Очередной визит Александра Лукашенко в Китай состоялся 15-17 июля. Лукашенко встретился с председателем КНР Си Цзиньпином, премьером Госсовета Ли Кэцяном, председателем Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Юй Чжэншэном. По итогам визита подписано 36 двусторонних документов на общую сумму почти $1,5 млрд.
Накануне визита Александра Лукашенко в интервью китайскому госинформагентству «Синьхуа» заявил, что Белоруссия надеется интенсифицировать экономические связи с Китаем, увеличить товарооборот и направления сотрудничества. Говоря о нынешнем уровне сотрудничества, он отметил: «Очень много направлений нашего сотрудничества: от экономики, кредитов, инвестиций... А сегодня Китай реализует у нас 20 проектов примерно на $5,5 млрд. Инвестиции огромные. Они сопоставимы, может быть, только с Российской Федерацией».
В данной связи стоит отметить, что экспорт Белоруссии в КНР по итогам 2012 года составил $433,6 млн., экспорт Китая в Белоруссию – кратно больше: $2,4 мрд. За последние 10 лет китайско-белорусский товарооборот вырос почти в 6,5 раз. По итогам 2012 года на КНР пришлось 3% в общем объёме белорусского товарооборота с отрицательным для Белоруссии сальдо. В I квартале 2013 г. доля Китая в общем объёме белорусского товарооборота составила 4,3%, сальдо по-прежнему отрицательное.
Политический круг вопросов, обсуждавшихся в ходе визита, традиционен для руководителей постсоветских республик, посещающих Пекин: каждый из них стремится заручиться поддержкой руководства КНР на международной арене, вовлечь Поднебесную в свои частные споры с третьей стороной. В динамично развивающемся Китае постсоветские образования видят не только третейского судью, но и покровителя, укрепляя тем самым имидж КНР на международной арене, повышая шансы этой страны на приобретение статуса альтернативного геополитического полюса.
Не меньшее уважение представителей постсоветских республик (на самом деле, далеко не все из них действительно являются республиками) вызывает геоэкономический потенциал Китая, давно ставшего региональным центром, одним из крупнейших инвесторов в экономики стран не только Азии, но даже далёкой Африки. Каждый раз, когда в формально независимой среднеазиатской республике возникает острая нужда в финансах или политической поддержке извне, посланники направляются в Пекин. Официальный Минск, находясь «под крылом России» и одновременно под действием политических и экономических санкций ЕС и США, в меньшей степени ищет легимизации в Пекине, но видит власти Поднебесной в роли стратегического партнёра в процессе заявленной модернизации белорусской экономики.
Александр Лукашенко заявил о неприемлемости структурных реформ, приватизации и других рекомендаций МВФ. Нехватка средств на продолжение прежнего курса экономической политики вынудила руководителя постсоветской республики направиться в КНР. В Пекине, очевидно, хорошо информированы об острой нужде руководства Белоруссии в финансовой подпитке извне и причинах, по которым Минск не может привлечь инвестиции и займы из традиционных и новых источников.
Официальный Пекин ранее вполне ясно (и не только для белорусского руководства) заявил о возможности помощи через т.н. связанные кредиты. Примером тому явились совместные проекты в Белоруссии: при выделении кредита на модернизацию минской ТЭЦ-5 были переведены не «живые» деньги, а поставлено китайское оборудование, в монтаже которого «под ключ» помощь братскому белорусскому народу оказывали китайские специалисты. Оплата труда этих специалистов, как многих других подданных Поднебесной, трудящихся на строительстве «китайского квартала», гостиничного комплекса «Пекин» и над реализацией других проектов, также способствовала увеличению госдолга Белоруссии.
Очевидно, Белоруссия не может самостоятельно решать вопросы модернизации. Во времена СССР в БССР была осуществлена масштабная индустриализация, но в период т.н. суверенитета и независимости руководство Белоруссии (как и других постсоветских республик) оказалось не в состоянии решать даже малую часть тех задач, которые решались в советский период, когда республика была частью мощного и самодостаточного геополитического организма. Восстановление разрушенного государства не вписывалось в планы ни нового руководства России, ни т.н. элит постсоветских республик. Однако, в отличие от других постсоветских республик, рассматривавших Россию как источник сырья, финансовой подпитки, рынок сбыта своих товаров и на непродолжительный период постсоветской истории – источник легитимности, в Белоруссии всегда чётко осознавали отсутствие адекватной альтернативы. Опыт Украины, Молдавии, прибалтийских и азиатских республик наглядно продемонстрировал: самостоятельно лимитрофные образования, даже получая политическую или финансовую поддержку не из Москвы, не в состоянии решить ключевые вопросы развития. Осложнение отношений между Минском и Москвой подтолкнуло руководство Белоруссии к поиску новых «стратегических партнёров» и, вполне логично, выбор пал на динамично развивающийся Китай, ставший политическим и экономическим региональным лидером, претендующим на статус нового геополитического полюса.
