|
В журнале "Asia Times Online" автор Spengler опубликовал очень показательный комментарий "Russia's new Middle Eastern role"
("Новая ближневосточная роль России").
Интересно посмотреть их логику и их политические оценки, некоторые из которых вызывают, мягко говоря, недоумение - неужели они там такие недоуменные?
Итак:
"Россия вставила палки в колёса планов Запада на Сирию, пообещав поставить правительству Башара аль-Асада высококлассные зенитно-ракетные комплексы С-300.
Точное время возможного прибытия ракет остаётся неясным; последние слова, сказанные Москвой, были о том, что ракеты ещё не на месте, и это означает, что вопрос открыт для торга.
Для Запада это унизительно – споткнуться о меняющую правила игры российскую технологию почти через четверть века после падения Берлинской стены. Ещё больший позорный факт состоит в том, что у Запада нет контрмер против российской системы, и это – результат неправильно расставленных приоритетов в обороне за последнюю дюжину лет.
Если бы Соединённые Штаты потратили на противоракетные технологии хотя бы часть тех ресурсов, которые они вбухали в государственное строительство в Ираке и Афганистане, России изначально не хватило бы козырных карт в переговорах.
Однако, что сделано, то сделано, а сейчас уже актуален следующий вопрос: что делать Западу теперь?
Следует задать такие вопросы:
1. Является ли Россия рациональным игроком?
2. Если ответ на первый вопрос утвердительный (как полагает подавляющее большинство аналитиков), на что направлено её рациональное поведение?
3. Могут ли Соединённые Штаты сделать что-нибудь в обозримом будущем, чтобы сменить нынешний режим в России?
4. Если ответ на третий вопрос положительный, тогда о чём мы хотим вести переговоры с Владимиром Путиным?
По моему мнению, правильнее всего подойти к этому, прочертив чёткую линию между беспринципным вмешательством России в дела Ближнего Востока и экзистенциальными для российского государства вопросами.
Как бы нам не нравился способ, которым русские ведут свои дела, это не во власти Запада – изменить характер российского режима.
Что Москве нужно на Ближнем Востоке? С недавних пор она стала проявлять более активный интерес к региональным нарушителям.
Жан Азиз из Al-Monitor утверждает, что встреча 28 апреля в Ливане замминистра иностранных дел России Михаила Богданова с главой "Хезболлы" Хасаном Насраллой знаменует собой поворотный момент в отношениях России с этой организацией. Новый альянс России – пожалуй, это будет подходящим здесь словом – с ливанской террористической организацией, говорит о российской ориентации на выкраивание сферы влияния.
С другой стороны, Россия, по-видимому, не хочет полномасштабного союза с иранским режимом и его сирийским сатрапом. Иран в настоящий момент преследует Россию в судебном порядке за отказ поставить обещанную систему С-300 – в тот самый момент, когда Россия утверждает, что отправляет ту же систему в Сирию.
Отказ России выполнять свои обязательства по контракту с Тегераном является сигналом о том, что режим Путина не будет сильно горевать, если кто-то уничтожит иранские мощности по производству ядерного оружия.
Россия не заинтересована помогать фанатичному режиму развёртывать ядерное оружие на её южном фланге.
С другой стороны, поддержка Россией режима Асада – это факт из жизни. Россия, возможно, получает удовлетворение от паралича Запада в регионе и пытается поставить Соединённые Штаты и их союзников в неловкое положение, но это дело вторичное. Кроме этого, она может хотеть продемонстрировать миру, что не бросает союзников так, как США поступили с бывшим президентом Египта Хосни Мубараком. И снова, это второстепенный вопрос.
Заинтересованность России в исходе гражданской войны в Сирии проистекает из двух критических императивов.
Менее важный из них – это потребность в пункте материального снабжения ВМФ в Тартусе, обеспечивающем расширение сферы присутствия военно-морского флота России в Восточном Средиземноморье. Более значимым является страх России перед суннитскими джихадистами, которые преобладают среди восставшей оппозиции.
Россия уже 20 лет ведёт жестокую войну против джихадистов на Северном Кавказе, сопровождаемую одними из самых жутких терактов, которые вообще когда-либо совершались, в том числе массовым убийством в 2004 году 380 заложников в Северной Осетии, главным образом младших школьников.
