Помните травлю так называемого «поворота рек», начатую «демократической» и «патриотической» интеллигенцией еще в 70-е годы? В 80-е она переросла в одну из первых пропагандистских кампаний эпохи перестройки. Никто не добивался выбора экономически и экологически оптимального варианта – велась не критика, а именно травля. Устрашающие пророчества, будто «поворот» изменит климат и вызовет чуть ли не глобальную экологическую катастрофу, строились на фальсификации сути проекта. Никто не предлагал экономически и экологически выверенной альтернативы. Решение «зарубить» сам замысел перераспределения водных ресурсов носило чисто политико-идеологический характер. И это заставляет присмотреться к политическим и идеологическим предпосылкам кампании, внесшей немалый вклад в разрушение нашей советской Родины.
Лжив был сам термин «поворот рек», никогда и никем в СССР, кроме перестроечных демагогов, не употреблявшийся. Единственной зацепкой им послужила по-хрущевски размашистая фраза из Программы КПСС 1961 г.: «Советские люди смогут осуществить дерзновенные планы изменения течения некоторых северных рек». Но на самом-то деле специалисты проектировали перераспределение не более 10% стока рек. Откуда же взялся «поворот рек»? Этот штамп антисоветской пропаганды, как и многие другие, – типичная «проговорка по Фрейду», невольно раскрывающая то, что на уме не у обвиняемых, а у обвинителей. Проекты поворота рек и даже океанских течений, осушения целых морей действительно выдвигались и готовились к осуществлению. Но не в Советском Союзе, а на «демократическом» Западе.
Еще в конце XIX века американский инженер Гулд предлагал Соединенным Штатам ни больше ни меньше как украсть у Европы и присвоить себе гигантскую океанскую «реку» – Гольфстрим. Он намечал перекрыть дамбой пролив между Флоридой и Кубой, по которому Гольфстрим изливается из Мексиканского залива в океан, а Флориду отделить от материка каналом, чтобы направить течение вдоль берегов Северной Америки, а не в сторону Европы. Север США и Канада (которую, несомненно, тоже предполагалось присвоить – планы ее оккупации вынашивались в США с самого начала их истории и несомненно существуют до сих пор) должны были расцвести, а Европа – оледенеть. Не зря проект Гулда получил в Европе вполне заслуженное название «глобального пиратства». Он внес свою лепту в подготовку испано-американской войны 1898 г., интервенции на Кубу и ограничения ее суверенитета «поправкой Платта» – Вашингтону на всякий случай нужны были оба берега пролива.
Уже после Второй мировой войны в кругах, создававших Европейское экономическое сообщество – предтечу нынешнего Евросоюза, – были весьма популярны проекты немецкого инженера Р. Зергеля. Кто-то же финансировал в не очень сытные послевоенные годы целый институт(!), занимавшийся исключительно разработкой и пропагандой этих планов. Один из них был не чем иным, как проектом поворота второй по величине африканской реки Конго. Предполагалось перекрыть ее в нижнем течении высотной плотиной. На большей части тогдашних Бельгийского и Французского Конго образовалось бы гигантское пресное море. Оттуда меньшая часть воды сбрасывалась бы через турбины гигантской ГЭС, а большая – шла бы самотеком (какие там насосные станции!) к озеру Чад, вокруг которого разлилось бы еще одно пресное море, а затем – дальше на север, на орошение алжирской Сахары.
Другой «гениальный» замысел Зергеля предусматривал уже не поворот рек, а частичное осушение целого моря. Сразу вспоминается Арал, но масштабы были куда больше. Предлагалось перекрыть плотиной Гибралтарский пролив (тогда оба его берега принадлежали франкистской Испании) и соорудить там исполинскую ГЭС. Чтобы возник нужный перепад уровней вод, отрезанное от океана Средиземное море должно было наполовину высохнуть. Мнением Советского Союза и стран народной демократии, которых это затронуло бы напрямую, никто не интересовался.
