22 сентября в Германии пройдут очередные выборы в бундестаг, в результате которых станет ясно, останется ли на посту канцлера лидер консервативного союза ХДС/ХСС Ангела Меркель или на смену ей придёт кандидат от Социал-демократической партии, бывший министр финансов ФРГ Пеер Штайнбрюк.

Как отмечает один из отцов — основателей неомарксизма, немецкий философ Юрген Хабермарс, «политическая элита ФРГ переживает сейчас упадок, не способна генерировать идеи и вместо того, чтобы предложить реальный выход из кризиса рассуждает о банальных незначительных проблемах». 

Скучные выборы

Действительно, серьёзные вопросы замалчиваются, предвыборная кампания превращается, как говорят немцы, в Kuhhandel — базарную торговлю, когда партии по мелочам торгуются с избирателями. Прав Хабермарс и в том, что среди представителей немецкой элиты нет настоящих харизматиков. «Кандидаты на пост канцлера настолько блеклые, — отмечает немецкий политтехнолог Ричард Шутце, — что ждать от них накала страстей не приходится. Они скромны, не склонны к самолюбованию, а значит, не способны подарить немцам зрелищное шоу». Это опытные чиновники, которые привыкли работать в кабинетах, а не заводить толпу на митингах.

Да и о каком шоу может идти речь, когда, по подсчётам экспертов, все немецкие партии затратили на предвыборную гонку не более 90 млн долларов. (Для сравнения: на последнюю президентскую кампанию в США каждый кандидат выложил около 1,5 млрд.) «Когда я общаюсь с американскими коллегами, они искренне удивляются, — пишет политтехнолог Меркель Клаус Шулер. — «Сколько вы затратили на телевизионную рекламу?» — интересуются они. Я называю сумму. «В час?» — спрашивают. Да нет, — говорю я, — за весь избирательный период».

Многие в Германии надеялись, что кульминационным моментом в кампании станут теледебаты Меркель и Штайнбрюка, которые прошли в начале сентября. По данным телевизионщиков, за схваткой политиков наблюдал каждый второй немец. Однако тон дебатов был настолько примирительным, что политологи назвали их «теледуэтом». Собеседники избегали острых углов и часто соглашались друг с другом. В результате, как утверждает профессор Боннского университета Герд Ланггут, «победителями ток-шоу следует считать малые партии, которые получат голоса избирателей правого и левого лагеря, неготовых идти на компромисс со своими идеологическими соперниками».

Отсутствие интриги в нынешней избирательной кампании подчёркивает существование партий-приколистов, которые призывают восстановить Берлинскую стену или превратить Восточную Германию в природный заповедник. «Партия пиратов», Марксистско-ленинская партия Германии, Экологически-демократическая партия, Партия верных Библии христиан, «Фиолетовые», Партия не идущих на выборы, Партия здравого смысла» — кого только нет в избирательных списках.

Часть немцев и вовсе не собираются на выборы. По данным опроса, проведённого по заказу газеты Bild am Sontag, 11% избирателей не будут принимать участия в голосовании «ни в коем случае». Показатель для Германии небывало высокий, ведь немцы традиционно отличались куда большей политической активностью, чем их европейские соседи (в 1973 году лишь 10% граждан ФРГ, имеющих право голоса, им не воспользовались, однако в 2009-м, на последних выборах в бундестаг, на участки не явились уже 30% избирателей). Низкая явка ожидается и сейчас (причём, по мнению политологов, это подрывает основы демократии). Во многом политическая апатия объясняется абсолютной предсказуемостью итогов голосования: по данным газеты Frakfurter Allgemeine Zeitung, большинство избирателей уверены в победе действующего канцлера.

Немецкая экономика демонстрирует устойчивый рост, безработица достигла самого низкого с 2006 года уровня, и немцы вряд ли решатся «менять коней на переправе» (рейтинг ХДС/ХСС — 40%). «Меркель может проиграть выборы лишь в том случае, если её застукают за ограблением супермаркета», — пишет немецкая газета Die Tageszeitung.

