И ни он, ни я, ни миллионы людей, населявших Советский Союз, ни миллионы жителей других стран, даже видя то, что в огромном государстве происходят какие-то непонятные, но, как обычно, великие процессы, и предположить не могли, что в декабре того же года оно прекратит свое существование. Папа – бывший военный, стоявший на страже рубежей могущественной державы, к тому времени уже несколько придет в себя и очередной удар по прошлому и настоящему, более сокрушительной силы, воспримет без приема лошадиных доз успокоительного».Эти щемящие строки одного из своих постоянных авторов, Олега Климова, публикует в свежем номере газета «Беларусь сегодня». Они о сегодняшнем черном юбилее в нашей истории – 20-й годовщине кончины великого государства, Советского Союза.
8 декабря 1991 года в правительственной усадьбе Вискули, что в белорусской Беловежской пуще, президент РСФСР Борис Ельцин, президент Украины Леонид Кравчук и глава Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич подписали документ под названием «Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ)», вошедший в историю как Беловежское соглашение. Его преамбула гласила: «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование».
Сразу после подписания документа Ельцин позвонил по телефону президенту США Джорджу Бушу-старшему и доложил о случившемся (чем, кстати, поставил того в неловкое положение). Затем подписанты «шикарно вспрыснули» событие и разъехались по домам: по прибытии в Москву Ельцин был настолько пьян, что его буквально выносили из самолета. Спустя несколько дней Беловежское соглашение было ратифицировано ПОДАВЛЯЮЩИМ большинством голосов парламентами России, Украины и Белоруссии: в Верховном Совете РСФСР против голосовало то ли 5, то ли 6 из двух с половиной сотен депутатов; в украинском парламенте противников документа было и того меньше, ну а в белорусском Верховном Совете против голосовал лишь один Александр Лукашенко. При этом надо помнить, что абсолютное большинство во всех трех парламентах принадлежало коммунистам.
Сегодня нас пытаются убедить, что смерть СССР к моменту подписания Беловежского соглашения была уже предрешена. «Можно спорить, был ли распад СССР геополитической катастрофой, вызванной злокозненными происками врага, или благом для большей части бывших республик Союза, – читаем в сегодняшней редакционной статье газеты «Ведомости». – Однако лидеры трех славянских республик всего лишь зафиксировали смерть государства от стремительно прогрессировавшего паралича и неработоспособности бюрократических структур. Ни армия, ни КГБ, ни лидеры других республик СССР и республиканских компартий не пытались активно противодействовать распаду Союза».
Как видите, в таком взгляде нет места для слез отца Олега Климова. «Можно спорить», уверяют нас, но не сокрушаться, тем более что распад СССР можно счесть и «благом для большей части бывших республик Союза». Хотелось бы, правда, знать перечень этих «облагодетельствованных»: не входят ли туда, например, Таджикистан, Киргизия, Узбекистан, Молдавия, та же Грузия? Или еще какие-то осколки бывшего СССР можно смело рекомендовать составителям международных рейтингов бедности?..
Но народы СССР в своей массе все же не так хладнокровно вспоминают сегодня кончину СССР. Вот, например, что пишет сегодня на страницах ИА REGNUM белорусский историк, политолог и публицист Николай Малишевский:
«Этот акт (т. н. Беловежское соглашение. – Прим. KM.RU), зафиксировавший развал Советского Союза, до сих пор вызывает множество вопросов. Дело в том, что еще 17 марта того же года во время проведения референдума по вопросу «быть или не быть СССР» подавляющее большинство населения (более 80%) высказалось за сохранение Союза.
Необходимо отметить, что сама постановка вопроса о необходимости Союза носила чисто провокационный характер. Разрушители государства и так знали, что большинство населения однозначно выскажется в поддержку существования СССР, поэтому им было необходимо хотя бы обозначить, что «подобная проблема существует». Тем самым общественное мнение направлялось в нужное русло, чему также способствовала тотальная промывка мозгов через СМИ.