Как видим, подобного рода «преобразователи природы», пользовавшиеся высоким покровительством, водились не только и не столько в СССР, как нам до сих пор пытаются доказывать. С технической точки зрения они были в сущности шарлатанами – реальность их проектов более чем сомнительна. Флоридский и Гибралтарский проливы слишком глубоки, чтобы их можно было перекрыть при тогдашней технике. Пресноводные моря в четверть Африки испаряли бы больше воды, чем ее оставалось бы для энергетики и орошения. Насилие над природой, по сравнению с которым советский проект переброски максимум 10% стока – образец экологически устойчивого развития, навлекло бы непредсказуемые и скорее всего катастрофические последствия на весь мир. Но это едва ли приходило в голову Гулду, Зергелю и их покровителям, чьи глаза туманила империалистическо-расистская идеология. К народам, чьи земли ушли бы под воду или обратились в ледники и солончаки, эти господа относились в духе известных слов Генриха Гиммлера: «Живут ли другие народы в довольстве или подыхают с голоду, интересует меня лишь постольку, поскольку они нужны нам как рабы для нашей культуры». На орошаемых землях Сахары Зергель предполагал расселить европейских колонистов, а энергию ГЭС использовать на нужды военно-промышленного комплекса для удержания «туземцев» в повиновении и глобальной «борьбы с коммунизмом». Не планы ли затопления Ленинграда и Москвы, строившиеся в окружении Гитлера, легли в основу его проектов?
Тогда, в середине ХХ века, этим преступным планам не суждено было сбыться. Помешали разгром фашизма, подъем рабочего движения в Европе и мире, Кубинская революция, антиколониальное движение в Африке. Но кое-какие всходы семена, посеянные «глобальными пиратами», все же дали. Даже в СССР с началом «оттепели» стала выходить популярная литература, где проекты Зергеля расхваливались, а их фашистская идеология и натовско-реваншистская направленность начисто игнорировались. Трудно поверить, что этого могли в упор не видеть в стране, совсем недавно в тяжелейшей войне победившей фашизм, симпатизировавшей и помогавшей народам Африки в их борьбе за самоопределение. Но кто-то, видимо, уже начинал исподволь продвигать и прикрывать фашистские по существу идеи.
Не отсюда ли, в частности, берет начало перестроечная травля советского «поворота рек»? Случайно ли и только ли от большого ума некоторые писатели – поборники «русского патриотизма» – твердили, что «поворот рек» разрушит «резервацию русского народа» в бассейнах Печоры и Вычегды (кстати, на этнической территории народа коми)? Ведь создание именно такой резервации и именно в тех местах действительно намечалось… по плану «Ост» того же Генриха Гиммлера. Для чего создаются резервации и что ждет загнанных туда аборигенов – в Советском Союзе знали все, кроме особо умных демократов и национал-патриотов.
Но основные причины крестового похода против якобы готовившегося в СССР «поворота рек» значительно глубже идеологических. Они имеют прямое отношение к основам организации производительных сил крупнейшей страны мира.
Тот факт, что проекты перераспределения водных ресурсов выдвигались русскими учеными и инженерами с середины XIX века, свидетельствует об объективной общественной потребности. 88% водных ресурсов страны приходилось на малонаселенные, холодные и переувлажненные Север и Восток. Большая часть страны – зона рискованного земледелия: на севере не хватает тепла, на юге – пресной воды. Почти все крупные реки Северной Евразии стекают в Северный Ледовитый океан по плоской равнине с очень небольшим уклоном, поэтому север европейской России и особенно Западная Сибирь сильно заболочены.
Такое положение существовало не всегда, оно сложилось, по меркам истории Земли, буквально вчера. Еще 10 тысяч лет назад огромный поток пресной воды, сдерживаемой ледяной плотиной на севере Западной Сибири, изливался через Туранскую равнину в Арал, Каспий и затем в Черное море. С таянием ледника сама природа устроила «поворот рек», положивший начало опустыниванию Средней Азии. Разве не могли люди в какой-то мере восстановить существовавшую в недавней геологической истории ситуацию?
