Дни, которые остаются до запланированного на конец ноября саммита «Восточного партнерства» в Вильнюсе, проходят под знаком повышенной политической температуры в отношениях между ЕС и Россией. Это неожиданно, потому что сам саммит не принесет какого-то геополитического перелома, а станет, скорее, первым этапом долгого и извилистого пути условного Востока на условный Запад.

Предметом дискуссий остается вопрос, подвергнутся ли политические и экономические институты стран Восточного партнерства вестернизации по европейскому образцу или останутся в серой сфере развития, вступив в российский Таможенный союз. Этот вопрос касается в первую очередь Украины и Молдавии, на которые Кремль усилил давление в последние месяцы. В августе и сентябре Россия ввела ограничения на торговлю с обеими странами (вестником дурного тона как обычно выступил Россельхознадзор), чтобы продемонстрировать украинскому и молдавскому народу цену европейских амбиций их элит. Грузия, кажется, пока избежала российского шантажа, хотя последствия президентских выборов 27 октября могут обернуться политическим кризисом, который ослабит шансы Тбилиси на сближение с ЕС. Источником неопределенности остается также позиция «кавказского сфинкса»: миллиардера, премьера и главного лица страны — Бидзины Иванишвили, слова которого зачастую расходятся с действиями.

Армения отказалась от договора об ассоциации с Евросоюзом и объявила, что в обмен на дешевый газ (а на самом деле за российскую поддержку в Нагорно-Карабахском конфликте) присоединится к Таможенному союзу. Белоруссия и Азербайджан уже давно оставили западные перспективы, выбрав постоянное противоборство с российским партнером и соперником. Минску пришлось заплатить за это огромную экономическую цену, а живущий на нефтедоллары Баку пока беспокойства не высказывает.

Где успех, а где провал

На встрече глав государств и правительств в Вильнюсе Украина может подписать соглашение об ассоциации с ЕС и зоне свободной торговли, а у Молдавии и Грузии есть перспективы парафировать оба эти документа. Соглашение об ассоциации — это список политических принципов (независимый суд, соблюдение демократических процедур и пр.), следование которым считается условием эффективного сближения упомянутых стран с ЕС. Торговый договор предполагает принятие подавляющего количества европейских норм и регламентов взамен на доступ к рынкам государств Евросоюза. Подписание обоих документов с Украиной запустит два процесса. Во-первых, в следующие несколько лет в Европарламенте, 28 государствах ЕС и на Украине будет идти процедура ратификации. Во-вторых, есть шанс, что многие пункты торгового соглашения вступят в действие сразу же после его подписания. Таким образом необходимый для ратификации период будет использован для проведения реформ в украинской экономике, а одновременно — для проверки готовности Киева к введению у себя европейских норм и законов. В случае Молдавии и Грузии этот процесс начнется с задержкой, связанной с необходимостью подписания парафированных документов.

Успех саммита в Вильнюсе может таким образом увеличить шансы на интеграцию Украины, Молдавии и Грузии, а его (частичный) провал, например, неподписание соглашения с Украиной из-за дела Юлии Тимошенко, вовсе не обязательно эти шансы снизит. В обоих случаях перемены на Востоке станут в первую очередь результатом проводимых там экономических и политических реформ, а не дипломатических операций. Разницу между относительным успехом и его отсутствием можно сравнить с разными видами политического риска. В первом случае риск связан с опасениями населения, что подписание договора с ЕС станет не радостным праздником, а началом болезненных реформ (менее вероятный вариант) или, что он не принесет никаких перемен (более вероятно). Во втором случае, при провале, политическая динамика в Европе будет, вероятно, способствовать падению интереса стран ЕС к концепции ассоциации стран, расположенных на востоке.

Проблема устаревшего представления

Указание на относительную значимость саммита в Вильнюсе позволяет обратить внимание на несколько аспектов политических битв на Востоке, которые, как представляется, имеют гораздо большее значение, чем текущие усилия европейской дипломатии. Во-первых, геополитическое измерение спора в треугольнике «ЕС — страны Партнерства — Россия» — это лишь фон событий, а не их суть. Политическая концепция Восточного Партнерства родилась, в частности, из идеи, что в отличие от ситуации Центральной Европы 90-х годов, геополитическое понимание Востока как пространства столкновения демократического Запада с авторитарной Россией, не способствует реальным и позитивным переменам. Такое представление не благоприятствует активизации Запада на Востоке, а одновременно (в отличие от случая Польши и стран Балтии) не подталкивает к появлению внутренней потребности в реформах в Восточной Европе и на Кавказе. Резюмируем: Восток не хотел «возвращаться в Европу», где его никто, впрочем, не ждал (исключением была Грузия, где революция роз запустила модернизацию государства по образцу Прибалтики).