Бессменный канцлер

Как отмечает представитель Партии свободных избирателей, внук Конрада Аденауэра Штефан Верхан, «в отличие от своего основного соперника Штайнбрюка, который кажется нахрапистым ковбоем, Меркель предпринимает неспешные, но верные шаги, помогающие решить многие экономические проблемы». «Я — не из тех, кто принимает решения спонтанно», — заявила она как-то о себе. Меркель терпеливо анализирует ситуацию и опирается на давние традиции семейных предприятий — компаний, управляемых в первую очередь их владельцами. Эти компании являются прочной основой для экономики страны, и канцлер активно их поддерживает.

«Германия — сильная держава и останется таковой», — гласит предвыборный слоган ХДС/ХСС. Фактически он означает то же самое, что лозунг «Нет — экспериментам», под которым немецкие консерваторы шли на выборы в эпоху Аденауэра. «Лидер ХДС Гельмут Коль имел мужество заявить о необходимости объединения Германии, в то время как социал-демократы предлагали повременить с этим проектом, — заявляет Меркель. — Только христианские демократы могут принимать волевые решения в тот момент, когда страна находится на перепутье».

Саундтреком к нынешним выборам в бундестаг (как, кстати, и к прошлым) можно назвать сингл группы Rolling Stones Angie. Именно так, фамильярно, с несвойственной немцам сентиментальностью, называют Ангелу Меркель её сторонники. Самой «железной фрау» нравится, что немцы научились наконец видеть в ней женщину. Первые годы на посту канцлера она не раз становилась объектом насмешек. Сразу после победы на выборах 2005 года один влиятельный политический журнал вышел с заголовком «Оно победило». Журналисты c нескрываемым удовольствием высмеивали бесформенные брючные костюмы главы правительства, а один из её противников пошутил как-то, что Меркель, будучи уроженкой ГДР, купила свои однообразные двойки на «подъёмные деньги», которые жителям Восточной Германии выплачивались в 1990 году. Конечно, немцы и сейчас относятся к канцлеру с иронией, однако за время руководства страной ей удалось добиться их доверия. Дочь протестантского пастора, она доказала, что может проводить рачительную экономическую политику, которая отвечает представлениям о традиционной немецкой бережливости.

Как это ни странно, Меркель, так и не научившаяся скрывать на людях свои эмоции, смогла уверенно руководить правительством на протяжении восьми отнюдь не простых лет. Бывшей «девочке Коля», как презрительно именовали её в немецком истеблишменте, удалось разобраться со всеми политическими конкурентами, либо выведя их из игры, либо встроив в свою систему. И всё это — тихо, без скандалов. «Она передвигает фигурки на шахматной доске так, чтобы никто не представлял для неё опасность, — пишет биограф Меркель, журналистка Жаклин Бойсен. — Она принимает решения на основании цифр, данных и фактов, легко забывая об идеологических установках своей партии».

Борьба с кризисом стала, пожалуй, главной темой всего агитационного марафона ХДС. Создавалось впечатление, будто Меркель не особо заботится о предвыборной гонке: она работает — большую часть времени находится в своей резиденции, подписывает договоры, наносит визиты. Штайнбрюк обвинил её в том, что она ведёт предвыборную кампанию, не сходя с красных ковровых дорожек. На что получил жёсткий ответ: канцлеру не до праздных митингов, когда Европа погружена в кризис. «В период кризиса люди не хотят ожесточённой предвыборной борьбы, — утверждает Манфред Гюльнер, директор одного из ведущих немецких институтов по изучению общественного мнения Forsa, — и позиция Меркель, которая пытается предстать в роли общенационального лидера, способного обеспечить в обществе консенсус, завоевывает симпатии избирателей. В прессе её окрестили «супермамочкой», и бесконфликтный характер, считавшийся когда-то признаком политической слабости, теперь приносит ей дивиденды». Предвыборная тактика Меркель предельно проста: не давать поводов для атаки, перенимать самые популярные требования Штайнбрюка, благожелательно игнорировать его выпады и ждать, пока он в очередной раз допустит промах.

