О невероятном поведении банков.

Любой, кто побывал недавно в Испании, может засвидетельствовать, что вина за происходящее там безобразие ложится в основном  на банки. То же самое в Ирландии, Греции, США – да и во многих других странах тоже. У нас в Британии прекрасный итог всему этому подвела парламентская комиссия по банковским стандартам, которая 19 июня сообщила: «В обществе возникло ощущение, что банки воспользовались людьми, что банкиры получили огромные вознаграждения, что некоторые из этих вознаграждений являются незаслуженными, заработанными несправедливо, а порой и откровенно бесчестными методами, что эти огромные вознаграждения чрезмерны, и не имеют никакой связи с проделанной работой». Авторы доклада призывают посадить высокопоставленных банкиров за решетку, что привлекает к себе особое внимание. Посреди всей этой какофонии обоснованных в общем обвинений банкам каким-то странным образом везет: шум сегодня идет настолько громкий, что услышать конкретные жалобы на конкретные нарушения стало очень трудно. Да, это большое везение, потому что  есть один конкретный скандал, который заслуживает того, чтобы занять особое и очень заметное место. Я имею в виду скандал с продажей страховок по возврату кредитов (PPI). Банкам вдвойне повезло, потому что  во всей этой идее с PPI есть нечто изначально отталкивающее, от неприличной  аббревиатуры до того обстоятельства, что этот скандал по поводу страховых выплат кажется мрачным и низким. Но если бы в мире финансов не было других сенсационных нарушений, и если бы у этих проданных с обманом страховок PPI было более привлекательное название, они стали бы самым крупным скандалом в истории британского банковского дела.

Это довольно сильное заявление, особенно в данный момент, когда банковские скандалы происходят настолько регулярно, что их отсутствие даже вызывает тревогу. Вот краткий перечень наиболее сильных ударов в нулевые годы. Чтобы упростить свой рассказ, я не стану говорить о самом мощном скандале из всех – о гротескной истории с токсичными активами и разгулом деривативной торговли, которая поставила мировую финансовую систему на край пропасти. То были предвестники и непосредственные причины тех трудностей, которые в данный момент отражаются на всем западном мире. Но причинные механизмы, связывающие начальный кризис и наши нынешние затруднения, это тема для отдельного разговора. Кризис и его последствия слишком велики и масштабны, чтобы считать их скандалом. Они больше похожи на климат. Мы все согласны с тем, что предпочли бы жить в ином климате. Мы все согласны с тем, что понятия не имеем, когда этот климат изменится.


Даже когда мы загнали взбесившегося слона в загон, осталось слишком много скандалов и бедствий, чтобы успокаиваться. Сначала я остановлюсь на двух отдельных аномальных явлениях, потому что  это по многим причинам исключения. Речь идет об иностранных банках, которые стали коммерческой катастрофой традиционного сорта. Но их потери никому ничего не стоили, кроме самих банков и их вкладчиков. Причиной этих потерь стал вундеркинд из банка UBS трейдер Квеку Адоболи (Kweku Adoboli), который в 2011 году потерял 1,4 миллиарда фунтов стерлингов, а также «лондонский кит» из JPMorgan Chase Бруно Иксил (Bruno Iksil), который в 2012 году потерял сумму, названную его боссом Джейми Даймоном (Jamie Dimon) «бурей в стакане воды», хотя в итоге оказалось, что эта пустяковая потеря равна 6,2 миллиарда долларов. В этих неприятных казусах было множество классических черт. Использовавшиеся финансовые инструменты были сложные; никто за пределами Сити о них не слышал, пока они не взорвались нам в лицо (в случае с Адоболи это были трейдерские махинации с позициями фьючерсов на бирже; в случае с Иксилом речь шла о свопах неуплат задолженностей по кредитам по индексу CDX IG 9). И хотя оба банка принадлежали иностранцам, а их штаб-квартиры находились за рубежом, все это произошло в Лондоне. Подвиги Адоболи посчитали преступными, и он отправился за решетку; а вот Иксила преступником не посчитали, и он остался на свободе. (В денежном выражении обман Адоболи оказался самым крупным в истории Британии.)

Эти два фиаско отличались от других скандалов последних лет, потому что  они были очень нам знакомы по своему характеру. Трейдеры берут финансовые инструменты, созданные для управления рисками, и используют их для того, чтобы делать колоссальные ставки. Иногда они делают это с одобрения своего начальства, а иногда нет. Таков механизм с его шестеренками. Время от времени какая-нибудь ставка лопается, и возникает скандал огромного масштаба. Банки всегда заявляют, что у них имеются процедуры для управления соответствующими процессами и рисками, но потом оказывается, что ничего подобного у них нет. Эта история стара, как  сами азартные игры. Вопрос, который мы должны задать себе по поводу данных инцидентов, заключается в том, почему они произошли в Лондоне, почему Лондон стал мировой столицей такого рода рулетки, и каков ущерб и последствия от этих действий для нас как для общества. Это большой и очень важный вопрос, и поэтому странно, что несмотря на все возмущения, разглагольствования и огласку по этому поводу в Сити, его так и не задали. А вопрос таков: выгодно ли нам то обстоятельство, что Лондон является  мировым финансовым центром, или издержки перевешивают преимущества?