Выражение "русский параноик" может звучать как тавтология, но в данном случае у России есть все основания для паранойи. Взрывами на Бостонском марафоне кавказский терроризм перекинулся и на Соединённые Штаты.
"В России большинство аналитиков, политиков и рядовых граждан верят в неограниченное могущество Америки, и поэтому отвергают представление, согласно которому США совершили и продолжают совершать ошибки на [Ближнем Востоке]. Наоборот, они исходят из того, что всё это часть сложного плана по переустройству мира и распространению мирового господства", – писал 19 марта на сайте Al Monitor Фёдор Лукьянов.
Лукьянов, председательствующий в российском Совете по внешней и оборонной политике, развенчивает этот тип мышления как "теорию заговора". Но он вполне серьёзен в своей оценке умонастроений в правительстве Путина. Российская элита и вправду считает:
"С точки зрения российского руководства, война в Ираке теперь выглядит как начало ускоренного разрушения региональной и глобальной стабильности, подрыва последних принципов жизнеспособного мирового порядка. Всё, что произошло с этого времени – включая заигрывание с исламистами во время арабской весны, политика США в Ливии и их нынешняя политика в Сирии – служат подтверждением стратегического безумия, которое охватило последнюю оставшуюся сверхдержаву".
Невозможно убедить Владимира Путина в том, что ближневосточная политика двух последних американских администраций была всего лишь глупостью, потому что Путин не верит, что глупые люди правят великими державами. Все глупые люди, которых он знал, мертвы.
С точки зрения администрации Обмаы, хаос на Ближнем Востоке – это тема для заламывания рук лицами, подобными вдохновительнице крестовых походов против геноцида Саманте Пауэр, которая сейчас назначена послом в ООН. В глазах русских, это экзистенциальная угроза.
Численность этнически русского населения снижается, и к середине столетия в России вполне может быть мусульманское большинство. Если хаос обхватит мусульманский мир на южной границе, через Северный Кавказ он может распространиться на Россию.
Во время холодной войны Америка поддерживала джихадистов в Афганистане и других местах, чтобы усложнить жизнь Советской империи (и правильно делала, потому что советская угроза американской безопасности перевешивала все неудобства, которым могли подвергнуться США от рук джихадистов).
Россия убеждена, что Америка по-прежнему намеревается поощрять джихад с целью дестабилизации своего бывшего противника по холодной войне.
Как реагировать Америке?
Во-первых, США следует поддержать раздел Сирии на государство с суннитским большинством и алавитское "государство-обрубок" в северо-западном секторе страны, где, так уж получилось, расположена российская военно-морская станция. Курды должны получить автономию, примерно как их иракские соплеменники.
Турция будет протестовать во весь голос, потому что это будет поощрением идей независимости курдов, на которые премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган смотрит так же, как капитан Крюк смотрел на крокодила. Это слишком скверно для турков, но кто-то здесь должен потерять, и этим "кто-то" должны быть турки.
Раздел – единственный способ остановить гражданскую войну и избежать массовых убийств по её завершении.
За полной победой одной из сторон последует резня. Самое гуманное решение – развод по примеру бывшей Югославии.
Асад может остаться у власти в стране-обрубке, где алавиты будут в безопасности от суннитских расправ, а русские смогут сохранить свою заправочную базу. Можно только удивляться, почему вашингтонская тусовка "ответственных, чтобы защищать" не рассмотрела этот вариант ранее.
Во-вторых, США следует использовать своё влияние на Турцию, Саудовскую Аравию и Катар, чтобы очистить суннитских повстанцев в Сирии от самых отмороженных джихадистских элементов. Кроме всего, это должно дать русским понять, что они не будут вмешиваться в контртеррористические операции на Кавказе в той наводящей ужас манере, в какой могли бы.
В-третьих, США должны атаковать Иран и уничтожить его мощности по производству ядерного оружия и основные базы Стражей революции (и, возможно, ряд других объектов; у разных американских высших офицеров есть свой собственный список предпочтений).
Главное – нейтрализация Ирана: она устраняет трубопроводную поддержку из Ирана Асаду и различным террористическим организациям, и низводит их до неприятных, но стратегически безработных местных игроков.
У России, по-видимому, меньше возражений против американских авиаударов по Ирану, чем по Дамаску. Она просигнализировала об этом настолько ясно, насколько могла, отказавшись передать комплексы С-300 иранскому режиму, но обещая при этом поставить их режиму сирийскому.