Говоря о событиях, подкрепляющих этот тезис, можно вспомнить разочарование последствиями оранжевой революции на Украине, провал с принятием Плана действий по получению членства в НАТО Украины и Грузии (на саммите 2007 года в Бухаресте) и российско-грузинскую войну 2008 года. Во всех этих случаях основным мотивом действий ЕС/НАТО или России были геополитические калькуляции.

Субъект, а не объект

Между тем, на фоне споров последнего десятилетия произошла удивительная вещь: страны из «промежуточного» лагеря пережили консолидацию своей государственности и стали самостоятельными субъектами, осознающими себя и свои возможности. И хотя их суверенитет несовершенен (в том числе по причине территориальный споров), именно он должен быть отправной точкой для анализа.

Также по теме: На Украине многое поставлено на карту

Субъектность государств, лежащих между ЕС/НАТО и Россией, меняет суть отношений между Россией и Западом. Несмотря на существующие различия, Белоруссия, Украина, Молдавия или страны Северного Кавказа уже давно являются не пассивным предметом воздействия Москвы и Брюсселя, а самостоятельными участниками этой игры. И оказывается, что они порой очень эффективно отражают или видоизменяют политику этих двух основных противников и партнеров. Несмотря на российский шантаж, Киев последовательно создает фундамент энергетической независимости, хотя не может погасить долг за российский газ и меньше (чем записано в контракте) его импортирует.

Конечно, поле для маневра Молдавии отличается в качественном смысле от азербайджанского и в количественном от украинского, однако существует и оно. Одновременно характер отношений стран Восточного Партнерства с Россией и ЕС — не только результат их собственного выбора, но и следствие перемен, произошедших в РФ и Евросоюзе. Это, в свою очередь, означает, что отношения этих стран с Москвой будут развиваться не по имперской (подчинение), а по колониальной линии: эрозия властной системы в России, а также наметившиеся тенденции экономических и общественных трансформаций, позволят Кремлю в перспективе лишь удержать нынешний размер активов в экономике соседей. России придется смириться с углублением пропасти между прежним центром и перифериями и заплатить социальную (этнические конфликты) и финансовую цену (дотации клиентам). Таможенный и Евразийский союзы, идею которых продвигает Кремль, станут в лучшем случае попыткой замедлить последний этап распада СССР, а не шансом на его возрождение.

Самый важный вопрос

Подобный — не статический, а динамический взгляд — следует сохранять, размышляя о будущем сотрудничества стран «Восточного партнерства» и Евросоюза. Кризис европейских идей и институтов неуклонно (хотя подспудно и поэтому незаметно) ведет к тому, что развитие отношений Украины, Молдавии или Грузии с ЕС не будет двигаться по привычной схеме: ассоциация, интеграция, а потом членство. Эти понятия подвергаются глубоким, хотя неуловимым с сегодняшней точки зрения изменениям. Так что вопрос звучит не «ждет ли Украину интеграция и членство», а «какой будет интеграция или каким будет членство» (если до них дойдет).

И это подводит нас к самому важному: цель программы «Восточное партнерство» — это не сближение с ЕС, понимаемое как создание политического противовеса России, а формирование нового политического и экономического качества на Востоке, особенно в соседних с Польшей странах. Иными словами, наша главная проблема — не субъектность Востока, а форма царящих там недемократических режимов. Здесь скрывается основная дилемма. Чем должна быть ассоциация с ЕС: наградой за прогресс в реформах или инструментом давления (на какие конкретно страны?), который подстегнет реформы?

Вне зависимости от исхода саммита в Вильнюсе эта дилемма будет сопровождать нас все ближайшие годы. От ее решения зависит, будет ли столь ценный суверенитет стран, лежащих на восток от ЕС, скорее, источником нашей безопасности и развития или бесконечной борьбой со сползанием европейских периферий в серую и мрачную сторону.

Олаф Осица — директор варшавского Центра восточных исследований.