Что до других скандалов, то их общий смысл сводится к следующему: все они относятся с поступкам и действиям, случившимся либо непосредственно перед или сразу после краха; и они никогда не стали бы достоянием гласности, если бы не финансовый кризис и не повысившееся в его результате внимание – в основном  со стороны  законодательных органов – к наиболее темным делам банков. Самая простая из этих историй касается группы компаний HBOS. Здесь налицо еще одна знакомая сюжетная линия о слишком быстром росте британского банка, который осуществил катастрофическую серию слияний. Компания была сформирована в 2001 году за счет слияния крупнейшего в Британии ипотечного кредитора Halifax и Bank of Scotland. Таким образом,  как сообщается в парламентском докладе, раскрывшем эту грязную тайну в апреле нынешнего года, «большая четверка» банковских групп превратилась в «большую пятерку». Банки росли за счет того, что брали на себя непомерный риск и слишком безрассудно давали в кредит деньги. Такова странность банков: когда они ссужают деньги, то создают активы для себя. Ваша ипотека появляется у них в бухгалтерии как один из их активов, как, впрочем, и все те деньги, которые банки дают в долг. Поэтому они могут расти с невероятной скоростью, создавая для себя активы в огромных количествах просто за счет слишком свободной раздачи кредитов. Так поступила и HBOS. В парламентском докладе отмечается, что за три года после краха 25 миллиардов фунтов стерлингов в виде британских корпоративных займов, предназначенных в основном  для коммерческой собственности, были использованы не так, как надо. Это примерно 20 процентов от общей суммы кредитного портфеля HBOS. Даже если не принимать во внимание другие дела, которые пошли наперекосяк (а таких дел было немало – достаточно сказать о 15 миллиардах фунтов внешних займов, которые ушли в сточную канаву, о неудачах совместных предприятий, о провальных вложениях в акции и т.д.), одних только корпоративных кредитов было бы достаточно, чтобы уничтожить банк.

Парламентский доклад, написанный вызывающим восхищение решительным и откровенным языком, называется «Катастрофа, которая вот-вот произойдет». Эта фраза особенно болезненна, потому что  ее еще в 2004 году употребил в своем докладе совету директоров HBOS финансовый управляющий группы, сославшийся на мнение Управления финансового регулирования и надзора. В докладе отмечается: «Ни Управление финансового регулирования и надзора, ни HBOS не проследили за последствиями этих действий. И произошла катастрофа». Правление банка «представляет собой образец самообольщения, победы процесса над целью», а его историю можно назвать «наставлением по плохому банковскому управлению». И это не имело никакого отношения к бешеным деривативам и к причудливому математическому инжинирингу, к получающим завышенные зарплаты инвестиционным банкирам, которые делали ставки, совершенно в них не разбираясь. HBOS был почти на сто процентов традиционным банком по обслуживанию мелкой клиентуры. «Чем бы ни объяснялись проблемы других банков, крах HBOS не был результатом заражения бациллами инвестиционного банковского дела. Это был традиционный, простой, защищенный от провалов банк. Здесь речь идет о том, что банк занимался обычной, традиционной банковской деятельностью, но занимался ею плохо». Иными словами,  главной причиной краха HBOS стала элементарная некомпетентность. И давайте не будем забывать о том, что произошло дальше. Когда HBOS был на грани банкротства, его с подачи правительства выкупила компания Lloyds. К сожалению, масштабы потерь были настолько велики, что в итоге это привело к краху и саму Lloyds. А новый объединенный банк налогоплательщикам пришлось спасать уже через месяц после поглощения. Мы, налогоплательщики, сегодня владеем 40 процентами объединенного банка. «Большая пятерка» сегодня снова стала четверкой, и двумя ее членами (Lloyds-HBOS и RBS) частично и вопреки своим желаниям владеем мы.


Потом был следующий скандал – со ставками ЛИБОР. О Лондонской ставке предложения по краткосрочным кредитам с предельной ясностью писал в 2008 году на страницах этого издания Дональд Макензи (Donald MacKenzie). ЛИБОР это самая важная цифра на международных финансовых рынках, и ее используют в качестве базисной точки отсчета во всей мировой финансовой системе. Это межбанковская ставка кредитования, которая устанавливается после консультаций Британской банковской ассоциации с 250 с чем-то входящими в ее состав банками. Во время этого ежедневного процесса каждый банк получает запрос о том, по какой ставке он может занимать деньги у других банков «без обеспечения», то есть, при поддержке лишь собственной платежеспособности, а не какого-то конкретного обеспечения кредита. По сути дела, вопрос сводится к следующему: каким будет ваш кредит, если вас спросят? Очень важно, отмечает Макензи, что ответ банка является  условным: «ЛИБОР это то, что банк может сделать, а не что он сделал». 

Еще до скандала ЛИБОР был примером технического процесса в мире финансов, который людей со стороны  заставляет чесать затылки. Во время кризиса кредитования условный аспект ЛИБОРа стал предельно очевиден. Существенный факт на межбанковском рынке в тот момент заключался в том, что банки отказывались давать друг другу взаймы деньги. Говоря сухими словами бывшего управляющего Банком Англии Мервина Кинга (Mervyn King), ЛИБОР «во многих отношениях стал той ставкой, по которой банки не ссужают друг другу деньги». ЛИБОР еврозоны EURIBOR в данный момент еще хуже, потому что  во многих случаях эти банки скорее превратятся в стриптиз-клубы, чем начнут давать друг другу необеспеченные кредиты. Ставки эти в основном  фиктивные – и такая фикция далека от действительности.

