В наших новостях преобладают люди в дорогих костюмах, кричащие друг на друга ("New Statesman", Великобритания)

Продюсер сжала кулаки, стоя в полумраке за кулисами. «Мы хотим, чтобы вы, знаете ...». Она опять сжала кулаки, радушно улыбаясь, пока на меня и на моего наемного оппонента надевали сбрую из микрофонов, чтобы провести пятиминутные дебаты в вечерних новостях. Мне было понятно, что она хотела сказать. Она хотела, чтобы мы сцепились друг с другом. Она не хотела, чтобы мы разумно и здраво беседовали, устраняя наши разногласия. Ей нужна была кровь на полу.

Может, мы уже не обсуждаем больше никакие вопросы, а вместо этого просто орем друг на друг, засев в противоположных окопах? В тот день мы с молодым юристом из журнала Spiked должны были дискутировать на тему троллинга в интернете. Я увидела в этом некую иронию. В конце концов, определение троллинга таково: это действия, направленные на причинение боли и на провоцирование человека на яростное возмущение. Исходя из этого, можно сказать, что в Британии комментаторы уже много лет занимаются троллингом, превратив его в целую индустрию.

Сегодня продюсеры считают хорошими и качественными дебатами на радио и телевидении следующее: тебя на пять-семь минут ставят напротив человека, у которого точка зрения противоположна твоей, и от вас ждут, что вы разберетесь друг с другом. В ход идет все, кроме ругательств, клеветы и утонченности. По сути дела, это бокс для людей, у которых были плохие отметки по физкультуре. Бац-бац, и ты готов.

В британской журналистике масса замечательных вещей, но это в их число не входит ни в коем случае. Наша традиция противоборства, которую писатель Грэм Линехан (Graham Linehan) назвал «ареной, где нет позиций, кроме диаметрально противоположных, и где нюансы запрещены», не для слабых духом людей. Она превращает национальную дискуссию в медвежью яму, в которой говорящие головы рвут друг друга в клочья ради славы и денег. На гладиаторской арене публичного дискурса важно не то, прав ты или нет, а то, насколько сильно ты сможешь отдубасить собеседника. Да, обычно это собеседник, а не собеседница.

Я выступаю на радио и на телевидении четыре года, и мне часто везет, потому что меня просят поговорить на те темы, которые мне очень интересны, от прав женщин до реформы социального обеспечения и до вопроса о том, может ли полицейский избить человека до смерти за то, что он пошел с демонстрации протеста домой не по тому маршруту. Прошло много времени, прежде чем я поняла такую вещь: заинтересованное отношение к обсуждаемой теме может стать препятствием — потому что если вопрос вам небезразличен, оппонент может вас разозлить и вывести из себя, а если вы разозлились, вы проиграли. Я соглашаюсь на участие в передачах лишь потому, что меня интересуют обсуждаемые вопросы. Но у меня возникает все больше сомнений относительно такого формата.

Одна из главных проблем такой системы острой конфронтации состоит в том, что небольшая группа профессиональных троллей с правого фланга политики, какими бы злобными они ни были, выглядят так, будто они представляют значительную часть общественного консенсуса. Недавно меня пригласили на передачу Sunday Politics, чтобы поговорить о реформе системы социального обеспечения с депутатом парламента от партии тори, который понятия не имеет, что на практике влечет за собой политика его партии. Проблема состояла в основном не в том, чтобы разбить в пух и прах его сомнительные доводы относительно того, кто заслуживает быть бездомным, а кто нет, а в том, как высидеть на передаче, притворяясь, будто его аргументы заслуживают эфирного времени. Беда в том, что любой человек на телепередаче выглядит чуть-чуть разумнее, умереннее и официальнее, когда он в костюме.

Называть «дебатами» ребяческое сведение счетов, составляющее основу политических дискуссий в британском эфире, было бы лицемерием. Это не дебаты, если вы не называете этим словом ссору двух карапузов из-за леденца. Слово «дебаты» подразумевает конечную цель, состоящую в познании чего-то, или, по крайней мере, в выработке пути для продвижения вперед. Но это ни в коем случае не поединок по крику, о котором пишут на первых полосах газеты и сообщают вебсайты, отчаянно нуждающиеся в посещениях пользователей.

Поскольку британские представители общественного мнения перекочевали в социальные сети, такая тщательно отрежиссированная тривиальная шумиха может продолжаться бесконечно на форумах, где недопустимы нюансы, а длина сообщений не должна превышать 140 символов. Твиттер позволил британской склонности к ругательствам и пустому позерству обрести свое лицо и дойти до кондиции. Появившийся там мощный поток язвительных насмешек и оскорблений — это удел не только интернет-троллей. Это традиция, берущая свое начало в палате общин. Многие из наиболее одаренных анонимных изрыгателей желчи почувствовали бы себя как дома на передних скамейках во время обращений премьер-министра, достанься им такой шанс.

Меньше всего на теледебатах я люблю тот момент, когда ты уходишь из залитой светом студии и возвращаешься в реальный мир, где ты можешь по-дружески поболтать со своим оппонентом по дебатам, пока звукооператоры осторожно снимают с тебя радиомикрофоны, делая это деликатно, чтобы не повредить твое нижнее белье. Выйдя за пределы профессиональной вежливости, вы начинаете обмениваться тайными улыбками, давая знать, что на сцене вы притворялись, ненавидя друг друга. Но на самом-то деле вы друзья, когда камеры выключены. Вы часть медийной элиты, вы вращаетесь в одних и тех же кругах и играете в одну игру.

Поиграв в эту игру четыре года, я считаю, что в проигрыше оказываются все зрители, все слушатели и все читатели, которым приходится мириться с тем, что говорящие головы бесцельно орут друг на друга, не выходя за рамки банальной болтовни, а также выслушивать то, что это и есть конструктивная публичная дискуссия, в которой справедливо представлен целый ряд мнений и точек зрения.

Конечно, должно быть место и для риторики, и для «изюминки», и для противоборства. Я большая любительница конструктивного диалога, но иногда в студии приходится сталкиваться лицом к лицу с абсолютным ублюдком в дорогом галстуке и с совестью бутерброда. В таких случаях лучше всего скормить его самому себе на завтрак, иначе скормят тебя. Но в большинстве случаев было бы гораздо лучше, если бы экспертам, выразителям мнений, а может, и обычным людям дали возможность поговорить на важные темы вместо того, чтобы орать друг на друга, пока кто-то не сдастся. Потому что истина состоит в следующем: кровь на полу дискуссионной арены предназначена для того, чтобы отвлечь нас от реальной политики.

Лори Пенни — пишущий редактор New Statesman.

Оригинал публикации: Our news is dominated by people in expensive suits, shouting at each other