Президент Башшар Аль-Асад дал интервью немецкой газете “Frankfurter Allgemeine Zeitung”.
Интервьюер: Господин Президент, как Вы оцениваете ситуацию в стране? Сирийская армия потеряла контроль над значительной частью Сирии, другими словами, есть области, которые не контролируются центральной властью. Как Вы смотрите на эту ситуацию?
Президент: Ваш вопрос требует расставить вещи по своим местам: это не обычная война между двумя армиями, чтобы можно было говорить, что мы теряли контроль над отдельными районами или устанавливали контроль над другими. Мы – не армия против армии, а армия против бандформирований. Что касается Сирийской армии, то не было ни одного случая, когда наши Вооруженные силы планировали войти в конкретный район, но им это не удавалось. Однако армия не должна присутствовать в каждом уголке Сирии, это не ее задача. Проблема состоит не в том, чтобы контролировать тот или иной район. У нас нет сомнений, что мы способны ликвидировать террористов. Проблема состоит в том, что террористы приносят большие разрушения стране. Во всяком случае, мы заплатили очень высокую цену. Самым серьезный вызов нас ожидает после окончания кризиса.
Интервьюер: Из Вашего недавнего интервью телеканалу “Аль-Манар” было понятно, что Вы готовите народ к затяжной битве. Вы так считаете?
Президент: Нет, не только телеканалу “Аль-Манар”, а с первых дней кризиса, когда меня спрашивали, когда закончится кризис, я отвечал, что он может длиться долго из-за иностранного вмешательства. Любой внутренний кризис может пойти по двум направлениям: либо он будет окончательно разрешен, либо перерастет в гражданскую войну. С Сирией не получилось ни то, ни другое. Причина этого – наличие иностранного фактора, который стремится затянуть кризис как в политическом, так и в военном плане. Теперь я могу утверждать, что был прав.
Интервьюер: Господин Президент, как вы предполагаете восстановить масштабные разрушения, которые были нанесены Сирии?
Президент: Таким же образом, как вы в Германии преодолели разруху после Второй мировой войны, так же, как и многие другие народы, которые прошли войны. Пока наш народ жив, он сможем восстановить страну. Так же, как мы делали это раньше, мы сделаем это снова, учитывая уроки прошлого.
Возможно, вы имеете в виду финансирование. Мы в течение очень долгого времени были самодостаточной страной. Конечно, мы должны производить больше, чем раньше, и это требует времени. Однако мы будем делать это, мобилизовав нашу волю и силы и опираясь на взаимодействие. Несомненно, что дружественные Сирии страны как в прошлом, так и сейчас предлагают руку помощи, вплоть до кредитов. В конце концов, мы восстановим нашу страну. Однако более трудной задачей является душевное восстановление тех, кто пострадал от кризиса. Будет нелегко устранить социальные последствия кризиса, особенно экстремизм. Я считаю, что настоящее восстановление – это перестройка сознания, мировоззрения и ценностей. Камень дорог, но человек ценнее. Вызов заключается в том, чтобы восстановить и людей, и камни.
Интервьюер: Господин Президент, в рамках кризиса некоторые районы стали либо более самостоятельными, либо более опираться на внешнюю поддержку. Как Вы думаете, может ли это привести к изменению существующих границ?
Президент: Вы имеете в виду Сирию или регион в целом?
Интервьюер: Регион вообще - через 100 лет после соглашения Сайкса-Пико.
Президент: Через 100 лет после соглашения Сайкса-Пико Вы говорите о перекрое карты региона, в том числе, Сирии. По аналогии с архитектурой, Сирия является так называемым “замковым” камнем. Как в древних архитектурных арках: если этот камень удалить, арка рухнет. Если мы применим это сравнение к региону или миру, то получится, что любое изменение в нем границ негативно повлияет на другие очень отдаленные регионы. Это будет иметь эффект домино, который невозможно будет контролировать. Данный процесс может запустить одна из сверхдержав, но никто - в том числе, и эта сверхдержава, не сможет остановить его. Тем более, что сегодня на Ближнем Востоке существуют новые социальные границы, которых не было во времена Сайкса-Пико. Эти новые конфессиональные, этнические и политические границы гораздо осложняют ситуацию. Никто не может предугадать, что произойдет на Ближнем Востоке при попытке перекроить его карту. Вероятнее всего, регион станет ареной многочисленных войн, которые выйдут за его пределы и распространятся от Атлантического до Тихого океана, и никто не сможет их остановить.