В результате активизации белорусско-китайского торгово-экономического сотрудничества руководство КНР решило сразу несколько важных вопросов: поддержало отечественных производителей товаров и услуг, направило за рубеж часть избыточной трудовой силы и накопленных капиталов. Всё это стало результатом реализации договорённостей, достигнутых во время визита Александра Лукашенко в КНР в конце 2010 года. Как сообщалось, после этой поездки официальный Минск выразил готовность привлечь $30 млрд китайских инвестиций, заявил о стратегическом партнёрстве с КНР и предложил свою территорию для китайского «плацдарма в Европе».
Крупнейшим проектом двустороннего сотрудничества, по словам белорусских и китайских чиновников, должен стать Китайско-белорусский индустриальный парк (КБИП) в Смолевичском районе Минской области, инвестиции в который на первоначальном этапе должны составить около $5,6 млрд. Власти Белоруссии всеми способами пытаются привлечь российских инвесторов «вложиться» в этот проект. По всей видимости, произведённые в данном парке товары и услуги будут ориентированы на рынок стран Таможенного союза и ЕЭП, т.к. Китай имеет все возможности напрямую поставлять в ЕС и другие страны свои товары и услуги, произведённые с меньшими затратами. Едва ли продукция данного парка, равно как и китайско-белорусских СП (например, «Мидеа-Горизонт») смогут поразить потребителей ЕС качеством или ценой по сравнению с товарами, производимыми в самом Китае. Таким образом, будущий КБИП, если он будет создан, станет своеобразным «троянским конём», которого введут на рынок Евразийского союза представители официального Минска торжественно и под уздцы.
Накануне своего отъезда в Китай Александр Лукашенко в интервью «Синьхуа», рассказывая об ожиданиях от КБИП, заявил: «С момента реализации этого проекта в полном объеме страна в год будет получать дополнительно до $50 млрд. экспорта. Это увеличит нашу финансовую стабильность. Это самый больной вопрос на сегодняшний день для нашей страны. Этот проект снимает эту проблему».
Позволит ли КБИП решить проблемы технологического отставания Белоруссии? Казалось бы, ответ на поверхности: в Китае производится широкий ассортимент современной высокотехнологичной продукции. Однако КНР, на самом деле, является лишь сборочной площадкой для транснациональных компаний, которые не спешат передавать китайским партнёрам технологии и секреты производства (know how). Собственно китайские бренды, несмотря на дешевую рабочую силу и старательное копирование новинок ведущих мировых производителей, так и не завоевали мир. Официальный Минск предложил Пекину в этом свои услуги. Однако, судя по известным контрактным соглашениям, потенциальные китайские партнёры отреагировали на данное предложение весьма сдержанно: в настоящее время им ничто не мешает торговать без посредничества белорусской стороны напрямую и открывать сборочные производства, например в России. В Белоруссии же китайские компании действуют по отработанному алгоритму: получив из постсоветской республики приглашение реализовать собственный или совместный проект, они, заручившись гарантиями на уровне правительств двух стран, стремятся получить максимум выгод.
Правительство Белоруссии сталкивается с серьёзными проблемами при реализации заявленного курса на модернизацию. Республика, фактически находится на уровне 3-4 технологических укладов. Уровень квалификации белорусских специалистов значительно уступает коллегам из ЕС, производительность их труда – кратно ниже, чем в ЕС и США. Оплата труда квалифицированного специалиста в Белоруссии давно ниже, чем у китайского коллеги (будь то квалифицированный рабочий или остепенённый преподаватель вуза).
Опыт модернизации КНР, в ходе которой коммунистическое руководство решилось на массовую приватизацию и внедрение капиталистических отношений в экономике, очевидно, слишком поздно осознан политическим руководством Белоруссии. С «опорой на собственные силы» Белоруссия, вопреки заявлениям её руководителей, не в состоянии реализовать не только модернизационные проекты, но даже осуществлять «догоняющее развитие». Пример: ходе «модернизации» минского ОАО «Камволь» выяснилось, что модернизировать уже нечего: оборудование середины прошлого века не может приносить такую же прибыль, как и современное оборудование, на котором работают европейские и азиатские конкуренты. Они свои станки обновляют примерно за 5-8 лет, они тщательно следят за запросами потребителей, за новшествами и т.д., а в Белоруссии совершенно иной подход: «моральное» устаревание станка вообще никого не волнует – главное, чтобы он физически работал и позволял «освоить» очередную порцию бюджетных средств в рамках госзаказа. Поэтому в Белоруссии много госпредприятий, где в начале XXI века работало оборудование, вывезенное из побеждённой Германии по линии репараций, где управленцы являются носителями диких представлений о том, «как должно быть», которых совершенно не интересует потребитель. Такие предприятия Александр Лукашенко не позволил «развалить» и «прихватизировать», что часто (и часто – бескорыстно) ставят ему в заслугу поклонники левого толка в ближнем зарубежье.