Весьма странным кажется то, что исключительно важная для мировых рынков вещь, какой являются сделки на 360 триллионов долларов, привязана к ЛИБОР и несет в себе сильный элемент догадки и выдумки. Возможность злоупотреблений здесь совершенно очевидна. Макензи сказал по этому поводу пророческие слова: «Очевидный риск для безошибочности расчетов состоит в том, что банк, участвующий в составлении ЛИБОР, может дать информацию с целью манипулирования ставкой, в попытке поднять или опустить ее таким образом, чтобы повлиять на процентные ставки или на стоимость своего портфеля свопов». Сюрприз! После кризиса, когда следователи начали проявлять активный интерес к ЛИБОР, оказалось, что именно так и было, причем не просто в одном-двух банках, а практически во всех банковской отрасли. Эту картину нетрудно себе представить. В маленьком кабинете без окон перед клавиатурой сидит яйцеголовый и очкастый «податчик» ставки ЛИБОР. Так называют людей, которые сообщают Британской банковской ассоциации отвлеченную ставку ссудного процента. В большой комнате с окнами на все стороны куча кричащих и ругающихся трейдеров сможет сделать огромные деньги на ставке ЛИБОР – если им как-то удастся узнать, какова ставка на этот день. А если они сумеют как-то повлиять на нее, это даже лучше. Они смогут в таком случае по-крупному сыграть на повышение, а затем помочь ставке подняться. Поэтому кричащий и ругающийся трейдер берет телефонную трубку, набирает адрес электронной почты или направляется по коридору в кабинет «податчика». Но погодите! Трейдерам запрещено разговаривать с податчиками! Это же неправильно! Их разделяет непроницаемый барьер, некая священная и мощная штука, «Великая Китайская стена», которая пользуется в банковской отрасли огромным уважением. Поэтому ничего подобного произойти просто не может! Правда, здесь всем нам было бы нелишне вспомнить то, о чем сказал финансовому журналисту Майклу Льюису (Michael Lewis) опытный инвестор с Уолл-Стрит: «Когда я слышу «Великая Китайская стена», я сразу думаю «ты, гребаный лжец»».


Если мои слова звучат цинично, а манипуляции с ЛИБОР меня не удивляют, это из-за того, что я давно уже перестал верить в заявления о высоконравственном поведении банков. Для людей, которые им по-прежнему доверяют, история с ЛИБОР стала мощным потрясением, главным образом, из-за размеров сумм, которыми оперируют банки. (Помните, в мире денег количество всегда важнее качества.) «Это в разы превосходит все финансовое жульничество из истории рынков», - сказал один профессор из Массачусетского технологического института. Мервин Кинг заявил, что причастные к этому банки виновны в преступном мошенничестве. С этой точки зрения важный факт в отношении ЛИБОР состоит в следующем. Да, этой ставкой управляет Британская банковская ассоциация, но она широко и даже повсеместно используется в финансовой системе США. Поэтому манипуляции с ЛИБОР являются преступлением не только в Лондоне, который дружелюбно относится к финансистам, но и с точки зрения правоохранительных органов США. А это коренным образом меняет все музыкальное сопровождение, а также ресурсы, подключаемые к расследованию нарушений. Если бы ЛИБОР имел значение только в пределах Британии, те же действия проводились бы в тех же институтах, и у меня есть такое подозрение, что мы ни слова не услышали бы об этом.

*

Весь оценочный лист скандала со ставкой ЛИБОР пока до конца не ясен. Мы находимся где-то в середине истории, и в ней будут появляться свежие новости, откровения и ответы на вопросы. Так что это отчет промежуточный. В июне прошлого года банк Barclays заплатил в виде штрафов 59,5 миллиона фунтов стерлингов Управлению финансового регулирования и надзора, 160 миллионов долларов американскому Министерству юстиции и 200 миллионов долларов Комиссии по срочной биржевой торговле США. Сумма в итоге получилась кругленькая – почти 300 миллионов долларов. (Здесь стоит  остановиться, сделать паузу и задуматься о масштабах: один-единственный банк заплатил штрафов более чем на четверть миллиарда баксов.) Председатель совета директоров банка Маркус Эйджиус (Marcus Agius) и его гендиректор Боб Даймонд (Bob Diamond) на пару подали в отставку. В декабре швейцарский банк UBS согласился выплатить 1,2 миллиарда долларов Министерству юстиции и Комиссии по срочной биржевой торговле, 160 миллионов фунтов Управлению финансового регулирования и надзора и 59 миллионов швейцарских франков регуляторам своей страны. В сумме это составляет 970 миллионов фунтов, и это от банка, который уже потерял 1,4 миллиарда фунтов из-за махинаций Квеку Адоболи и еще 780 миллионов долларов в виде штрафов, выплаченных американским властям за оказание содействия богатым американцам в бегстве от налогов. В феврале этого года настала очередь Королевского банка Шотландии (RBS). Он заплатил 325 миллионов долларов Комиссии по срочной биржевой торговле, 150 миллионов долларов Министерству юстиции и 87,5 миллиона фунтов Управлению финансового регулирования и надзора. Общая сумма выплат – около 390 миллионов фунтов стерлингов. Я говорю «он», но поскольку этот банк на 82 процента принадлежит налогоплательщикам, штрафы оплачивали мы с вами. Что, все еще весело?


