Официальная мораль, как правило, отличается от бытовой. Причем в определенные исторические периоды они могут полностью не совпадать. Тем не менее, в любой стране, в любом сообществе и даже группе есть свои "десять заповедей", которые не следует нарушать.О том, каковы морально-нравственные приоритеты российского общества, на сайте Росбалт рассуждает писатель и культуролог Андрей Столяров.
— Каковы "заповеди" современной России, и насколько они отличаются от "традиционных"?
— Если оставить пока в стороне официально провозглашенные ценности, кои, кратко замечу, представляют собой бессодержательный набор слов, то реально в современной России доминируют лишь две заповеди, которым следует или пытается следовать большинство россиян. Первая – "будь успешным", а вторая – "не попадись".
"Будь успешным" подразумевает обретение высокого материального статуса, причем добиваться этого допустимо любой ценой. Успех сейчас ценится превыше всего. Это оправдание жизни, ее высший смысл. Быть не успешным – означает ныне не быть вообще. "Ничто не имеет такого успеха, как успех".
"Не попадись", в свою очередь, подразумевает, что на пути к успеху можно отбросить любую мораль, нарушить любой закон, главное – чтобы тебя в этом не уличили. Главное – не угодить под "политический самосвал", не стать стрелочником, на которого в силу каких-либо обстоятельств переводят вину.
Вот эти две заповеди царят ныне в России.
— А как же такие ценности, как патриотизм, любовь к родине, о которых столько сейчас говорят? Или в глобальном обществе для них места нет?
— Современный российский патриотизм имеет по большей части декоративный характер. Конечно, если провести соответствующий опрос, 98% нынешних россиян скажут, что они патриоты. Люди вообще не любят отклоняться от нормативных догм, пусть даже догмы эти давно мертвы. Однако недавно я работал в одной социологической группе, которая прокачивала данную тему в косвенных показателях, и выяснилась любопытная вещь: ради семьи большинство россиян готово пожертвовать жизнью, ради друзей – деньгами, часто довольно значительными, а вот родине россияне готовы отдать лишь пару часов свободного времени, да и то – иногда. Собственно, о чем говорить? У нас все чиновники от среднего ранга и выше – пламенные патриоты. Чтобы убедиться в этом, достаточно телевизор включить. И что, их деятельность является патриотической? Нет, это просто идеологический макияж, позволяющий социальным зомби выглядеть как нормальные люди. Никакого реального содержания в данном патриотизме нет.
Замечу, правда, что в последние годы возникло такое явление, как деятельностный или гражданский патриотизм. Это когда по собственной инициативе собирается группа людей, ставит перед собой задачу и добивается ее исполнения. Замечу также, что гражданский патриотизм строится в основном на противостоянии местным, региональным или федеральным властям, то есть он носит, как правило, протестный характер. Однако это именно патриотизм – готовность членов сообщества к сверхнормативным усилиям для достижения общего блага. Ценности такого патриотизма еще не артикулированы, они не обрели форму заповедей, с которыми было бы согласно большинство россиян. Но, как говорил известный политик, "процесс пошел". Здесь, мне кажется, есть историческая перспектива.
— В перестройку мы отвергли советские ценности. Но ведь нельзя отрицать, что такие ценности у нас были, и играли они, вероятно, не только негативную, но и позитивную роль. Или общие ценности возможны только в тоталитарном обществе, где они насаждаются властью – насильственными, зачастую жестокими методами? А в обществе современном, мультикультуральном, свободном, общих ценностей нет и не может быть, у каждой общественной или этнической группы они – свои?
— Нет, нет, нет, тоталитаризм здесь ни при чем. Аксиологический канон (набор главных ценностей, которые разделяет подавляющее большинство) создает внутри себя любое устойчивое сообщество. Просто тоталитарный режим кристаллизует их гораздо сильнее, чем это делает демократия. В этом смысле очень показателен советский канон, который действительно создавался и насаждался целенаправленно.