Еще один пример: в постановлении Совмина Белоруссии № 598 от 9 июля речь идёт о просьбе к китайской стороне о выделении Экспортно-импортным банком Китая льготного покупательского кредита $323,8 млн сроком на 15 лет для реализации инвестиционного проекта «Строительство АЭС в Республике Беларусь. Выдача мощности и связь с энергосистемой». Как и в случае с другими китайскими кредитами, этот планируется потратить на комплексное строительство и реконструкцию высоковольтных линий электропередач, а также подстанций от строящейся в Белоруссии на средства российского кредита ($10 млрд) БелАЭС. Согласно контракту, белорусская сторона выполнит 50% работ при реализации данного проекта, а вторую половину – китайская сторона. Если строительств АЭС – действительно неподъёмная для лимитрофа задача, то неспособность самостоятельно построить даже ЛЭП с подстанциями вызывает недоумение. Если вырабатываемая на построенных российскими специалистами энергоблоках электроэнергия будет передаваться в Евросоюз по китайским проводам, то данный факт охарактеризует достижения руководства постсоветской республики, позиционирующего её как «центр Европы», «космическую державу», «арктическую державу» и требующего к себе отношения «на равных» с ведущими государствами мира.
Отсутствие поступлений от приватизации лишь усиливает надежды официального Минска на помощь КНР. Приватизация «по-белорусски» имеет свою ярко выраженную специфику, совершенно отличную от опыта России и Китая. Сам термин «приватизация» в Белоруссии долгое время демонизировался и на сегодняшний день, судя по риторике госагитпропа, означает «отдать за бесценок народное достояние жуликам и проходимцам». По логике ряда белорусских чиновников, лучше госпредприятия (считавшиеся некогда «общенародной собственностью, но фактически – огосударствленные и ставшие собственностью бюрократии) «довести до ручки», до полного паралича и развала, нежели допустить их перепрофилирование или смену собственника. Лишь в последние годы, ввиду крайней нужды, некоторые госактивы не без проблем находят новых владельцев. Иногда приватизация «по-белорусски» напоминает акт дарения или вознаграждения за особые заслуги (как в случае с минским мотовелозаводом). Негативных примеров приватизации в регионе ЦВЕ, действительно, предостаточно. Однако это не повод отказаться от неэффективного и даже ущербного управления госактивами, от роли «собаки на сене». В КНР данную проблему осознали ещё во времена Мао Дзедуна.
Мало кто из тех, кто ссылается на опыт реформ в КНР, реально осознаёт политический контекст идейного оформления и практической реализации преобразований, начатых Дэн Сяопином. Нельзя в наше время войти в ту же реку, в которую вошли «азиатские тигры» в эпоху холодной войны. Тщетно надеяться на передачу постсоветской Белоруссии таких же по значимости технологий, которые были переданы американцами Южной Корее, равно как и на открытость рынка ныне уже Евросоюза для белорусских товаров. В период пресловутой «перестройки», в «лихие девяностые» в России, на Украине, в других постсоветских республиках пришедшие к власти группы лиц убеждали население в том, что именно так и будет. Однако мир стал однополярным и этим мечтам не суждено было сбыться.
Тщетными оказались надежды на программу ЕС «Восточное партнёрство»: ни одна из постсоветских республик не получила доступа к высоким технологиям Запада, не решила ни одной ключевой проблемы своего развития. Не стоит преувеличивать и значение белорусско-китайских экономических связей. Судя по достигнутым в Пекине июльским контрактам, до инновационного рывка Белоруссии еще очень далеко: проекты в строительстве, сборке сельхозтехники, самосвалов и т.д. – это важно, это десятки миллионов долларов экспортных поставок белорусских производителей, но это не пресловутый «хайтек», не «экономика знаний» и не «инновационный путь», о котором в Минске так часто говорят с высоких трибун. Никто не заинтересован взращивать себе конкурента. Логично предположить, что не будет этого делать и КНР.
Фото: www.cntv.ru