Есть много чего еще. Четыре крупнейших банка мира Deutsche Bank, Citigroup, Credit Suisse и JPMorgan Chase находятся под следствием, как и многие другие их коллеги по бизнесу. Расследования ведут не только американское Министерство юстиции, Комиссия по срочной биржевой торговле США и Управление финансового регулирования и надзора, но и многочисленные американские прокуроры на уровне штатов. А впереди банки ждут еще более неприятные новости, потому что расследования влекут за собой уголовные и нормативные штрафы, налагаемые на эти банки. ЛИБОР проник в финансовую систему так глубоко, что раскрытие фактов манипулирования этой ставкой открыло не череду, а целую лавину расследований и процессов. Если кто-то сможет доказать, что потерял деньги в результате манипуляций с ЛИБОР, скандал станет намного дороже. Когда эти дела начнут прокручивать через судебную систему США, плохие новости будут поступать годами. Вот лишь один пример того, что будут десятки и сотни новых дел. Город Балтимор и связанные с ним истцы преследуют судебным порядком группу банков, обвиняя их во «всемирном сговоре с целью манипулирования ставкой ЛИБОР». Потери американских муниципалитетов на соответствующих свопах процентных ставок оцениваются в 6 миллиардов долларов, и это в дополнение к тем 4 миллиардам, которые им уже пришлось заплатить, чтобы выбраться из этих свопов. Кажется, что это огромные деньги, но на самом деле, они накупили таких свопов на 500 миллиардов долларов. А теперь помножьте эту цифру в глобальном масштабе и реальный размах потенциального бедствия для банков станет очевиден.

*

Следующий набора скандалов из этого списка еще интереснее, потому что  он связан с неприкрытой уголовщиной, такой как отмывание денег и наркоторговля. Первым из крупных обанкротившихся банков Британии был Standard Chartered. Это важный международный игрок, но о нем мало что было известно в Британии. Хотя штаб-квартира банка находится здесь, он работал за рубежом, главным образом, в Африке, в Азии и на Ближнем Востоке. (Учредитель банка Джеймс Уилсон (James Wilson) также основал журнал The Economist.) В августе 2012 года Управление финансовых услуг штата Нью-Йорк (новый регулирующий орган, сформированный в октябре 2011 года для упрощения и усиления финансового надзора в штате) обвинил этот банк в том, что он организовал схему сотрудничества с иранским правительством, что противоречит американскому законодательству. Регулятор заявил, что банк использовал эту мошенническую схему на протяжении десяти лет, и с ее помощью скрыл операций на 250 с лишним  миллиардов долларов. Ответ банка был недвусмысленным: «Standard Chartered резко отвергает позицию и представление фактов Управлением финансовых услуг штата Нью-Йорк». Но оказалось, что в переводе с банковского это означает «да, мы делали это». В сентябре банк выплатил Управлению финансовых услуг в рамках удовлетворения спора 340 миллионов долларов. Затем в декабре он заплатил Министерству юстиции еще 227 миллионов долларов, а Федеральной резервной службе США 100 миллионов долларов, и дал согласие на «отложенное уголовное преследование». В рамках этой договоренности власти заявили, что не будут предъявлять банку обвинения, если он выполнит условия по соглашениям об урегулировании претензий.


Standard Chartered все это время вел себя довольно странно. Вместо того, чтобы повинно склонить голову, он поступал так, будто его все страшно достали. «Урегулирование претензий, - заявил он, - является  продуктом обширных внутренних расследований, приведших к тому, что банк добровольно сообщил этим американским органам о своих выводах относительно соблюдения прежних санкций, а также результатом почти трехлетнего интенсивного сотрудничества с регуляторами и прокуратурой». Он также сообщил, что американское казначейство сделало вывод о том, что в нарушение санкций в период с 2001 по 2007 год было заключено сделок всего на 133 миллиона долларов. Но если банк заключил сделок на 133 миллиона долларов, то почему он заявил о своей готовности заплатить штрафов на 667 миллионов долларов, то есть, на две трети миллиарда? Может, там был особый подтекст, намек на то, что это американские законы, что американцы зациклились на «оси зла», и что нарушение этих законов британским банком вроде бы как и не очень серьезное дело? 5 марта этого года председатель правления банка сэр Джон Пис (John Peace) сказал следующую гремучую вещь: «Мы не совершали умышленных действий во избежание санкций. Знаете, бывают ошибки – канцелярские ошибки. А если говорить о прошлом годе, то многие операции явно были такими канцелярскими ошибками, которые мы допустили». Регуляторы пришли в ярость, и сэр Джон в своем следующем заявлении на эту тему, сделанном спустя 16 дней, сказал, что он вместе с банком берет свои слова обратно, «как некорректные с правовой и фактической точки зрения». Далее он сообщил: «Скажу предельно ясно: Standard Chartered однозначно признает свою вину в том, что банк и его сотрудники умышленно совершали преступные действия в нарушение экономических санкций, законов и нормативных актов США». Financial Times написала, что это «самое жалкое извинение банкира, какое могут припомнить в последнее время обозреватели из Сити». Министерство юстиции ясно дало понять, что если бы банк не дезавуировал заявление сэра Джона, его бы подвергли судебному преследованию. Поведение Standard Chartered напомнило мне один из главных моментов в известной комедии «Замедленное развитие», когда глава семьи Блут, которого играет Джеффри Тэмбор (Jeffrey Tambor), объясняет сыну, почему его могут посадить за решетку: «Существует большая возможность, что я мог совершить какую-нибудь (пауза) небольшую (пауза) измену».

