпели качественные изменения с середины 2000-х годов. Ныне хозяевами игры стали мексиканцы, располагающие сетью распространения на американской территории, контролирующие маршруты трафика и доставку нелегальной продукции в США и другие страны. Как показал опыт Мексики и Колумбии, даже в случаях разгрома крупные наркокартели не сходят с криминальной арены, а регенерируются под новыми именами. На криминальной карте Мексики появились преступные объединения нового поколения, способные быстро адаптироваться к меняющимся реалиям внешней и внутренней среды: картели «Халиско—новое поколение», «Акапулько» и филиалы «Мичоаканской семьи» (FM).
Сращивание государственных и криминальных структур
Главари «Мичоаканской семьи», созданной в 2006 г., устанавливают путем подкупа связи с госслужащими разных уровней, обеспечивая себе доступ к интересующей информации. Таким образом идет частичное поглощение государства наркомафией. Несмотря на то, что в 2011 г. за связи с FM были задержаны 35 глав муниципалитетов, к 2012 г. все они были освобождены, что лишний раз выявило продажность сотрудников судебной системы. Сейчас новыми бандами нередко руководят главы муниципалитетов. О степени проникновения преступных кланов в органы власти говорит и тот факт, что в течение 10 лет колумбийский наркобарон Диего Леон Монтойя из картеля «Норте дель Валье» пользовался защитой Федеральной полиции Мексики.
Наличие у агентов ТОП специалистов по информационным технологиям и банковским трансакциям, химиков, хакеров, не говоря уже о военном потенциале и финансовой мощи преступных кланов, их связях с органами исполнительной, законодательной и судебной власти Мексики, как и ширящиеся в контексте глобализации контакты с ОПГ Европы, Азии и Африки, привели к быстрой трансформации преступного мира Мексики, бросившего вызов государственным институтам. Такая перспектива должна послужить предостережением и для российских силовых структур.
Подписание 15 октября 2012 г. исполнительным директором Управления ООН по наркотикам и преступности Юрием Федотовым и главой МВД Мексики Алехандро Пуаре Ромеро соглашения об укреплении сотрудничества по борьбе с ТОП и наркотрафиком явилось шагом в верном направлении, дающим некоторые шансы на расширение контактов с мексиканской стороной. Вместе с тем нельзя не учитывать признанный ООН, латиноамериканскими экспертами и общественными деятелями провал антинаркотической стратегии США. Действительно, события последних десятилетий показали, что один только запрет на производство, употребление и торговлю наркотиками в сочетании с уголовным преследованием участников преступной цепочки не способен ни ограничить предложение, ни сократить потребление запрещенных препаратов. В результате доминирующий запретительный подход теряет популярность, судя по широким дебатам об альтернативной политике, легализации легких наркотиков и декриминализации торговли ими. В недалеком будущем это сулит смену парадигмы наркополитики в целом и перенос акцента с силовых методов противодействия наркоугрозе на сокращение ущерба здоровью латиноамериканцев.
****
Учитывая транснациональный характер оргпреступности и императивы многостороннего межгосударственного сотрудничества для борьбы с этой чумой XXI века, с одной стороны, и особенности современной социально-политической и криминогенной ситуации в Мексике и России — с другой, постановка вопроса о взаимодействии силовых ведомств двух государств представляется несвоевременной и сомнительной. В обеих странах рост активности криминальных организаций происходит в условиях ослабления государства, крайней неэффективности правоохранительных органов и пенитенциарной системы. Доступ к различным сферам легального бизнеса и широкое распространение коррупции облегчили проникновение криминала в управленческие структуры на федеральном, региональном и муниципальном уровнях. Именно поэтому перспективы совместных усилий в деле противодействия трансграничной преступности существенно ограничены несовершенством законодательной базы России и Мексики, а также нехваткой финансовых средств, необходимых для модернизации вооружения и оснащения военного и полицейского персонала современными средствами слежения.
Марина Чумакова , д.полит.н., Руководитель Центра политических исследований Института Латинской Америки РАН, эксперт РСМД
Источник: geopolitics.ru.
Рейтинг публикации:
|