По мере научно-технического и общественно-политического прогресса идея перераспределения водных ресурсов обретала все более конкретные и зрелые формы. К 70-м годам XX века она выросла в перспективный план комплексного освоения половины территории СССР. Предполагалось перебросить 5-10% стока Печоры, Вычегды и других рек севера Европейской России в бассейны Волги, Дона и Днепра, а оттуда – на Северный Кавказ, юг Украины и Урал, в Азовское и Каспийское моря; такую же долю вод Иртыша, Оби и в перспективе Енисея – в Казахстан и Среднюю Азию. Проект предполагал создание системы каналов и водохранилищ без затопления обширных земель: переброску надлежало осуществлять с помощью насосных станций, электроэнергию для них дали бы гидроэлектростанции на тех же реках, остался бы немалый избыток энергии для нужд экономики и населения. Искусственная река, равная Волге, оросила бы в Казахстане и Средней Азии все пригодные земли – по крайней мере втрое больше, чем все местные водные ресурсы. Отвод на юг избытка воды, заболачивающей Западную Сибирь, позволял осушить болота и создать новую базу лесохимической и целлюлозно-бумажной промышленности, уменьшив нагрузку на леса европейской России. На юге Сибири, в Казахстане и Средней Азии создавалась база высокопродуктивного земледелия и животноводства, надежно защищенная от засух. Страна получала трансконтинентальную систему водных транспортных путей – дешевое и надежное подспорье перегруженному наземному транспорту.
По экономическому и социально-политическому значению проект переброски части стока северных рек сопоставим с ленинским планом ГОЭЛРО. Его осуществление обеспечивало СССР продовольственную независимость, комплексное освоение огромных ресурсов Сибири, охват всей территории огромной страны единой энергетической и транспортной системой и вообще то, что теперь называют устойчивым развитием. Обеспечивался плавный, с минимумом издержек, переход от экстенсивного к интенсивному типу воспроизводства. В центре страны создавалось прочное ядро экономики нового типа, которая отличалась бы качественно более высоким уровнем реального обобществления производства, адекватным социализму. Весь комплекс не только промышленности и энергетики, но и сельского хозяйства был бы технологически завязан на централизованное планирование и в принципе не допускал бы больше никакого «рынка». Без перераспределения водных ресурсов страна объективно, уже в силу природных условий, не могла достичь подобных результатов в обозримый исторический срок и обрекалась на роль постоянного – до исчерпания недр и лесных запасов – экспортера сырья в обмен на продовольствие.
Комплексное решение проблемы водных ресурсов было одним из необходимых условий поддержания целостности СССР. Развитие экономики вододефицитных областей и республик десятилетиями обеспечивало потребности всего Союза, внося, нередко в ущерб природе и здоровью людей, незаменимый вклад в оборону, экономическое и социальное развитие страны. Так, на Урале промышленное и сельскохозяйственное развитие привело к обмелению и загрязнению рек, на Украине и Северном Кавказе – к засолонению Азовского моря. Освоение целины Казахстана и юга Сибири помогло прокормить страну, еще не вполне залечившую военные раны, но дало непомерную нагрузку на засушливые, уязвимые для ветровой эрозии земли. Все это могло быть оправдано в долгосрочном плане только при переходе к интенсивному земледелию с достаточным количеством воды. Среднеазиатское хлопководство снабжало сырьем не только текстильную, но и оборонную промышленность СССР – из продуктов очистки хлопка изготавливаются современные боевые пороха и другие взрывчатые вещества. При дефиците воды наращивать производство хлопка можно было только ценой превращения Средней Азии в край монокультуры, что неизбежно влекло за собой тяжелые экологические, социальные и в перспективе политические последствия. Уже с начала 70-х гг. воды Амударьи и Сырдарьи, разбираемые на орошение, почти не доходили до Аральского моря-озера; начавшееся высыхание Арала грозило всему региону экологической катастрофой. Местные водные запасы заканчивались к 1985 г. По проекту, обнародованному в 1971 г., первая сибирская вода должна была прийти на земли Средней Азии именно в 1985-м, полное осуществление проекта намечалось на 2000-й. Производство в вододефицитных республиках развивалось с учетом этой перспективы, и они имели право на то, чтобы страна, уже набравшаяся сил, позаботилась об их жизненных нуждах. Если бы это было сделано должным образом, Советский Союз в полной мере стал бы единым социально-экономическим комплексом, отделиться от которого ни одна республика не могла бы, не подрывая самой основы жизни своего народа. И, наоборот, при отказе от проекта народы вододефицитных республик ставились в положение обманутых, националистам всех мастей вручался козырной туз, а под Союз подводилась опаснейшая мина. У внутренних и внешних врагов социализма были более чем серьезные причины начать разрушение СССР именно с крестового похода на «поворот рек».