Плохая новость в том, что мы не можем выдавить Россию из региона; Америка наломала в регионе слишком много дров, чтобы повернуть время вспять.
Хорошая новость состоит в том, что проблемы, обусловленные повышением роли России, поддаются локализации и сдерживанию. Башар аль-Асад и его алавитская армия, закупоренные в цитадели, будут источником раздражения, но не стратегической угрозы. Суннитский режим с курдской автономной зоной в оставшейся части страны будут восприимчивы к давлению Запада, требующего очиститься от более опасных джихадистов.
В сущности, у России против американской атаки на ядерную программу Ирана и центры его внешней подрывной деятельности имеется меньше возражений, чем у администрации Обамы.
Больно читать эти бесконечные сетования американских консерваторов на восстановление российского влияния на Ближнем Востоке, когда лишь немногие представители этого лагеря открыто предлагают ударить по Ирану. Они боятся, что избиратели не поверят им, сотрясающим оружием, после убогих результатов кампаний государственного строительства в Ираке и Афганистане.
Гораздо легче собрать войска под крики "русские идут!", чем обратить внимание на то, что сутью проблемы является идеологическое неприятие администрацией Обамы применения силы против Ирана.
Фактически, позиция Путина более податлива к стратегическим требованиям Америки, чем позиция Обамы, противоречащая здравому смыслу, как её можно охарактеризовать.
А если брать шире, США следует провести чёткую линию между зонами мира, где у них есть незыблемые интересы, и зонами, где возможен торг.
Отказаться от развёртывания противоракетных систем в Польше и Чешской Республике, как сделала администрация Обамы в сентябре 2009 года, было актом высшего идиотизма. России это не нравилось, но ей по идее это и не должно нравиться. Демонстрация слабости перед русскими вызывает всего лишь неуважение в ответ.
США должны ясно дать понять, что существуют культурные нити и кровная связь между поляками и чехами, с одной стороны, и американским народом, с другой, и мы будем стоять за них, во что бы то ни стало.
Другое дело – Украина. Русские составляют половину населения Украины, и Россия не может бросить ни их, ни остальные 22 миллиона русских, оставшихся после развала Советского Союза в 1991 году за пределами Федерации в так называемом ближнем зарубежье.
Как я писал в очерке 2008 года ("Американцы играют в монополию, а русские – в шахматы", Asia Times Online, 19 августа 2008 года), "желание нескольких сотен тысяч абхазов и южных осетин остаться в Российской Федерации, а не Грузии, может показаться пустяковым, но Москва закладывает прецедент, который будет применён к десяткам миллионов будущих граждан Федерации – и самым неоднозначным образом на Украине".
У Америки нет стратегических интересов на Украине.
Девять лет после так называемой оранжевой революции, промосковская Партия регионов по-прежнему крепко держится за власть. Оппозиция заразилась опасным штаммом антисемитизма, как рассказала 30 мая директор Американского центра за демократию Рейчел Эренфельд.
Националисты, которых Вашингтон поддерживал в пьянящие дни вторжения в Ирак, не такие уж хорошие парни. Что мы узнали из десяти лет наших неуклюжих движений, так это то, что Россия может забрать Украину, если как следует захочет, и нам она на самом деле вообще не нужна. За исключением Венгрии, у Украины самый низкий уровень рождаемости из всех стран Европы. Её стратегическое значение будет падать вместе с её демографией.
Изложенные выше предложения – всего лишь временные меры по ограничению ущерба в условиях ухудшающейся ситуации. Если США по-настоящему хотят получить внимание России, им нужно делать в точности то, что сформулировали в 1981 году Рональд Рейган и его команда: убедить русских, что Америка обскачет их в военных технологиях. Это подразумевает агрессивное финансирование фундаментальных исследований по модели старого DARPA (Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам).
Если заставить Путина считать, что его остаточное преимущество в технологиях зенитных ракет достигло своего "срока годности", он будет гораздо более гибким по целому диапазону обсуждаемых вопросов.
Я с болью осознаю, что политическая обстановка не благоприятствует такому подходу. Но это не меняет того факта, что именно это и следует сделать".
Честно, откровенно, четко.
Чем и интересно.
Источник: Сергей Филатов.
Рейтинг публикации:
|
