|
Мы продолжаем разговор об идеологических технологиях, применяемых зарубежными партнёрами к России. На сей раз — на развёрнутом конкретном примере. Он иллюстрирует, как один из держателей «восточной политики» — Польша — используется для внедрения крайне специфического мировоззрения в российские академические круги.
Незадолго перед Новым годом в Варшавском университете завершилась последняя серия российско-польской программы с ничего никому не говорящим академизированным названием Academia in Public Discourse.
Теоретически смысл программы можно попытаться понять из текстов официального сайта, но именно что теоретически: «…Проект направлен на создание прочных мостов между польскими и российскими академическими сообществами в ходе интенсивного диалога с другими участниками общественного обсуждения. Мы убеждены, что такой диалог может способствовать длительному сотрудничеству, вытекающему из натуральной необходимости».
А на деле проект представляет собой следующее. На деньги фонда Сороса институт т.н.междисциплинарного образования «Artes liberales», базирующийся в Варшавском университете, в течение трех лет раз в полгода собирает видных гуманитариев из России и Польши. Для участия в каждой сессии также приглашается около сотни студентов из России и Украины (автор оказался одним из них. С учётом того, что я сейчас напишу — больше не пригласят). Организаторы берут на себя все расходы. Встречи проходят в формате т.н. «дебатов» по самым насущным вопросам российско-польских отношений.
На последней сессии обсуждались темы:
*поиска новой идентичности в России и Польше,
*социальной ответственности интеллигенции и
* (внезапно) положение коренных народов Сибири.
Отметим уровень сторон. Обсудить с польскими коллегами эти наболевшие вопросы приехали представители ведущих российских гуманитарных вузов, федеральных университетов (НИУ-ВШЭ, РГГУ, СпбГУ, ЮФУ) и даже РАН. Например, Юрий Пивоваров, Александр Архангельский, Эмиль Паин, ректор ЮФУ Марина Боровская.
То есть люди, ответственные за формирование модного российского историософского и политического дискурса, имеющие выход на центральные СМИ, формирующие мировоззрение студентов.
Принимали гостей представители польской академической среды, писатели, историки. Например, бывший министр иностранных дел Польши, член экспертной группы НАТО по новым стратегическим концепциям, комиссар по Евро-Атлантической безопасности — Адам Ротфельд.
Про идентичность
С самого начала отмечу: «дебатами» мероприятие не было. Позицию обе стороны занимали решительно одну. Разница была разве что в накале обличения отсталой России, в котором иногда поляки обгоняли наших соотечественников, а иногда соотечественники обгоняли поляков.
Итак, основные темы и тезисы:
1) «Посткоммунистическая Россия в поисках новой идентичности».
Мы по-прежнему живем в советской России, которая отчуждает зло и грех вовне; XX съезд КПСС был русским Нюрнбергом — покаянием, но Сталин не остался в прошлом, а растворился в будущем; современная ситуация напоминает времена Веймарской республики; идеи либерализма не признаются русскими идеями, а все остальное — поиск ретроспективной утопии, не поиск идентичности.
2) «Роль исторической памяти для становления национального тождества».
В 90-е у России были европейские демократические перспективы, власть начала отрекаться и отталкиваться от советского прошлого, но граждане разбрелись в собственных поисках идентичности, где их и настигло прошлое; советское прошлое победило, потому что мы продолжаем жить в советских городах, с советскими памятниками и смотрим советское кино по телевизору; срезались все светлые перспективы капиталистического будущего; мы все дальше бежим в своё патриархальное архаичное прошлое.
3) «Польша после 1989: поиск новой идентичности»
При коммунизме поляки тоже были «хомо советикус», лояльны к любой власти, несубъектны; в 1980 возникла организация «Солидарность» и начала зарождаться гражданская идентичность; в 1981 после ввода военного положения появилась отправная точка формирования идентичности — «за» или «против» системы; в 1989 прошли выборы-референдум; упадок коммунистического пространства открыл просторы для формирования новой идентичности; польская и европейская идентичности хорошо сосуществуют, даже у жителей старших возрастных категорий теперь доминирует польская, а не советская идентичность.
А вот русские вместо поиска идентиности строят мифические идейные конструкции, заняты реставрацией; Петровский вариант прорывных реформ сегодня не получится, потому что Европа говорит с Россией единым голосом, и её не разыграешь; у русских нет общей цивилизационной базы; в 90-е годы общество возродилось, но потом в нем проснулся советизм и оно снова испугалось.
Про интеллигенцию
Тема: «Статус писателя, литературоцентризм как политический фактор в современной России».
Покаяние русских делегатов: Россия никогда не была самой читающей страной (мы не Голландия), но статус писателя невероятно высок и превращается в политический фактор; русские писатели (от Симеона Полоцкого до Акунина) постепенно стали ощущать себя ходатаями от общества перед властью, поучали правителей; когда в 90-е рухнуло всё, институт писателей остался стоять; с 90-х за 20 лет в России так и не появилось ни одного института гражданского общества, кроме института писателей; весьма значимой была общемосковская прогулка демократической общественности в лице писателей — идеологов протеста — Акунина, Улицкой, Быкова, Рубинштейна; Акунин из беллетриста превратился в историка, а письма Толоконниковой из лагеря воспринимаются сегодня как литературные послания Герцена; что делать с этим неубиваемым институтом — неизвестно…
Комментарии польских хозяев мероприятия: и Россия, и Польша имеют великую литературу и писателей, создавших идеи свободы, но в России их не слушали, а в Польше послушали.