Но мало того, что мнение народа было полностью проигнорировано, – был нарушен конституционный порядок выхода из Союза. В соответствии с законодательством требовались: проведение референдума в качестве заявки на выход; переговоры о границе, разделе имущества, армии и т. д. в течение 5 лет; в случае взаимоприемлемого исхода переговоров – второй референдум. Сами подписанты утверждали в заявлении, что «имеют право» на роспуск СССР, т. к. РСФСР, УССР и БССР были основателями Союза, подписавшими в 1922 году договор. Однако в числе основателей была и Закавказская Федерация, включавшая тогда Грузию, Армению и Азербайджан. Следовательно, хотя бы для видимости легитимности необходимо было пригласить представителей этих республик...
Сразу же после вискулевских посиделок, сопровождавшихся обильными возлияниями, теплая компания заявила в Минске, что «Советский Союз более не существует» и что ими «образовано Содружество Независимых Государств», а Михаил Горбачев объявил о прекращении им своих функций президента СССР и подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего. Американский журналист (спустя несколько лет он станет одним из замов госсекретаря США Мадлен Олбрайт) Строуб Тэлбот в своей книге «На самом высоком уровне: закулисная история окончания холодной войны» напишет: «До американских официальных лиц дошли слухи о том, что когда Ельцин возвратился в Москву (из Минска) через сутки после подписания соглашения о Содружестве, он был настолько пьян, что его вынуждены были вынести из самолета, и телохранители применили грубую силу, чтобы не позволить фотографам делать снимки».
12 декабря 1991 года Верховный Совет РСФСР ратифицировал Беловежское соглашение («за» – 285 депутатов, «против» – 5, воздержались – 6), принял постановление о денонсации Договора об образовании СССР, утвержденного первым съездом Советов СССР 30 декабря 1922 года, и постановление о выходе из состава СССР («за» – 161 депутат, «против» – 3, воздержались – 9, а всего присутствовало 247 депутатов).
Параллельно с гибелью Советского Союза, разваливавшегося на куски в результате целенаправленных действий извне и изнутри, шел процесс становления (разумеется, для «борьбы с системой») «демократических сил» в новых независимых государствах. Захватившие в центре власть «демократы» смотрели на происходящее со снисходительной улыбкой, фактически поощряя происходящее, быстро превращаясь из столпов системы в «борцов» с ней. Психологи давно отметили, что человек, воспитанный на стереотипах и «культуральных трюизмах», весьма уязвим: попав в поле диссонирующей информации, стереотип имеет тенденцию не разрушаться, а переворачиваться, т. е. он сохраняется, сменив только валентность (эмоциональный знак); безусловно хорошее превращается в безусловно плохое и наоборот. Новоявленным «демократам» националистического и откровенного фашистского пошиба это играло только на руку.
Чтобы дорваться до власти, эти «принципиальные» люди были готовы на все. Еще существовал Союз, а на его окраинах уже росла и ширилась истерия, раздувавшаяся всевозможными «национальными» лидерами, которые, размахивая руками, кричали с балконов и ступеней парткомов и Верховных Советов бывших союзных республик о «свободе» и «демократии». Макиавелли недаром еще пять столетий назад отмечал, что «слово «свобода» служит всегда предлогом к восстаниям», поэтому, разумеется, никто из этих «свободолюбцев» даже не вспомнил, что о свободе человека вообще не говорит даже церковь, т. к. ее не бывает «в чистом виде». О такой «свободе» («равенстве и братстве») говорят только революционно настроенные демагоги и душевнобольные.
Выпестованные по линии Академии общественных наук, через отделение истории АН СССР и т. п. структуры под отеческим надзором главного идеолога ЦК КПСС и одновременно «прораба перестройки» А.Яковлева, националистические «глашатаи свободы», еще вчера до блеска вылизывавшие седалища представителей Центра, научившего их читать и писать и заменившего им ишаков на космодромы и Академии наук, внезапно возомнили себя носителями некой «демократической миссии».
