Принято и приятно считать, что «земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Чем обильна — понятно — углеводороды, металлы, редкоземельные элементы…. Много у нас всего. Ни у кого столько нет. Где именно порядка нет — тоже ясно. Там, где обильно, там и нет порядка — сплошной корпоратив. Какой смысл в порядке, если и так обильно? А когда обильно, то можно «массово, безалаберно, с восторгом». Это некоторые называют «сырьевым проклятием».
На самом деле никакого проклятия, конечно же, нет. Есть праздник безнаказанности и эйфория от бесцельности. Когда у процесса нет понятной цели, то в цель превращается сам процесс, обрастая декольтированными корпоративами, тренингами по замещению трудового товарищества корпоративной солидарностью и как следствие — штатом психологов, призванных излечивать депрессии, возникшие от отсутствия смысла жизни и настоящих человеческих отношений, заменённых разноцветным промискуитетом и тренингами.
Однако, поднимая тему национального проклятого изобилия, как правило, почему-то не говорят, что в последние годы у нас появился ещё один ресурс, который мы качаем, — трудовые мигранты.
Трудовую миграцию описывают с самых разных точек зрения: с точки зрения криминологии, культурологии, толерантности, расовых теорий, национально озабоченных и либерально озабоченных концепций. Все эти описания грешат эмоциональной перегруженностью, художественным методом познания «я так вижу», подменой статистики частными наблюдениями «что вы мне про цифры какие-то, если я сам видел, что...», а зачастую являются случаями дезинформации и манипуляции.
Давайте попробуем описать миграцию как ресурс.
Происхождение
Как в науке описывают ресурсы? Внешний вид, химический состав, происхождение, применение в экономике, способы обработки и так далее. Вот, например:
Нефть — природная маслянистая горючая жидкость со специфическим запахом, состоящая в основном из сложной смеси углеводородов различной молекулярной массы и некоторых других химических соединений. Относится к каустобиолитам… результат литогенеза. Она представляет собой жидкую (в своей основе) гидрофобную фазу продуктов фоссилизации (захоронения) органического вещества (керогена) в водно-осадочных отложениях.
Если взять тот же бесстрастный тон, то получится, что средний российский мигрант — особь вида Homo S. Sapiens, ценная своей непринадлежностью к цивилизации, что значительно снижает стоимость её труда. Мигрант, залежи которого наиболее часто встречаются в России, — результат деградации цивилизации на территории современной Средней Азии после разрушения СССР.
Что должно сразу же бросаться в глаза при прочтении этого определения?
Первое: мигрант ценен именно тем, что нецивилизован. Именно его непричастность к цивилизации делает его — дешёвыми рабочими руками. Жаловаться на то, что мигранты — не такие как мы, недостаточно цивилизованы, некультурны, дики и пр., — это всё равно, что жаловаться на нефть за то, что она горит. Конечно же, она горит! Она же — топливо! Конечно же, мигрант дикий. Он и стал мигрантом потому, что его Родина одичала.
Второе: опускание Средней Азии в состояние дикости — последствие разрушения СССР. То есть миграция есть результат десовитизации и дерусификации постсоветского пространства.
Миграционный поток — это результат воздействия расчеловечивающих факторов непреодолимой силы: первичного накопления капитала, который разрушил хозяйственную и социальную систему, и национализма, который использовался как инструмент при этом самом первичном накоплении.
Разрушение систем при их делёжке было настолько масштабным, что регион погрузился даже не в капитализм XIX века, а феодализм XV-го.
Применение и последствия
С точки зрения бизнеса, мигранты — средство снизить себестоимость продукции.
С точки зрения государства, мигранты применяются как топливо для разогрева российской экономики.
С точки зрения граждан, мигранты — источник неприятностей социального, гигиенического и медицинского, а также криминального свойства.
Спорить с этим бессмысленно, так как правы ВСЕ.
Миграция по своему воздействию на наше государство сходна с допингом: увеличивая мощность нашей экономики, мигранты разлагающе действуют на мораль, нагружают систему социальной помощи, ухудшают среду обитания, способствуют росту преступности.
Может быть, отказаться от этого допинга? В конце концов, допинг — это же вредно и неспортивно.
Это было бы совершенно правильным мнением, если бы проигравшие в экономической гонке не становились колониями тех, кто выиграл.
Проще говоря: если кто-то готов затормозить свою экономику, чтобы не терпеть у себя в стране мигрантов, то очень скоро он сам окажется в трудовой эмиграции — и, возможно, даже там, откуда он мигрантов терпеть не хотел.
Если вы готовы к таким жертвам — дальше можете не читать, статья не для вас. Как и страна, кстати.
Так вот, в таких неспортивных условиях, когда от результата зависит не место на пьедестале и особо ценная посуда, а жизнь, причём не только твоя, но и потомков, допинг — это не зло. Это средство выживания, с которым просто надо уметь профессионально работать максимально эффективно, при этом максимально снижая вредные воздействия.