«Салонный социалист»

А промахов у нынешнего лидера СДПГ хватает. Как только социал-демократы объявили его своим кандидатом на пост канцлера, в Германии начались громкие скандалы. Выяснилось, что Штайнбрюк, получая оклад депутата бундестага (около 8 тыс. евро в месяц), за три последних года только на гонорарах за публичные выступления заработал 1,25 млн евро. Немецкие СМИ принялись критиковать его, но сам политик искренне недоумевал: «Кто сказал, что социал-демократы не имеют права сколотить себе капиталец?» Вскоре после этого он выступил с инициативой поднять жалованье канцлера, ведь, по его словам, «любой директор сбербанка в земле Северный Рейн-Вестфалия получает больше, чем глава немецкого правительства». Подобные заявления, конечно, воспринимались в штыки среди сторонников социал-демократов, традиционно отстаивающих принципы социальной справедливости.

Надо сказать, что Штайнбрюк вообще никогда не был сдержан на язык. На посту министра финансов, например, он сравнил швейцарские банки, где скрываются от налогов средства немецких налогоплательщиков, с индейским племенем и пообещал «наслать на них финансовую кавалерию». Любопытно, что сразу, после того как в сентябре прошлого года на съезде социал-демократов Штайнбрюк был провозглашён кандидатом в канцлеры, рейтинг партии снизился на 7%. И неудивительно, что политтехнологи СДПГ не стали акцентировать внимание на фигуре лидера, сделав главным предвыборным слоганом расплывчатую, малосодержательную фразу «Мы решаем». (Это дало повод для едких комментариев в немецких СМИ: «Кто мы: народ, социал-демократические бонзы или Его Высочество Штайнбрюк?»)

Штайнбрюк считается одним из ведущих финансовых экспертов Германии, с 2002 по 2005 год занимал пост премьер-министра крупнейшей федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия, в 2005–2009 годах был министром финансов в «большой коалиции» под руководством Меркель. Штайнбрюк — неплохой шахматист (говорят, он даже не ударил в грязь лицом в поединке с Крамником). Правда, характеризуя свой стиль игры, он отмечает, что «всегда действует очень импульсивно».

«Главная проблема Штайнбрюка в том, что он — представитель правого крыла СДПГ, — отмечает научный директор Германо-российского форума Александр Рар. — На съезде в Ганновере он буквально выжал из себя призыв о повышении налогов для богатых». Конечно, лидер социал-демократов вынужден заигрывать с левым лагерем. В его предвыборной программе, которая носит название «100 дней», предлагается «ужесточить политику по отношению к банковскому сектору» и «ввести фиксированный минимальный размер оплаты труда в размере 8,5 евро». Однако Штайнбрюку не удаётся пока избавиться от репутации «салонного социалиста», тесно связанного с миром бизнеса. И по мнению некоторых экспертов, это не так уж плохо. «СДПГ был нужен именно такой кандидат — политик, способный перетянуть на свою сторону часть центристского электората», — пишет профессор Берлинского Свободного университета Геро Нойгебауэр.

С другой стороны, многие наблюдатели делают вывод, что Штайнбрюк играет с действующим канцлером в поддавки (недавно он уже фактически признал поражение, заявив, что Меркель пользуется безоговорочной поддержкой женщин, а это — основная часть электората). «По сути, — пишет The Economist, — нынешние выборы мало чем отличаются от предыдущих. Замена одного Штайна на другого: Штайнмайера на Штайнбрюка ни к чему не приведёт. Правда, если в прошлый раз поражение СДПГ означало развал «большой коалиции», сейчас есть основания полагать, что такая коалиция сформируется вновь».

Коалиционные расклады

По крайней мере, по словам социологов, немецкие избиратели не возражают против идеи «большой коалиции». И в первую очередь это объясняется разочарованием в нынешнем партнёре ХДС/ХСС — СвДП. Свободные демократы, конечно, куда более удобный партнёр для Меркель. Они традиционно выступают за меньшее вмешательство государства в экономику и могут сформировать с консерваторами более однородное парламентское большинство и правительство. Однако, согласно соцопросам, свободные демократы, скорее всего, не преодолеют 5-процентного барьера, необходимого для прохождения в бундестаг.