Все это время вы ждете соглашения между Министерством юстиции и крупным британским банком об отсрочке уголовного преследования, и вот мы узнаем о них – сразу о двух. Почти одновременно  с катастрофой Standard Chartered разразился похожий, но отличный от нее скандал с его соседом HSBC. (Я говорю «сосед», потому что  оба банка издавна базируются в Азии. В старые добрые времена их штаб-квартиры в Гонконге стояли рядом.) История HSBC намного увлекательнее и ценнее, потому что  в ней было отмывание денег для наркотоговцев. Министерство юстиции заявило, что этот банк отмыл для мексиканских и колумбийских картелей как минимум 881 миллион долларов, а еще в обход санкций 660 миллионов долларов в виде денежных переводов, которые отправлялись в Иран, на Кубу, в Судан, Ливию и Бирму. Некоторые детали, касающиеся денег наркокартелей, весьма мрачные. Наркоторговцы положили сотни тысяч долларов наличными на счета в мексиканском отделении HSBC, а чтобы упростить ведение дел, даже сконструировали специальные ящики для наличности, которые точно соответствовали по размеру окошкам банковских служащих. В рамках договоренности об отсрочке уголовного преследования банк согласился на присутствие там независимого наблюдателя, чтобы тот проверял соответствие его действий требованиям закона в течение пяти лет. Это беспрецедентное соглашение для британского банка. Беспрецедентным был и размер штрафа - 1,92 миллиарда долларов. Это умопомрачительная сумма для штрафа, но ее может оказаться недостаточно, чтобы удовлетворить критиков этой сделки, поскольку  многие из них считают, что уголовное преследование предпочтительнее договоренности о его отсрочке. Главный судья в этом деле Джон Глисон (John Gleeson) пока еще не утвердил сделку об отсрочке уголовного преследования. Эта история, которая и без того неблагоприятна для HSBC, как и любой кризис, может оказаться еще отвратительнее.


Но прежде чем я приступлю к рассказу о самом крупном и самом страшном скандале из всех, позвольте мне быстренько остановиться на прошлогоднем крахе системы платежей в Королевском банке Шотландии. Почти во всех банковских махинациях 21-го века есть что-то весьма эффектное, захватывающее и / или криминальное. Но произошедшее с RBS это, пожалуй, самая тревожная история с точки зрения общественности. Все было очень просто. 19 июня банк обновил программное обеспечение своей платежной системы, которая по этой причине – ах! – прекратила работу. Нельзя было ни положить деньги на счет, ни снять их оттуда. Поскольку Королевский банк Шотландии это огромная компания, охватывающая многочисленных клиентов своих розничных подразделений, таких как Coutts, Ulster Bank и NatWest, из-за неисправности в системе платежей большое количество людей оказалось не в состоянии пользоваться своими банковскими счетами. Последствия были разные: от легкого раздражения у людей типа меня, которые не смогли вовремя заплатить по счетам своими картами, до событий совсем другого масштаба, которые пусть с нарушением грамматических  правил, но зато ярко описаны в Википедии: «Кому-то пришлось отложить покупку нового дома, кто-то застрял за границей, кому-то возникла угроза жизни, поскольку ему могли отключить аппарат жизнеобеспечения в мексиканской больнице, а одного человека посадили в тюрьму». Понадобилась неделя, чтобы банковская система снова заработала как положено.

Главным публичным последствием скандала стало то, что руководитель RBS Стивен Хестер (Stephen Hester), которого поставили на этот пост, чтобы он снова сделал банк прибыльным на пути к реприватизации, немедленно объявил о том, что отказывается от своего бонуса за 2012 год. Это был уже второй бонус, от которого он отказался за полгода: в январе из-за возмущения общественности он был вынужден распроститься со своим бонусом за 2011 год в размере 963000 фунтов стерлингов. В результате бедняга остался со скромной годовой зарплатой в 1,2 миллиона фунтов. Это была громкая история после злополучного происшествия с системой платежей RBS, и я знаю банкиров, которые считают, что банк легко отделался. Компьютерные системы банка, которые приводят в действие весь его операционный механизм, печально известны своим отвратительным состоянием. Именно хаос в информационных технологиях заставил RBS выставить на продажу испанскому банку Santander 316 своих отделений. «Для меня загадка, почему люди не разозлились сильнее, - сказал мне один банкир. – Я имею в виду, что может быть хуже ситуации, когда люди лишаются возможности получить собственные деньги?» Действительно, особенно если задуматься о той загадочной виртуальной природе современных денег, которые зачастую не более чем ряд цифр на экране. Когда эти цифры исчезают, расплываются или начинают дрожать, становится страшно. Наверное, именно так было после 2008 года, когда у клиентов появлялась усталость от страха. Но в любом случае, Королевский банк Шотландии очень легко отделался, учитывая то, что он во второй раз за четыре года оказался на волосок от гибели.