Профессионально — это когда изучаешь и знаешь реальный предмет, с которым работаешь, понимаешь характер воздействий, оказываемых им на социальную среду, его потребности и так далее, а не тогда, когда из всего инструментария у тебя либо расовая теория, либо листовки про толерантность.
Мне кажется совершенно справедливым, что за мигранта перед обществом должен отвечать главный бенефициар миграции — бизнес. Бизнес должен обеспечивать мигрантам медицинскую помощь, жильё, страховать связанные с ним риски, включая возможную необходимость возмещения вреда и депортации. Бизнес должен нести ответственность за сохранение правопорядка среди своих рабочих. Бизнес должен отвечать за каждого работника, которого он ввёз. Если компания или предприниматель ввезли уголовника, больного заразными болезнями, психически ненормального, фанатика, — всё, что он натворит, должно возмещаться именно бизнесом: без какой-либо возможности национализировать убытки и переложить их возмещение на общество. Чья прибыль — того и риски.
Такая постановка вопроса повысит внимание компаний к досугу рабочих, их быту и кадровому составу, к вопросам охраны труда и обеспечения безопасности.
Да и вообще заставит задуматься, что дешевле — обеспечение этих мероприятий или автоматизация труда, например.
Экономические, криминальные и прочие негативные эффекты от миграции можно свести к минимуму.
Можно добиться того, чтобы компании отвечали за своих работников, добиться того, чтобы на рынке труда не было «свободных» мигрантов.
Важно понимать, что этого можно добиться только репрессивными мерами — лагерями, облавами, штрафами, санкциями и уголовным преследованием руководителей и акционеров компаний.
Но есть один аспект, который так просто не урегулируешь. И из которого вытекает собственно репрессивный характер всех остальных решений.
Двухэтажное общество
Речь о присваивающей этике двухэтажного общества.
Фактически для того, чтобы начать реально решать проблемы, возникающие в результате изобилия трудовых мигрантов, нужно признать, что мы существуем в обществе, разделённом на две неравноправные части — граждан и мигрантов.
Эти две части существуют на разных ступенях цивилизации, и эта разница и есть основная причина этого разделения. Эта разница объективна и не выдумана. Это не расовая теория и не социал-дарвинизм. Это просто признание объективной реальности.
Вторая причина в том, что более цивилизованная часть живёт за счёт присвоения результатов труда менее цивилизованной.
Отсюда есть два выхода.
Первый — обзавестись моралью, которая оправдывает подобное положение вещей.
Недавно я видел описание такой морали в своем блоге:
«А что, собственно, плохого в имении рабов? Невыгодно? Ещё как выгодно! Опасно? Инвестиции в плётку и винтовку (и водку для особо дерзких) покрывают финансы с лихвой. Безбожно? Лол, Библия ничего не говорит об аморальности рабства. Ах да, это аморально! Эвон оно как, какая-то мораль говорит нам, что рабство — это плохо. Поэтому давайте-ка, дорогие друзья, отрежем этот мерзкий кусочек морали, завернём эту бяку в бумажку и выкинем на помойку вместе с книжками Ефремова и мечтами агрессивных альтруистов о всеобщем равенстве и счастье. И пойдём вкусно кушать и радоваться жизни на горбу более слабых. Мы же свободные люди, а не паки или индонезийцы».
Моему собеседнику не откажешь ни в логике, ни в последовательности. Расставляя точки над «Ё», нам придётся признать, что в материалистической модели мировоззрения это лучший выход.
Вопрос в том, готовы ли мы к тому, чтобы свести нашу мораль к роли водки, плётки, винтовки и вкусно кушать.
Если ответ «да», то дальнейший разговор теряет смысл.
Если «нет», то возникает вопрос о том, что должно быть сделано, чтобы не превратиться в то, что нам ненавистно. То есть найти второй выход.
Мигрантов много. Хоть залейся. Как нефти. На всех хватит. Никакой конечной цели у использования этого труда не предусмотрено — потому что никто не рассчитывает на то, что этот труд вообще должен кончиться.
Поэтому процесс заменяет цель. Поэтому корпоративы в этом бизнесе — может быть, и менее шикарны, чем в нефтяном и газовом, но гораздо более драйвовы — от неорабства совесть изнашивается гораздо сильнее, чем от обычных махинаций с рентой.
«То бензин, а то — дети»
Или всё же должна быть цель и первого и у второго? Должна быть концепция использования нефтяных доходов с целью индустриализации и модернизации экономики?
Должна быть цель у труда мигрантов? Например, такая, которая обещала бы, что этот порядок закончится, когда Россия, на которую они сейчас работают, вернёт на их Родины цивилизацию — не колониальную, западного типа, а настоящую, нашу — и уничтожит разницу между ними и нами?
Стоит это как следует обдумать.
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