Что касается СДПГ (рейтинг 26%), то для формирования собственной коалиции социал-демократы нуждаются в большем количестве партнёров. Однако согласовать интересы потенциальных союзников им очень непросто. Ведь заяви они, например, о готовности создать коалицию с Левой партией (рейтинг 9%), как от них могут отвернуться Зелёные (рейтинг 11%). Неслучайно лидер «левых» Зигмар Габриэль призывает сейчас пересмотреть отношение к его партии как к реликту коммунистической эпохи.

Стоит отметить, что широкая коалиция во главе с СДПГ уже одерживала победу над консерваторами на местных земельных выборах (в Нижней Саксонии, Северном Рейн-Вестфалии и Шлезвиг-Гольштейне), и многие рассчитывают, что этот успех можно повторить на федеральном уровне. «Сложно сказать, какой будет новая правительственная коалиция — чёрно-жёлтой, красно-зелёной или чёрно-красной, — пишет Die Zeit, — но от этого зависит ситуация не только в самой Германии, но и во всей Европе».

Альтернатива для Германии?

Все страны ЕС с напряжением ждут развязки немецкой предвыборной кампании. «Греция стоит накануне выборов, вот только пройдут они в Германии», — иронизирует афинская газета Ta Nea. «Выборы в ФРГ — важнее для нас, чем выборы в нашей собственной стране», — пишет испанская El Periódico. Такое ощущение, что политическая жизнь в ЕС замерла, брюссельские чиновники опасаются принимать серьёзные решения до тех пор, пока не будет сформировано новое немецкое правительство.

В самой Германии отношение к европейской проблеме весьма неоднозначно. «Нам нужно федеративное государство Европа», — отмечает в журнале Cicero госминистр в МИД ФРГ Михаэль Линк. В ответ председатель немецкой Партии здравого смысла Норберт Генг призывает «снять с Европы смирительную рубашку ЕС». И хотя, согласно соцопросам, на данный момент более 60% немцев положительно относятся к Европейскому союзу и не желают выходить из еврозоны, политики вынуждены считаться с умеренными националистическими настроениями, охватившими часть населения ФРГ.

В стране становится всё больше евроскептиков, которые не заинтересованы в строительстве «четвёртого рейха», видят в ЕС ненужный балласт и призывают избавиться от южноевропейских «нахлебников». «Почему, — вопрошают они, — Германия должна расплачиваться за других, спасать иностранные банки, выступать гарантом чужих долгов, предоставляя Европейскому центробанку неограниченные кредиты?» Их страшит перспектива превращения ЕС в трансфертную организацию, в которой Берлин на постоянной основе будет оплачивать счета своих несостоятельных соседей. Правда, многие эксперты отмечают, что в этом есть определённая историческая справедливость. Ведь Германия больше любой другой страны ЕС выиграла от формирования валютного союза. Именно евро она обязана высокими экономическими показателями нулевых. «Валютный союз, ради сохранения которого немецкие налогоплательщики терпят такие убытки, — отмечает в The Financial Times член Совета по международным отношениям США Себастьян Маллаби, — это тот самый союз, который сделал возможным экспортный бум в Германии. И вместо того, чтобы осуждать ленивых южан, немцы должны поделиться добычей… Нет ничего зазорного в том, чтобы Германия перевела на Юг в виде ссуд и внутрирегиональных трансферов те огромные капиталы, которые ей удалось заработать благодаря введению единой европейской валюты».

Однако в немецком обществе растёт недоверие к мифу о том, будто существование евро выгодно в первую очередь немцам, которые укрепляют свою экономику за счёт экспорта в страны Южной Европы. И неслучайно основанная недавно крайне правая партия «Альтернатива для Германии» (рейтинг 10%), ключевым программным требованием которой является выход проблемных южноевропейских стран из зоны евро, набирает сейчас политические очки и вполне может сотворить сенсацию на предстоящих выборах. Создана «Альтернатива» выходцами из ХДС/ХСС, которые рассчитывают перетянуть у партии Меркель часть консервативного электората.

«Когда министр финансов ФРГ Вольфганг Шойбле заявляет, что для спасения Греции потребуется очередной многомиллиардный транш, — пишет Die Zeit, — это усиливает антиевропейские настроения в стране и вынуждает немцев прислушаться к мнению скептиков, призывающих вернуть старую добрую марку или, по крайней мере, создать в Европе две валютные зоны для северных и южных стран».