*

Из всего вышесказанного следует вот что. Когда я говорю, что скандал со страховками по кредитам стал самым крупным в истории британских банков, я выдвигаю очень важную претензию к ним за их скандальность (скандальезность, скандалистость, скандальство – как правильно?) Планка поднята настолько высоко, что она практически в космосе. Поэтому проще всего объяснить масштабы скандала со страхованием кредитных выплат можно, указав те суммы, которые банкам необходимо выплатить для погашения. Первые упоминания о PPI как о потенциальной банковской проблеме вызвали изумление, ибо в качестве возможного верхнего предела убытков называлась неслыханная сумма в 1 миллиард фунтов стерлингов. Когда в апреле 2011 года банки проиграли в суде это важнейшее дело по платежным требованиям, Управление финансового регулирования и надзора понимало, что это обойдется им дорого: оно давало оценку потерь для банковской отрасли в 3 миллиарда фунтов стерлингов. Но оказалось, что оно крупно недооценило ситуацию. Чтобы понять, как далеко сдвинулись ориентиры по страхованию кредитов, можно рассказать о том, что в последнем квартале 2012 года одному только банку Lloyds пришлось поднять сумму обеспечения для погашения исков по PPI на полтора миллиарда фунтов стерлингов. Так что вместо одного миллиарда фунтов как исторического максимума штрафов по всей отрасли мы теперь получаем ситуацию, в которой одному банку за один трехмесячный период приходится тратить полтора миллиарда фунтов стерлингов не на покрытие всех своих задолженностей, а только на расчет по дополнительным обязательствам, накопившимся за эти три месяца. Фактически сейчас общая сумма обеспечения по страхованию кредитов у Lloyds достигла 6,7 миллиарда фунтов стерлингов, что равно расходам на всю лондонскую Олимпиаду. И это только один банк. А если брать всю банковскую сферу, то согласно последним оценкам, общая сумма издержек по этому скандалу со страхованием кредитов растет, растет и растет. Сегодня она составляет 1,5 миллиарда фунтов стерлингов для HSBC, 2,2 миллиарда фунтов стерлингов для Королевского банка Шотландии и 2,6 миллиарда фунтов стерлингов для Barclays. Самые свежие оценки-догадки указывают на гигантский долговой океан в 16 миллиардов фунтов. А это, черт возьми, уже в два раза больше стоимости Олимпиады. Добавьте сюда издержки по связанному с этим скандалу со страховыми свопами, которые неправильно продавались малому бизнесу, и эта цифра вырастет еще больше. Самая крупная цифра, о которой я слышал со ссылкой на надежные источники, была названа Би-Би-Си: 25 миллиардов фунтов.

В определенном смысле этой цифрой все сказано: скандал со страхованием кредитных выплат самый ужасный, потому что  он самый масштабный и самый дорогостоящий за всю историю. Но подлинная причина того, что эта история с PPI вызвала такой шок, связана не только с деньгами: гораздо серьезнее здесь выглядит кризис ценностей и поступков, которые он подразумевает. Другие скандалы и кризисы тоже плохи и отмечены поступками от безнравственных до преступных; но они относятся к той уже всем известной категории, о которой непредвзятый критик отзовется следующим образом: «ах уж эти банкиры» и «да так всегда было». Трейдеры нарушают правила – но такой уж это народ (ЛИБОР). Наркоторговцы найдут кого-то еще, кто будет где-нибудь отмывать их деньги (HSBC). Иран богатая страна, и банковских сделок у нее не счесть – да и кому какое дело, что ее ненавидят американцы (Standard Chartered). Все это серьезные нарушения этики и закона, но они объяснимы: просто в больших и сложных учреждениях, у которых много больших и простых соблазнов, что-то пошло не так в одном деле или в другом. Но история со страхованием кредитных платежей совсем другая, потому что  она относится к более базовому нарушению того, чем должны заниматься банки: следить за деньгами людей. Это первое, что качественно отличает кризис с PPI. Второе это то, что нарушения допускались не в каких-то второразрядных мошеннических подразделениях этих огромных глобальных институтов, а в самом эпицентре розничных операций. Это происходило в масштабах всей отрасли. Это был систематический обман клиентов банками.


Парадокс в том, что ничего зловещего в самом продаваемом продукте изначально нет. PPI расшифровывается как «страхование выплаты займа», и именно это должны были делать рассматриваемые нами продукты: обеспечивать задолжавшим клиентам страховку по тем выплатам, которые они по той или иной причине осуществлять не могли. Два классических примера это выплаты по ипотеке и выплаты по кредитным картам, а две классические причины, по которым нужна такая страховка, это шанс заболеть или потерять работу. Если у вас есть страховка PPI, то в случае болезни или увольнения о вашем долге по ипотеке и/или по кредитной карте позаботится та страховая компания, в которую вы столь предусмотрительно обратились. Проще не бывает.