Только в независимых «государствах Центральной Азии» о советском проекте никогда не забывали. За последние 10-15 лет делалось несколько попыток поставить вопрос в практическую плоскость. Самое последнее сообщение пришло несколько недель назад: в Астане планируют переброску вод Иртыша в центральную часть Казахстана.
Но вот незадача: все предыдущие попытки такого рода пресекались… Всемирным банком как главным кредитором государств «Центральной Азии». Центр транснационального капитала, финансирующий массу экологически губительных проектов по всему миру, вдруг грудью встал на «защиту» природной среды «Центральной Азии». Советский план перераспределения водных ресурсов стал таким же табу, как издавна принятый в России и СССР географически точный термин – Средняя Азия. Центральной Азией у нас до 1990-х гг. называли другой регион – страну гор и плоскогорий от Тувы до Тибета. На Западе же упорно именовали Центральной Азией российскую и советскую Среднюю Азию, не щадя не только географии (центр Азии расположен в Туве), но и родной лексики. Ведь те же англосаксы долгое время применяли термин Middle East – Средний Восток – именно к региону, граничившему с юга со Средней Азией, пока не перенесли в последние десятилетия на регион арабо-израильского конфликта, изгнав из употребления прежний термин «Near East» – «Ближний Восток». Чего только не сделаешь, чтобы властвовать, разделяя народы!
Несколько лет назад к советской идее переброски части стока сибирских рек в Среднюю Азию попытался вернуться… тогдашний мэр Москвы Ю.M. Лужков. Чисто гипотетически он высказал предположение, что Россия могла бы на коммерческой основе («рынок» есть «рынок»!) поставлять излишки воды южным соседям. Да, видно, недооценил международное «лобби», категорически противостоявшее самой этой идее. Пришлось публично оправдываться – дескать, ничего такого и в мыслях не держал. А вскоре и из мэров попросили – не послужило ли одной из причин, в числе прочих, и нарушение строжайшего табу на обсуждение темы «поворота рек»?
Россия и ее соседи – не единственные, кто стоит перед необходимостью перераспределения водных ресурсов. Аналогичные проекты поставлены в порядок дня в Бразилии и Индии. Самый грандиозный разработан в КНР, где считанные километры разделяют верховья крупнейших рек Южной и Восточной Азии, по которым почти ежегодно прокатываются разрушительные паводки, а неподалеку половина самой населенной страны мира иссыхает от жажды. Но всюду доблестные «экологи», с подачи хранящих инкогнито спонсоров, воюют против перераспределения водных ресурсов. Ареной кампаний в СМИ и шумных, хотя и не слишком массовых, выступлений стали за последние годы Бразилия, Мексика, Индия. Едва заговорили на эту тему в КНР, как в затрагиваемых проектом областях начались то труднообъяснимые катастрофы, то самосожжения буддийских монахов, то рекламируемые на весь мир криминально-политические скандалы.
Уж не пора ли борцам против «переброски» объединиться, как теперь принято, в сеть «неправительственных организаций»? Назваться можно, скажем, Всемирной антигидротехнической лигой имени… Чьего? Лучше всего – имени Филиппа Второго. В свое время этот испанский король, признанный глава европейской реакции, положил под сукно проекты канала через Центральноамериканский перешеек и превращения рек Иберийского полуострова в судоходные. Кто-то из теологов или инквизиторов подал королю идею, близкую к гениальной: «Если бы господь хотел видеть наши реки судоходными, а моря соединенными, он бы их такими и сотворил». Уж если стало модно возвращаться к религиозным «истокам», то почему не к этим?
Но шутки в сторону. Логический финал мы видели недавно. Стоило Ливийской Джамахирии проложить величайшую в мире подземную пресную реку, что могло обеспечить и ей, и ее африканским соседям экономическую независимость – натовские бомбы и ракеты не заставили себя долго ждать. Ведь это «тиран» Муаммар Каддафи по причине своих варварских традиций не мог лишить воды даже тех, кто позволил себя втянуть в мятеж. Цивилизованные господа смотрят на эти дела совсем иначе.
Так что думайте, уважаемые сограждане. Пока еще есть время.