Ахиллесова пята Европы?

Ангела Меркель, которая, безусловно, является главным фаворитом предвыборной гонки, вынуждена считаться с правыми консерваторами, не разделяющими идеалы единой Европы. В книге с характерным названием «Немка. Меркель и мы» известный публицист Ральф Больман так характеризует отношение действующего канцлера к европейскому проекту: «Она понимает, что сохранение ЕС и зоны евро — в интересах Германии, но в отличие от своих предшественников не готова жертвовать ради этого другими национальными интересами. Ведь в первую очередь Меркель — прагматик, и, если какая-то идея кажется ей утопичной, она легко, без всяких сожалений, может от неё отказаться. Неудивительно, что знающие её люди убеждены: как только Меркель поймёт, что единая валютная политика мешает экономическому росту ФРГ, она станет главным распорядителем на похоронах евро».

Исполнительный директор крупного европейского банка SaxoBank Ларс Сайер Кристенсен раскритиковал недавно экономическую программу Меркель и назвал немецкого канцлера «ахиллесовой пятой Европы». «Она ничего сама не предлагает для спасения европейской экономики и отвергает при этом любые реформаторские проекты, — отметил Кристенсен. — Она уже сказала nein централизованному экономическому управлению ЕС, nein — постоянному механизму дотаций и nein — еврооблигациям, которые, по её словам, «противоречат продуктивности и экономическому росту» и позволяют «проблемным странам снизить проценты по займам, выезжая на спине «кредитоспособной Германии». Вот как объясняет позицию правительства Меркель редактор международного отдела The Financial Times Квентин Пил: «Германия, которая вносит большую часть средств в фонд финансовой стабильности, считает, что ЕС необходим действенный механизм принуждения, который позволит контролировать бюджетную политику национальных государств. Однако в большинстве европейских стран это воспринимается как диктат самопровозглашённой брюссельской элиты, отстаивающей интересы Берлина».

Как это ни пародоксально, многие политологи считают, что именно от Меркель в итоге зависит возрождение европейского проекта. Вспомните, говорят они, её знаменитый афоризм: «Германия может добиться успеха лишь при условии, что ей удастся сохранить единую Европу». «Если Меркель вдруг проиграет выборы, — резюмирует аналитик Premier Asset Management Майк Дженнингс, — это приведёт к резкому падению европейских рынков».

Тем более что соперник «железной фрау» социал-демократ Штайнбрюк уже получил прозвище «немецкий Олланд». Многие полагают, что, как и французский президент, он будет проводить более расточительную политику в надежде стимулировать экономический рост, и не исключено даже, что согласится в итоге с идеей евробондов (пока СДПГ, как и партия Меркель, выступает против «облигаций стабильности»). И по мнению большинства немецких экспертов, сдержанная политика Меркель на данном этапе куда больше соответствует европейским интересам.

На мировой арене

Большинство аналитиков отмечают, что внешнеполитические программы ХДС/ХСС и СДПГ существенно не отличаются. Однако в дипломатии, как известно, нет ничего важнее нюансов, которые в конечном счете и определяют поведение страны на мировой арене. Если говорить об отношениях с США, немецкие консерваторы из ХДС/ХСС в большей степени, чем их соперники, привержены атлантистским ценностям.

Меркель инициировала сближение с Вашингтоном ещё в эпоху Буша-младшего, предложив создать «единый трансатлантический рынок» и «принять американскую версию глобализации». Находясь в оппозиции, она выступала с резкой критикой правительства Шредера, отказавшегося поддержать операцию США в Ираке. «В данном случае Шредер говорит только от своего лица, но не от лица немецкого народа, — писала она в The Washington Post. — У Германии общие ценности с Соединёнными Штатами, и мы не должны об этом забывать». Британский журнал The Economist предостерегал тогда Меркель от тесного сближения с Америкой: «Даже такой политический акробат, как немецкий канцлер, может потерять равновесие, если заокеанские друзья слишком сильно сожмут её в объятиях».

