Сейчас в Калифорнии проходит самая массовая тюремная акция протеста в ее истории. Голодовку начали почти 30 000 заключенных. Они выступают против практики использования в штате камер одиночного заключения, в которых людей держат годами и десятилетиями почти без социальных контактов и сенсорных стимулов.
Человеческий мозг плохо приспособлен к таким условиям, и поэтому активисты – а также ряд психологов – считают их пыточными. Одиночное заключение не просто некомфортно, говорят они, но и настолько противоречит человеческим потребностям, что от него зачастую сходят с ума.
В изоляции люди становятся тревожными и злыми, подверженными галлюцинациям и резким перепадам настроения и неспособными контролировать свои побуждения. Еще хуже дела обстоят у тех, кто склонен к психическим болезням – для их разума одиночное заключение может иметь долгосрочные последствия.
«Мы обнаружили ряд симптомов, встречающихся едва ли не повсеместно. Они так распространены, что это уже практически синдром, - считает психиатр из Института Райта Терри Куперс (Terry Kupers), активно выступающий против одиночного заключения. – Я боюсь, что речь идет о неизгладимом вреде».
Калифорния держит в «одиночках» 4 500 заключенных, что делает ситуацию в ней показательной для Соединенных Штатов в целом: в США в таких условиях содержится более 80 000 человек - больше, чем в любой другой демократической стране.
Это число продолжает расти, но растет и число критиков. В 2012 году увидел свет целый ряд резких докладов и документальных фильмов, подготовленных Национальной кампанией «Верующие против пыток», Нью-йоркским союзом защиты гражданских свобод, Американским союзом гражданских свобод, Human Rights Watch и Amnesty International, а Сенат США провел первые в своей истории слушания по вопросу об одиночном заключении. В мае этого года Счетная палата США обвинила Федеральное бюро тюрем в том, что оно не учитывает долгосрочное воздействие одиночных камер на заключенных.
Картина, которую рисуют доклады и свидетельства, напоминает научно-фантастическую антиутопию, к которой добавили средневековую жестокость. Эвфемизмы «административная изоляция» и «особые условия размещения» означают, что заключенного 23 часа в сутки или еще больше держат в камере размером с ванную - с не отключающимися лампами дневного света и под постоянным видеонаблюдением. Социальные контакты ограничены редким возможностями мельком увидеть других заключенных, встречами с охраной, и краткими видеоконференциями с родными и друзьями.
Чтобы отвлечься у узников может быть по несколько книг. Ни телевизора, ни даже радио у них зачастую нет. В 2011 году благодаря голодовке калифорнийские заключенные добились права на такие радости жизни, как шерстяные шапки в холодную погоду и настенные календари. Принудительное одиночество может продолжаться годами, а иногда и десятилетиями.
Эти ужасы проще всего осознать, выслушав тех, кто их перенес. В одном из докладов о воздействии «одиночек» на несовершеннолетних заключенных, цитируются слова подростка из Флориды: «Единственный выход – это сойти с ума». Впрочем, кому-то подобные истории всегда будут казаться частными случаями – возможно, впечатляющими, возможно, обманчивыми, но в любом случае нерепрезентативными. Однако таких людей, возможно, смогут переубедить данные науки.
«Мы часто слышим от сотрудников тюрем, что заключенные симулируют душевные болезни, - считает Хизер Райс (Heather Rice), эксперт по тюремной проблематике Национальной кампании «Верующие против пыток». – Реальные научные данные между тем производят сильное впечатление».
Исторически известно несколько волн исследований, посвященных одиночному заключению. Впервые эта тема приобрела популярность в середине 19 века, после чего в США и Европе к подобным мерам стали прибегать намного реже. Затем ученые вернулись к ней в 1950-х годах в связи с Корейской войной, на которой практиковались изоляция пленников и «промывание мозгов». Наконец последняя волна связана с тем, что в Соединенных Штатах, начиная с 1980-х годов, одиночное заключение снова стало широко использоваться из-за переполнения тюрем и сокращения реабилитационных программ.
Ученые выявили устойчивую картину, включающую в себя вышеупомянутые крайнюю тревожность, гнев, галлюцинации, перепады настроения, уныние и потерю контроля над побуждениями. Из-за отсутствия сенсорных раздражителей заключенные также нередко становятся к ним гиперчувствительными. Зачастую их преследуют неконтролируемые – как будто их мозг больше им не принадлежит – мысли о каких-то мелких фактах или личных обидах. Кроме того распространены панические атаки и депрессия, а также потеря памяти и познавательной функции.