Но тут есть закавыка. Большинство людей, купивших такой страховой полис, в реальной жизни не смогли воспользоваться этой страховкой. Есть две категории людей, которые не имеют права претендовать на страховые выплаты по PPI: это лица, занимающиеся индивидуальной трудовой и предпринимательской деятельностью и те, у кого болезнь была до оформления страховки. Эти люди использовать страховку не могли, но им ее все равно продавали (а таких людей были сотни тысяч). Им не рассказали важные детали о том, что они покупают, хотя это были не какие-то второстепенные или незначительные моменты, а вещи, которые изначально обрекали клиента на неполучение страховки. Банки продавали страховые полисы клиентам, прекрасно понимая, что эти полисы для них совершенно бесполезны, поскольку воспользоваться ими они не смогут никогда. Во многих случаях клиенты покупали продукты, к которым просто пристегивалась страховка PPI, но им не говорили, что с них берут дополнительные деньги за страховку, для многих совершенно бесполезную. Вот почему банки теперь выплачивают все эти деньги: они возмещают выплаченные суммы, плюс накопившиеся проценты, плюс восемь процентов, которые могли накопиться, если бы потраченные на PPI деньги были использованы с какой-то разумной целью. Средняя сумма выплаты банком составляет где-то 2750 фунтов стерлингов. Все эти деньги суммируются, и в итоге получается 16000000000 фунтов стерлингов, которые банкам придется выплатить. Теперь вы получили представление, скольким людям банки обманом всучили эти паршивые полисы.

Надо сказать, что со страховками такое бывает часто. Конечно, когда все работает, это прекрасно, и все рады. Я заметил, что дети мгновенно схватывают суть страхования и находят эту идею весьма ободряющей. А это действительно идея. Но с точки зрения клиента, страхование зачастую выглядит как отрасль, живущая за счет того, что не выполняет свои обязанности так, как на наш взгляд, она должна их выполнять при заключении с нами страхового договора. У большинства из нас имеется печальный опыт, когда мы пытались получить то, что, как нам казалось, мы застраховали, однако обнаруживали, что в той страховке, которую мы добросовестно купили, есть одно написанное мелким шрифтом скользкое положение, позволяющее страховой компании отказать в выплате. Мой собственный поучительный опыт в данном отношении связан с прорванной трубой, которая, как мне казалось, застрахована. Но оказалось, что застрахован ущерб от воды, а не сама труба. Иными словами,  страховая выплата составила всего 20% потерь. Надеюсь, урок я усвоил. А когда ты усвоил урок и начинаешь внимательно читать написанное мелким шрифтом, ты зачастую качаешь в недоумении головой и задумываешься о тех вещах, которые сходят с рук страховщикам. Страховка на мобильные телефоны, например. Мобильный телефон можно застраховать от потери или кражи. Но если вы вглядитесь в мелкий шрифт, то увидите пункты, гласящие, что страховка не распространяется на ситуации, когда телефон был «оставлен без присмотра» или «остался в общественном месте». А что касается кражи, то обычная формулировка здесь такая: «Страховка на кражу у человека не действует, если против него не была применена сила или угроза применения силы. Страховка на кражу у человека не действует, если кража совершена в любом виде общественного транспорта или в общественном месте. В итоге это означает, что огромное количество возможных случаев потери или кражи страховкой просто не покрывается – и речь здесь идет о страховом полисе, который, в случае наличия у вас смартфона, застрахованного телефонной компанией, будет вам стоить 10 фунтов стерлингов в месяц. Иными словами,  это чистое мошенничество, предназначенное для выкачивания дополнительных денег у доверчивых клиентов.


Скандал со страхованием кредитных выплат стал мошенничеством именно такого рода. После пары рюмок и не для печати любой банкир объяснит суть PPI тремя словами: «бесплатный текущий счет». Банковская сфера Британии давно уже представляет собой картель, в котором главенствуют крупные банки; и все они предлагают, по сути дела, одинаковые продукты с одинаково низким качеством обслуживания. Общество реагирует на это вяло, ибо мы в подавляющем большинстве всю свою жизнь остаемся в одном и том же банке. (Участники кампании «Переводи свои деньги» говорят, что люди, наконец, начинают отвергать большие банки, и что за последние 12 месяцев 2,4 миллиона человек отказались от их услуг.)  Это значит, что у банков есть некие бросающиеся в глаза черты, призванные заставить нас принять свое первоначальное решение открыть у них счет. Одна из таких черт, предназначенная для привлечения клиентов, это бесплатные банковские услуги. (Правда, бесплатные они условно, ибо там есть пара условий, из-за которых вы всегда в долгу). Но текущие счета не обслуживаются бесплатно. Банк может финансировать эту услугу за счет прибылей от других операций. Если он делает это,  переводя средства, вырученные его инвестиционным подразделением, то речь идет об универсальном банковском деле, где банки занимаются всем – от мелких операций с физическими лицами до финансовой игры по-крупному с огромными ставками. Такая модель привела нас к нынешней действительности нашего банковского сектора, который «слишком большой, чтобы потерпеть неудачу». Но бесплатный сыр только в мышеловке. Банки просто решают, что текущие счета будут сами себя обеспечивать, и делают это двумя путями: они взимают с неорганизованных клиентов неоправданно большие суммы за превышение кредита и халатное обращение со своими счетами, либо продают страховки по возврату кредитов. На пике такой деятельности доходы от PPI составляли 5 миллиардов фунтов стерлингов в год. Так что за наши «бесплатные» счета на самом деле платят неразумные и хаотичные держатели вкладов, а также болваны, покупающие страховку по возврату кредитов.