И в этом была доля правды. Скандал, связанный с прослушкой АНБ, доказывает, что американцы так крепко прижали к себе атлантистку Меркель, что все политические и финансовые институты ФРГ оказались у них под колпаком. Что самое любопытное, глава немецкого МВД Ханс-Петер Фридрих взялся даже защищать Вашингтон. Социал-демократы, разумеется, провозгласили своих соперников «клевретами Америки», однако ссориться со сверхдержавой они тоже не намерены (более того, многие из них считают себя наследниками Шредера, очень хорошо ладившего с демократической администрацией США).

Правда, в том случае, если у власти останется Меркель, атлантизм будет главным содержанием немецкой внешней политики. И в этом смысле не вызвает удивления резкий поворот в позиции канцлера по Сирии. Ещё на прошлой неделе на встрече «двадцатки» Меркель отказалась поддержать военную акцию, но после саммита ЕС в Вильнюсе присоединилась к другим европейским странам, выступающим единым фронтом с США. «Меркель стремится избежать ошибок Шрёдера, который противился американскому вторжению в Ирак и был обвинён в итоге в расколе единой Европы, утратив позиции внутри страны, — пишет Die Tageszeitung. — Нынешний канцлер опасается оказаться в его шкуре буквально накануне выборов в бундестаг».

С другой стороны, по данным последних соцопросов, около 70% немцев выступают против американской интервенции в Сирию. И игнорировать этот факт Меркель не может. Точно так же, как не может она игнорировать данные немецкой разведки, которая, ссылаясь на перехваты телефонных звонков, не признаёт ответственности Асада за применение химического оружия. Конечно, Меркель продолжает утверждать, что участие ФРГ в военной операции возможно лишь с санкции ООН. Но в реальности остаться в стороне от конфликта у немцев не получится. На территории Турции, как известно, располагаются зенитно-ракетные комплексы Patriot, принадлежащие Германии, которые обслуживаются специалистами из ФРГ. И, судя по всему, они будут участвовать в сирийской операции.

Теперь, что касается отношений с Россией. В эпоху Шрёдера многие эксперты уверяли, что мы находимся в шаге от формирования военно-политического союза России и объединённой Европы, ведущую роль в которой играет независимая и реалистически-мыслящая Германия. Влиятельные немецкие бизнесмены, заинтересованные в развитии российско-германских газовых проектов, рассчитывали, что, объединив усилия с таким мощным игроком, как «Газпром», они смогут бросить вызов американским конкурентам (ходили даже слухи, что Москва готова отказаться от контрольного пакета акций в «Газпроме», превратив его в транснациональную компанию).

С приходом Меркель всё изменилось. На смену устоявшемуся в шрёдеровские времена термину «дружба» пришло понятие «стратегическое партнёрство». С руководством РФ установился холодновато-деловой стиль общения. Канцлер стала критиковать нарушения прав человека в России и, продолжая развивать совместные проекты, запущенные в эпоху Шрёдера, с подозрением относилась к новым инициативам. Когда Путин предложил Германии эксклюзивную роль в освоении Штокмановского газового месторождения в Баренцевом море, Меркель это предложение отвергла, сославшись на принципы «общей энергетической политики ЕС».

Со временем «железная фрау» всё меньше прислушивалась к прагматикам в своём окружении, давая волю тем комплексам, которые сформировались у неё в юные годы. В отношении Шрёдера к России не было ничего личного, Меркель же выросла в ГДР, выиграла когда-то олимпиаду по русскому языку и, чтобы чувствовать себя своей в немецкой элите, постоянно была вынуждена открещиваться от прошлого. Из прагматика немецкий канцлер постепенно превращалась в опасного доктринёра, живущего собственными эмоциями и чужими штампами. Представители правящей партии клеймили авторитарные тенденции в российской политической жизни. «Петербургский диалог», который проходил осенью прошлого года, свёлся к обмену колкостями и претензиями.

По словам экспертов, в случае победы социал-демократов или их участия в «большой коалиции» маятник может качнуться в обратную сторону. «Неплохие возможности появятся у тех представителей СДПГ, которые мечтают о возрождении Ostpolitik, — утверждает Александр Рар. — И не исключено, что ученики и последователи Вилли Брандта, Эгона Бара и Герхарда Шрёдера займут ключевые позиции в ведомстве федерального канцлера».