Интервьюер: Господин Президент, на Ваш взгляд, как будет выглядеть регион в будущем?
Президент: Если исключить сценарии раздробления региона, о чем Вы только что спросили, то я считаю, что сценарий будет совершенно другим, абсолютно позитивным. Но это будет зависеть от того, как мы будем действовать как государство и общество. Этот сценарий включает в себя следующие аспекты: первый - восстановление безопасности и стабильности; второй - процесс восстановления. Однако главной и важнейшей задачей является противостояние террору, поскольку в нашем ближневосточном социуме наблюдается сдвиг в сторону экстремизму, особенно в религиозной сфере.
Вопрос заключается в следующем: сможем ли повернуть эти общества в их естественное русло, как это было в прошлом? Может ли наше богатое различиями общество по-прежнему существовать, как единый целостный организм? В связи с этим позвольте мне уточнить некоторые термины. Для определения нашего общества часто используются термины “терпимость” и “сосуществование”. Тем не менее, более точное и подходящее определение для нашего общества - это гармония и взаимопроникновение.
Важнейшим вызовом являются реформы. Вопрос состоит в том, какова наилучшая политическая система, которая сплотит наше общество: президентская, полупрезидентская или парламентская? Каким должен быть подходящий для Сирии закон о политических партиях? У вас в Германии, например, есть христианско-демократическая партия, а в Сирии религиозные партии категорически недопустимы, ни христианские, ни мусульманские, потому что для нас религия - это проповедь, а не политическая практика. Суть в том, как можно принять друг друга, иначе у нас никогда не будет демократии, даже при самых совершенных Конституции и законах.
Интервьюер: Господин Президент, как Вы понимаете термин “секуляризм” в рамках исламской направленности в регионе?
Президент: Это очень важный вопрос, многие в регионе не понимают связи между ними. Ближний Восток является центром различных идеологий. Арабское общество в целом базируется на двух столпах: панарабизм и ислам, все другое не столь важно. У нас есть коммунизм, либерализм, сирийский национализм, но они не так популярны. Многие понимают светскость как синоним коммунизма - отрицание религии. На самом деле, это совсем не так. Для нас в Сирии секуляризм - это свобода вероисповедания, включая христианство, ислам и иудаизм и их многообразные конфессии. Секуляризм необходим для единства общества и ощущения себя его гражданином. Следовательно, у нас нет альтернативы, кроме укрепления секуляризма. Это прекрасно в отличие от экстремизма, ведущего к терроризму.
Таким образом, отвечая на ваш вопрос, мы являемся светским государством, которое допускает свободный выбор вероисповедания и рано относится ко всем своим гражданам, независимо от их религиозной, конфессиональной или этнической принадлежности. Все наши граждане имеют равные возможности, независимо от религиозных убеждений.
Интервьюер: Господин Президент, как Вы оцениваете два с половиной года с начала так называемой “арабской весны”?
Президент: Это неверный термин, поскольку “весна” не должна означать кровопролитие, убийства, экстремизм, разрушение школ, запрет детей их посещать или навязывание женщинам, что им надевать. Весна - это самое прекрасное время года, но мы переживаем самые темные времена, и это, безусловно, не весна. Понятие “весна” несовместимо с тем, что происходит в Сирии - убийства, обезглавливание, снятие кожи, каннибализм.
Интервьюер: Какие проблемы предполагала разрешить так называемая “арабская весна”?
Президент: Решение заключается не в “весне” или в чем-либо другом, решение - в нас; когда мы правильно “лечим” проблемы нашего общества, тогда и решение будет правильным. Как и во многих странах Ближнего Востока, у нас есть множество проблем, к которым мы должны относиться объективно. Это – верная логика, ведущая к урегулированию проблемы. Самое важное, чтобы решение исходило изнутри, поскольку все, что приходит извне, нежизнеспособно. Поэтому когда мы призываем к диалогу или другим решениям, они должны быть внутрисирийскими, патриотическими.
Интервьюер: Господин Президент, Вы отвергали любые формы иностранной интервенции и предупреждали, что это приведет к расширению масштабов битвы. Так ли произошло?