*

Проблема такого подхода заключается в том, что в нем налицо злоупотребление одним фундаментальным обстоятельством банковского дела: тем, что оно строится на доверии. Причем доверие это не только в экономическом смысле. Доверие это самый важный нематериальный актив банка: не будь его, никто бы из нас никогда не стал обращаться в банки. В определенном смысле банки занимаются созданием доверия. В капиталистической экономике компании делают деньги, удовлетворяя потребности или спрос: мы платим за что-то, зная, что часть этих денег становится прибылью для компании, и мы в целом на это согласны, так как  знаем, что система работает именно так. Компании выстраивают свою работу в соответствии с нашими интересами, и в процессе своей работы зарабатывают деньги. Вот лишь один пример. Я подписываюсь на телевидение Sky, чтобы смотреть спорт. (Я знаю, многие люди отказываются подписываться на Sky из-за его связей с Рупертом Мердоком, однако компании News Corp принадлежит лишь 39% BSkyB, а семья Мердока владеет только 12% News Corp. Это значит, что 95 с лишним процентов Sky не мердоковские, а поэтому у телевидения Sky руки чисты. Доля Мердока в Sky, составляющая 4,68%, это лишь немного больше доли Ливии в издательской компании Pearson, где ей принадлежит 3,27%. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то отказывался покупать книги Penguin из-за полковника Каддафи.) Спорт это предмет роскоши, о чем хорошо осведомлен и я, и Sky. Поэтому они добавляют к своим услугам некоторые приманки для клиента, чтобы он никуда не уходил. В данном случае это бесплатные телефонные звонки по линиям стационарной связи не только в Британии, но и по всему миру за фиксированную сумму в 5 фунтов в месяц. Это чертовски заманчивая услуга, которую Sky предлагает не из-за того, что влюблен в меня и хочет от меня детей, а потому что  этим людям нужно, чтобы я выкладывал из кармана денежки за спортивные передачи. Они нашли способ учета моих интересов и таким путем делают деньги. Компьютер, на котором я печатаю эту статью, является еще одним примером. У меня MacBook Pro производства Apple, а у этой компании две репутации. Потребителю она известна тем, что делает крутые и очень красивые штуки. А экономистам она известна невероятно высоким коэффициентом прибыльности. В прошлом году он достиг 47,4%. Этот показатель настолько высок, что аналитики оборачиваются и начинают тереть глаза. Для сравнения, крупнейшая в мире компания по объемам продаж Wal-Mart в настоящее время имеет норму прибыли в 3,3%. Поэтому если вы покупаете что-то в Wal-Mart, три процента из ваших денег становятся для нее прибылью. А если вы покупаете товар у Apple, вы отдаете им на прибыль почти половину. Как у Apple такое получается, спросите вы? Ответ прост: компания делает такие продукты, которые очень и очень нужны людям. Моему компьютеру четыре с половиной года, и единственная проблема с ним заключается в том, что я провожу за этой чертовой штукой так много времени, что она мне ужас как надоела. Компьютер работает как часы (нет, лучше), и единственное оправдание для покупки нового – это если с ним что-то произойдет. Для меня, как для клиента Apple, все едино – прибыль, шмибыль. Apple, как и Sky, отвечает моим потребностям и интересам, и меня вполне устраивает, что она попутно делает деньги.


У банков просто идеальная ситуация, чтобы отвечать интересам своих клиентов. Этот процесс просто встроен в их работу. Они работают на нас, беря наши вклады и следя за тем, чтобы с ними ничего не случилось. Они также работают на нас, когда ссужают нам деньги на покупку вещей и домов, и чтобы работала экономика. Их бизнес это наши интересы. По крайней мере, так должно быть. Но скандал со страхованием кредитных выплат показал серьезный разрыв между их и нашими интересами. Другие скандалы последних лет это вариации на одну и ту же тему – как банки нарушают правила и допускают ошибки. Однако этот скандал не был ни нарушением правил, ни ошибкой. Или был, но самое главное в нем это масштабы. Страхование  кредитных выплат стало примером того, как банки злоупотребляют доверием и эксплуатируют своих клиентов, делая это не случайно, а намеренно и целенаправленно. Они продавали полисы, зная, что те не обеспечат цели, для которых предназначены, а следовательно, обращались со своими клиентами исключительно как с источником для выкачивания денег. Поэтому, как ни мерзко это звучит, и какими отвратительными ни  кажутся детали, страховка выплат по кредитам это худший скандал в истории британских банков. Он показал, как далеко в неправильном направлении зашла банковская отрасль, и насколько грубо она попирала свои основополагающие ценности. Поэтому неудивительно, что парламентская комиссия по банковским стандартам уже в самом первом предложении своего доклада на 570 страниц указала на «колоссальную утрату доверия, появившуюся из-за колоссальных отклонений от банковских стандартов». Страхование  кредитных выплат это окончательное и неопровержимое доказательство того, что наши банки прогнили насквозь.