Но по прошествии совсем малого отрезка времени все они, едва попробовав осуществить на практике основные принципы и постулаты, выдвигаемые демократией, сразу же отбросили их, оставив лишь название «демократия». Дело в том, что даже люди вроде втянувшего свою республику в кровавые конфликты Звиада Гамсахурдии (тогдашнего Саакашвили) в конце концов поняли, что настоящая демократия возможна лишь там, где экономика в состоянии заменить политику и этим обеспечить народу нормальную, спокойную и сытую жизнь. А чтобы осуществить это на практике, у рвавшихся к власти фашиствующих «демократов» не оказалось ни необходимых знаний и умений, ни возможностей.
Для того, чтобы заполнить идеологический вакуум, возникший после быстрого разложения сверхнациональной идеи (точнее, для того, чтобы некоторые из уже образовавшихся «суверенных государств» не начали, в свою очередь, делиться на десятки и сотни еще более «суверенных»), а также чтобы фактически удержаться у власти, самозваным «демократам» была необходима некая мгновенно действующая идеология. А единственной такой идеологией был и остается национализм. Его проявления в СССР издавна всячески поощрялись Западом, т. к. всякий национализм внутри державы ослабляет суперэтнические и цивилизационные связи.
Идея национализма очень проста. Для консолидации общества и последующего его объединения вокруг лидера нужен видимый враг. Именно существование врага позволяет существовать и удерживать власть группе, эксплуатирующей национальную идею. Крупнейший националист «всех времен и народов» Адольф Гитлер писал в своей книге «Моя борьба»: «Широкие народные массы состоят не из профессоров и дипломатов. Небольшое количество абстрактных знаний, которыми они обладают, направляет их сантименты скорее в область чувств.... Во все времена движущая сила наиболее важных изменений в этом мире никогда не заключалась в каких-либо научных идеях, внезапно овладевших массами, а всегда заключалась в фанатизме, доминирующем в массах, и в истерии, которая движет эти массы вперед...».
Итак, чтобы удержаться у власти, национал-шовинистам был необходим видимый враг. И практически везде этот «враг» был найден. Кроме «колонизатора»-русского, им стали вчерашние соседи: армянин – для азербайджанца, абхаз – для грузина и т. д. Помимо этого, нужны были эмоции (тот пресловутый фанатизм, о котором писал Гитлер), способные отвлечь людей от катастрофического падения уровня жизни. Их не могли, да и были не в состоянии дать повсеместно начавшиеся «возрождения» «культур», «национальных языков», в т. ч. никогда не существовавших, либо постепенно отмиравших или уже незаметно умерших. Вызвать более сильные эмоции могла лишь кровь, много крови. И эта кровь полилась, потекла ручьями: Карабах, Осетия, Молдавия, Кавказ... Струйки и ручейки, начавшие стекать к моменту окончательного развала Советского Союза в одну большую реку.
А тем временем 25 декабря 1991 года Россия была переименована в Российскую Федерацию. Вечером того же дня Горбачев позвонил президенту США Дж. Бушу-старшему и в телефонном разговоре заверил: «Можете спокойно праздновать Рождество. СССР больше не существует». На следующий день Совет Республики Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР как государства и объекта международного права. Были приняты постановления об освобождении от должности судей Верховного и Высшего арбитражных судов и членов коллегии Прокуратуры СССР и постановление об освобождении от должности председателя Госбанка и его первого зама.
После этого в США по радио и телевидению выступил президент Буш, объявивший, что в результате холодной войны СССР разгромлен, а Джеймс Бейкер, тогдашний госсекретарь США, впервые открыто заявил: «Мы истратили триллионы долларов за последние 40 лет, чтобы одержать победу в холодной войне против СССР. Главное, нашлись предатели».