Президент: Существует два вида иностранного вмешательства: непрямое - через посредников или агентов, и прямое - через обычную войну. Мы переживаем первое. В начале кризиса я предупреждал, что иностранное вмешательство в Сирию - пусть даже непрямое – это как землетрясение, оно вызовет ударные волны по всему региону. В то время многие, в частности, в СМИ, говорили, что президент Аль-Асад намерен расширить кризис за пределы Сирии. Это говорит о том, что они не поняли, что я имел в виду в то время, но это именно то, что происходит сейчас.
Если посмотреть на реалии, то становится очевидным: то, что происходит сейчас в Ираке, а ранее - в Ливане, это ни что иное, как последствия происходящего в Сирии. Мы видим такие последствия, хотя до сих пор нет прямого военного вмешательства, а что будет в случае прямой военной интервенции? Ситуация, конечно, будет гораздо хуже, и тогда мы станем свидетелями эффекта домино масштабного экстремизм, хаоса и раздробления.
Интервьюер: Вы критикуете за причастность к сирийскому кризису такие страны, как Саудовская Аравия, Катар, Турция и Великобритания. Но разве не причастны к нему также Россия и Иран?
Президент: Существует большая разница между сотрудничеством между странами и вмешательством во внутренние дела того или иного государства с целью дестабилизации обстановки в нем. Сотрудничество между странами предполагает их обоюдное желание при сохранении их суверенитета, стабильности и независимости национального решения. Наши отношения с Россией, Ираном и другими странами, которые поддерживают Сирию, являются отношениями сотрудничества и базируются на принципах международной законности.
Те страны, которые Вы упомянули, ведут политику вмешательства во внутренние дела Сирии, что является грубейшим нарушением норм международного права и нашего национального суверенитета. В этот состоит разница.
Интервьюер: Господин Президент, вы напомнили, что в Ираке и Ливане уже ощущаются последствия сирийского кризиса. Между тем, известно, что там существует конфессиональная система. Не думаете ли Вы, что такая система может быть установлена в Сирии?
Президент: Конечно, когда в соседних странах существуют конфессиональные системы, конфессиональные беспорядки или гражданские войны, как это было в Ливане 30 лет назад, это сказывается и на Сирии. В 1976 году, чтобы защитить себя и Ливан, Сирия вмешалась в ливанские события. Именно по этой причине мы внимательно наблюдаем за тем, что происходит в Ираке – это напрямую на нас влияет. По этой же причине мы были категорически против американской оккупации Ирака, потому что убеждены, что не обязаны уступать американцам в обмен на нашу стабильность. Конфессиональные системы опасны, и именно поэтому мы настаиваем на светской модели, при которой все граждане равны, независимо от религии.
Интервьюер: Господин Президент, Вы боретесь против “Джебхат Ан-Нусры”. Можете ли Вы рассказать нам об этом, что это за организация, кто ее поддерживает, кто снабжает деньгами и оружием?
Президент: “Джебхат Ан-Нусра” – это филиал “Аль-Каиды” с той же идеологией, ее члены находятся в Сирии, Ираке, Ливане и Иордании, а также в других арабских и мусульманских странах. Они очень хорошо финансируются и имеют много оружия. Трудно проследить их источники в связи с тем, что поддержка осуществляется скрытно. Их основной целью является создание исламского государства в соответствии с их толкованием ислама. Центральное место в их политической доктрине является ваххабистское учение, как у “Аль-Каиды” в Афганистане. Искажая истинный ислам, они пытаются навязать свою идеологию там, где присутствуют, особенно против женщин. Мы видим примеры их жестокости на некоторых телеканалах. Недавно бельгийское телевидение показало, как боевики рубят голову ни в чем не повинного сирийца.
Интервьюер: Каковы мотивы Саудовской Аравии и Катара, оказывающих помощь и вооружающих против Вас террористов? К чему они стремятся?
Президент: Во-первых, я считаю, что на этот вопрос должны ответить они сами. Я отвечу на этот вопрос своими вопросами. Поддерживают ли они боевиков из-за ярой приверженности свободе и демократии, как лживо утверждают их СМИ? Существует ли у них самих демократия, чтобы поддержать демократию в Сирии? Есть ли у них избранные парламенты и конституции? Хотя бы когда-нибудь на протяжении десятилетий их народы определяли, какую систему правления они хотят - монархию, президентскую власть, княжество или любую другую форму? Уверен, что здесь все ясно: они должны, в первую очередь, обратить внимание на свои страны, а затем - ответить на ваш вопрос.
Продолжение следует
По материалам: САНА
Источник: fondsk.ru.
Рейтинг публикации:
|