Вот его основные черты. Советский человек – это прежде всего строитель коммунизма, светлого будущего всего человечества. Он интернационалист: для него, в общем, не существует наций. Он коллективист: общественное для него выше личного. Он руководствуется принципами социальной справедливости: не должно быть ни богатых, ни бедных, все люди равны. И, наконец, он социальный эмпат: всегда готов придти на помощь каждому, кто в ней нуждается.
Или еще короче: коммунизм, интернационализм, коллективизм, справедливость, взаимопомощь…
— Выглядит как скрижали…
— Это скрижали и есть. Скрижали СССР, заповеди советского человека. Такие скрижали играют в обществе колоссальную роль – они задают эталон, с которым каждый может себя сравнить. Тем самым они определяют поведенческий репертуар человека – типовые реакции, свойственные данному обществу. Благодаря канону (набору заповедей) человек получает ответ на чрезвычайно важный экзистенциальный вопрос: почему я так поступаю? Или: почему я должен так поступать? И ответ здесь простой: потому что я – советский человек и принадлежу к советскому обществу. То есть канон – это еще и эталон идентичности, работающий как оператор консолидации. Он непосредственно продуцирует и поддерживает "национальный характер" сообщества, утверждая нравственные и социальные нормы, специфические для него.
Обратите внимание: в советском каноне все заповеди – не материальные…
— Хорошо, тогда откуда, собственно, берется канон? Он возникает сам или создается целенаправленно?
— Исторически канон создавался религиями. Одним из первых канонов, как вы, разумеется, помните, были Десять заповедей, принесенных Моисеем с горы Синай. Они были очень просты: не верь другим богам, не сотвори себе кумира, не произноси имя господне всуе, чти субботу, почитай родителей, не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, не возжелай имущества ближнего своего. Заповеди вошли в Ветхий Завет, образовалась "дисциплинарная машина" (термин, который ввел в практику Жиль Делёз), начавшая консолидировать сначала еврейский народ, а потом, после соответствующей трансформации, – и христианский мир. Европейские государства зафиксировали эти заповеди в законах и нравственных нормах, создав таким образом обязательные правила европейского социального бытия.
Однако просто сформировать канон недостаточно. Декларация ценностей, не подкрепленных явлениями реальности, воспринимается как абстракция. Чтобы канон заработал, должны существовать еще и носители этих ценностей – конкретные люди, которые личным примером претворяют данные ценности в жизнь. Недавно на заседании Экспертного клуба "Росбалта" мы обсуждали тему "Герой нашего времени". Так вот, "герой нашего времени" – это и есть тот нравственный персонаж, который воплощает собою канон. Опять-таки, сошлемся на советскую власть – она создала целостную систему таких персонажей: для детей и подростков – Павлик Морозов, для юношества – Павел Корчагин, для взрослых – Валерий Чкалов и Алексей Стаханов, для членов КПСС – коммунист (персонаж одноименного фильма). А "какие герои нашего времени" наличествуют в России сейчас? Многие опросы показывают, что социальными идолами для молодежи являются чиновник и бизнесмен, которые как раз и олицетворяют собою заповеди "будь успешным" и "не попадись". Понятно, что при таких ценностных нормах ни о какой консолидации общества речи нет, здесь – каждый сам за себя.
— Консолидацию общества и его нравственную ориентацию, насколько можно понять из ваших слов, обеспечивают традиционные ценности. Однако мы живем в эпоху либерализма. Не кажется ли вам, что именно либеральные ценности, в частности акцентирование личных прав и свобод, как раз и приводит к формированию заповедей типа "будь успешным" и "не попадись"?
— Вы в определенной степени правы. Дело в том, что современный либерализм имеет западный, я бы даже сказал — англо-американский формат, который придал ему еще Томас Гоббс. Гоббс полагал, что каждый человек, независимо от происхождения, имеет врожденные и неотчуждаемые права. А вот обязанности у него уже не врожденные. Обязанности человек обретает, включаясь в общество, то есть в отношения с другими людьми. Таким образом права первичны, обязанности вторичны. Отсюда – разрушительная сила нынешних либеральных свобод. Они доминируют надо всем. При этом права общества, являющиеся обязанностями для человека, отступают на задний план. Общество становится атомарным, оно теряет аксиологическую полноту.