По словам Куперса, сейчас выступающего в качестве эксперта на судебном процессе о калифорнийских практиках одиночного заключения, в условиях изоляции находится всего 5% заключенных, но на их долю приходится почти половина всех тюремных самоубийств.
Когда заключенные покидают одиночную камеру и возвращаются в общество, — что, зачастую, происходит без всякого переходного периода, — симптомы могут смягчиться, но не исчезают до конца. «Я бы назвал это ослаблением навыков жизнедеятельности, - говорит Куперс. – Разрушается способность выстраивать социальные связи, трудиться, развлекаться, сохранять работу, получать от жизни удовольствие»
Вопросу о том, сводит ли одиночное заключение с ума людей, не предрасположенных к душевным болезням, до сих пор не решен, утверждает психиатр Джеффри Метцнер (Jeffrey Metzner), участник скандально известного исследования, которое проводилось в тюрьмах Колорадо.
В этом исследовании, заказанном Управлением исправительных учреждений штата Колорадо, утверждалось, что психическое состояние многих заключенных из «одиночек» не ухудшается. Его методологию многие считают ненадежной, полагая, что результаты были искажены, так как заключенные скрывали свои чувства или просто были рады поговорить хоть с кем-то – пусть даже с исследователем.
Метцнер отрицает эти обвинения, но признает, что, даже если здоровый человек способен перенести подобное - бесспорно тяжкое – психологическое испытание, многие из заключенных — едва ли не половина—с самого начала имеют психические расстройства. «Это само по себе плохо, так как при правильном лечении их состояние бы улучшилось», - отмечает психиатр.
Объяснить, почему изоляция так вредна непросто, но в целом проблема сводится к неудовлетворенным базовым человеческим потребностям в социальном взаимодействии и в сенсорной стимуляции, в сочетании с отсутствием социального подкрепления, которое не дает повседневным заботам перерасти в психоз, утверждает Куперс.
Он сравнивает симптомы, отмечающиеся у тех, кто пережил одиночное заключение, с симптомами солдатского посттравматического стрессового расстройства. Условия в обоих случаях похожи, а в случае солдат, как показали исследования, тяжелый хронический стресс меняет связи в мозгу.
Однако исследования мозга заключенных с помощью нейровизуализации проводятся редко, так как в тюрьмах строгого режима их трудно организовывать.
Возможно, в них нет острой необходимости, так как симптомы, вызываемые одиночным заключением, хорошо описаны, однако они могли бы добавить к дискуссии нейробиологический аспект.
«Томография позволяет указать на нечто конкретное, - объясняет Аманда Пустильник (Amanda Pustilnik) профессор права из Мэрилендского университета и специалист по взаимодействию юриспруденции и нейронауки. – Уровень доверия к психологии в обществе крайне низок, зато к современным инструментам для исследования мозга – крайне высок».
Нейровизуализация также помогла бы убедительнее продемонстрировать, чем плохо одиночное заключение. «Мало кто считает, что наказание ни в коем случае не должно включать в себя психологические неудобства. Но вот наносить людям физический вред кажется нам неприемлемым», - отмечает Пустильник.
«Нельзя морить людей голодом, истязать жарой, калечить, - продолжает она. – Если нейровизуализация покажет, что этим людям наносится неизгладимый ущерб, одиночное заключение могут начать считать не простым неудобством, а чем-то вроде калечащего наказания».
Конечно, эту точку зрения вряд ли разделят те, на чей взгляд, преступники всего лишь получают по заслугам. Однако в ее пользу существуют и практические аргументы. Предполагается, что одиночное заключение должно снижать уровень тюремного насилия, но, по данным ряда исследований, на самом деле, все обстоит иначе и его, напротив, снижает ограничение этой меры - как, например, в одной из тюрем Миссисипи, где психически нестабильных заключенных начали переводить из «одиночек» и обеспечивать медицинской помощью.
Участвующие в голодовке калифорнийские заключенные требуют ограничить сроки одиночного заключения пятью годами, запретить выносить приговоры с неопределенным сроком и установить официальную возможность заслужить перевод на общий режим хорошим поведением.
«Большинство этих людей возвратятся на свободу, - говорит Райс. – Когда мы их наказываем так, что они выходят из тюрем с дополнительными травмами и становятся неспособными вновь найти себе место в мире и быть хорошими гражданами, мы оказываем обществу в целом плохую услугу».
Источник: newsland.
Рейтинг публикации:
|