Про Сибирь
Сибирский вопрос у восточноевропейцев отмечен особым вниманием. По нему в Польше даже проводятся отдельные встречи под названиями «Сибирские вызовы», «Сибирь: груз прошлого, будущие задачи», ну а в этот раз — «Коренные народы Сибири: онтологическое исследование».
Специально отобранные и приглашённые коллеги из сибирских вузов (этнические якуты и буряты) выступили настолько ярко, что даже украинские студенты изумлялись такому антиимперскому накалу. Хозяевам, впрочем, нравилось.
Тема сибирской части звучала так: «Могут ли коренные народы Сибири выступать как субъекты, ответственные за свои судьбы? Как они будут жить? Жить или выживать?».
Ульяна Винокурова, профессор АГИИК: большинство сибирских народов не имеют шансов на воспроизводство; никаких прав и политической субъектности эти народы не имеют; из 42 народов численность растет только у ненцев; идет сильнейшая русификация, во многих населенных пунктах отсутствуют школы, а в ЯНАО отсутствует вуз; ресурсов самоуправления не существует; сохранившиеся народы будут жить, пока русские проваливают модернизацию региона.
Иван Пешков из университета Адама Мицкевича: статус «коренной народ» отличается от статуса «диаспоры» только нейтральным восприятием; этот статус в России дает дисфункциональные преимущества и риски; Сибирь — фронтирная зона США на Севере и Китая на Юге; Сибирь — объект административного проектирования, власть постоянно пытается превратить кочевников в оседлых, в христиан; прав на землю народы не имеют, а имеет их казна и бюрократия, поэтому царская Россия 200 лет жила на иждивении оленеводов и охотников; Север Сибири терпит удары и несёт расходы за неудачный модернизационный проект.\
Андрей Базаров, завкафедрой теологии БГУ: с XVII по XIX вв шло подавление бурятской буддийской книжности (основы идентичности), а в советские годы она была почти полностью уничтожена; у сибирских народов нет шансов на выживание при любых формах диктатуры;единственный выход — формирование гражданских сообществ.
Комментарии к выступлениям были не менее занимательны: «Якутки вот уже живут с мигрантами, а когда их спрашивают, почему вы с узбеками живете, отвечают, что те домой с пакетом приходят, ужин несут, вот русским бы у них поучиться»; «Мы тут у вас в Польше уже свили гнездо, польский взгляд на мир — это тот образ будущего, который ищет Сибирь, Польша от Атлантики до Камчатки — мы не возражаем».
Зачем всё это
Всего за три года работы проекта обсуждались (даю официальные формулировки):
- взаимные культурные клише Польши и России;
- трансатлантический контекст безопасности;
- гражданство, патриотизм и другие способы отношения к родине;
- либеральное образование;
- индивидуальная, коллективная, общественная, корпоративная и государственная память и ее значения;
- христианство, коллективная память и национальная идентиность;
- формирование евроатлантической системы безопасности, невоенные меры укрепления доверия;
- историческая политика: российская и польская версии;
- тема определения «нашего сообщества» — иностранные и другие: соседи, партнеры, друзья, внутренний враг, внешний враг.
Темы, как видим, были подобраны довольно технологично.
Пока российское общество определяется, каковы его цели, кто друг и кто враг, — ему активно объясняют со стороны.
Таких программ, на всякий случай, — существуют десятки. А их участники называют это «академический туризм».
Так вот, это и есть — идеологическая работа, пропаганда, воспитание граждан. И ведётся она не из рупора на столбе, а здесь — в уютных аудиториях под впечатляющие выступления настоящих интеллектуалов с шутками про национальные праздники. В экскурсиях по местам чудовищных преступлений нашей страны против тихих безобидных стран-соседей. В оплате всех расходов участников, в грантах на исследования, в программах сотрудничества, обмена и диалога.
И на подведении итогов сессии — организаторы получили от слушателей-студентов желаемый результат. Я специально одну девочку законспектировал:
«Я за рубежом в первый раз, в Польше, естественно, тоже. Я тут послушала выступления, посмотрела музеи в Люблине. Это, конечно, ужасно, что тут творили фашисты во Вторую Мировую, что творилось в Польше в 70-80-е, и я считаю, это очень хорошо, что после всего этого Россия и Польша продолжают общаться, собираются на подобные мероприятия».
До тех пор, пока у нас не будет своей картины мира, своей истории и способов ее объяснения, нам будут транслировать свою картину мира и рассказывать свою историю различные «партнёры» и «коллеги».
P.S.
Конечно, у самих западных партнёров не всё так складно, как написано в концепции 10-летней давности. И «единым голосом», как показали события на Украине, Европа говорить не очень умеет. И «обеспечение европейской идентичности» означает для всей «новой Европы» лишь закрытие собственных национальных перспектив.
Однако в данном случае задача всей идеологической работы — не разъяснение русским реального положения дел, а внедрение в их коллективное сознание концепции, с помощью которой их российскую политику можно контролировать и прогнозировать.
И глупо эту работу недооценивать.
Источник: Однако.
Рейтинг публикации:
|