Вместе с тем в истории известны примеры, когда традиционные ценности были успешно совмещены с ценностями экономического либерализма. Оставим в покое Америку, к которой россияне испытывают ощутимую неприязнь. Обратимся к Японии, чей образ негативными коннотациями не загружен. В традиционном японском каноне есть два качества, очень любопытных для нас. Во-первых, это исполнение долга – абсолютная (самурайская) верность сообществу, в которое человек вступил, неукоснительное исполнение всех принятых на себя обязательств. А во-вторых, дзен-буддистский перфекционизм – стремление к абсолютному совершенству в любом деле, которым занимается человек. Отсюда японское представление об "учителе", достигшем в своем ремесле необычайного мастерства. То есть – труд, труд и труд. Освоение все новых и новых экзистенциальных высот. На основе двух этих ценностей, имевших в японском национальном сознании безусловный приоритет, и выросли гигантские японские корпорации – сначала дзайбацу, а потом кейрецу – выведшие Японию в число лидеров индустриального мира.
Правда, замечу, что позже эти же национальные качества затормозили развитие. Сами японцы считают, что у них наблюдается ныне дефицит личной инициативы, которая продуцируется в значительной мере именно приоритетом прав. Тем не менее, на определенном этапе ценности "долга" и "совершенства" сыграли в феномене "японского чуда" главную роль.
Говоря проще, между либерализмом и традиционализмом необходим баланс. Новый, современный канон не образуется на пустом месте, из ничего. Он, как правило, является модификацией старого – аксиологическим вписыванием традиции в координаты инновационного бытия.
Однако такого канона, как я уже говорил, в современной России нет.
— Тогда возникает вполне естественный и логичный вопрос: кто может этот новый канон создать? Государство, власть, церковь или какая-нибудь иная сила, которую мы пока не способны определить? Или, может быть, новый канон сформируется сам – просто в силу необходимости?
— Нынешняя российская власть, разумеется, не может создать новый канон. В ней нет людей, являющихся носителями высоких нравственных ценностей, и тем более нет людей, личным примером воплощающих эти ценности в жизнь. Напротив, именно представители властных элит наиболее ярко демонстрируют следование прагматическим заповедям "будь успешным" и "не попадись". То же самое, на мой взгляд, можно сказать и о Русской православной церкви. Она слишком занята наращиванием своего влияния и сугубо материальных благ. К тому же, чтобы осуществить аксиологическую трансформацию, то есть создать новый канон, церкви пришлось бы стать в оппозицию к власти, а РПЦ на это исторически не способна. Она уже привыкла полагаться не на бога, а на царя, и вряд ли найдет в себе мужество отказаться от тех преференций, которые такая позиция ей дает. Бог – далеко, а мирская щедрая власть – на расстоянии вытянутой руки.
Нет, лучше давайте опять обратимся к дискуссии о "героях нашего времени", которую мы недавно вели. Всех этих героев можно разделить на три группы. Это герои официальной культуры – и таких героев в сознании россиян сейчас нет, российская власть оказалась не в состоянии их создать. Затем это герои реальности – те, что возникают сами собой, мы их уже называли (чиновник и бизнесмен). И, наконец, это герои политической контр-культуры, герои гражданской протестной среды, которая сейчас возникает в России. Алексей Навальный, как бы кто к нему ни относился, один из них. Кстати, протестная контр-культура в России всегда была очень сильна. И Стенька Разин, и Емельян Пугачев являются героями до сих пор. Остаются героями Софья Перовская и Андрей Желябов, пусть даже их в настоящее время пытаются негативно переоценить. Новый канон, новые моральные ценности могут придти именно из данной среды – запрос на них есть, чуть раньше, чуть позже, но аксиологическую трансформацию придется осуществить. И остается надеяться лишь на то, что произойдет это относительно мирным путем.
Беседовала Татьяна Чеснокова
rosbalt.ru
