Вторая мировая война разрушила колониальные империи Западной Европы, оставив Соединённые Штаты бесспорной сверхдержавой капиталистического мира. В то же время, война снесла колониальную систему, которая до указанного момента определяла империалистическую эпоху, и привела к наступлению новой стадии империализма, именуемой неоколониализмом.
Параллельно с этим переходом от колониализма к неоколониализму произошёл ещё один переход – от внутриимпериалистического соперничества к внутриимпериалистическому единству, по мере того, как бывшие колониальные империи под руководством Соединённых Штатов объединялись в одну империалистическую мировую систему, которую я условно называю Трёхсторонним империализмом (имея в виду Триаду: США, Западная Европа и Япония).
Разумеется, противоречия между империалистическими странами сохранялись, но они не носили характера антагонизма и могли быть разрешены без войны. Западная Европа больше не будет раздираться варварскими конфликтами из-за колониальных владений; теперь она объединится и будет грабить третий мир, выступая как единое целое.
На Соединённые Штаты, как на последнюю оставшуюся капиталистическую сверхдержаву, легла ответственность за переустройство имперского ландшафта после Второй мировой войны. Бывшие колониальные империи Западной Европы лежали в руинах и были не в состоянии больше управлять своими колониями. Соединённые Штаты взяли на вооружение всеобъемлющую программу помощи по содействию восстановлению Европы и Японии, вкладывая часть своих избыточных капиталов в опустошённые экономики капиталистического мира. План Маршалла, как он назывался, был не альтруистичным жестом, проистекавшим из духа благородства Америки, а скорее способом проникновения американского капитала и товаров на европейские рынки. В конце, по Плану Маршалла в реконструкцию Европы было закачано 13 миллиардов долларов, что вдохнуло в капитализм новую жизнь в мировом масштабе.
Фактически, восстановление капитализма началось в США с началом Второй мировой войны, когда военная экономика в массовом масштабе стимулировала производство. К тому же, правительство Нового курса Франклина Рузвельта начало реализовывать кейнсианскую экономическую политику, которая в итоге будет характеризовать послевоенную капиталистическую экономику. Кейнсианство утверждало, что капитализм по причине своей врождённой склонности к недопотреблению требует вмешательства правительства в экономику с целью стимулирования совокупного потребления через госрасходы и прогрессивное налогообложение. Похожие меры были восприняты капиталистической Европой после войны, что позволило оживить экономику и построить социальные государства, ограничивавшие такие социально наиболее негативные эффекты капитализма как нищета, безработица и экономическая незащищённость.
Наряду с Планом Маршалла, США подталкивали Британию и Францию к демонтажу своих колониальных империй, чтобы весь третий мир открылся для американского капитала. Хотя деколонизированные страны внешне выглядели независимыми, творцы американской политики считали, что единственным назначением этих стран было «обеспечение сырьём, инвестиционными возможностями, рынками и дешёвой рабочей силой», чтобы «быть придатком промышленных стран Запада» (Chomsky, 1992). Таким образом, главной угрозой для управляемого из США порядка были «националистические режимы», посмевшие использовать свои национальные ресурсы для достижения «непосредственного улучшения низкого жизненного уровня масс» (Chomsky, “On Foreign Policy). Соответственно, так называемая «холодная война» мыслилась как война за контроль США над третьим миром.
Для того, чтобы гарантировать непрерывное перемещение богатств из периферии в метрополию, официальные колонии были уже не нужны, и именно поэтому Соединённые Штаты выступали за упразднение колониализма. Как заметил один исследователь империализма, «колониализму, если рассматривать его как прямое приложение военной и политической силы, было жизненно важно перестроить социальные и экономические институты многих зависимых стран применительно к потребностям центров-метрополий. Как только перестройка успешно завершалась, одних только экономических сил – международных ценовых, маркетинговых и финансовых систем – было достаточно, чтобы законсервировать и фактически повысить интенсивность отношений господства и эксплуатации между метрополией и колонией» (Magdoff, 139). То есть неоколониализм был эффективен не меньше, чем колониализм.
Холодную войну часто ошибочно истолковывают как конфликт между Соединёнными Штатами и Советским Союзом, двумя соперничающими мировыми державами, при котором усилия США были направлены на сдерживание советских устремлений к мировому господству. Однако, как становится ясным из рассекреченных программных документов США, главной угрозой со стороны Советского Союза была его готовность предоставлять военную и экономическую помощь режимам третьего мира, которые были объектами американской агрессии и подрывной деятельности (NSC 68). Советский Союз, таким образом, служил задаче сдерживания и ограничения действий США в третьем мире, что было неприемлемо для имперских амбиций США. Более того, советская система с её «автаркической командной экономикой мешала американским планам строительства глобальной системы, основанной на (относительной) свободе торговли и инвестиций, которая, в условиях середины столетия, должна была, находится под доминированием американских корпораций и быть весьма благоприятной для их интересов, какой она и была на самом деле» (Chomsky, 1992). Конечно, после смерти Сталина Советский Союз предал дело социализма, превратившись в самостоятельную социалистическую империалистическую державу. Тем не менее, его имперские цели были ограничены регионом, отведённым ему по мальтийским соглашениям, и угроза, которую он представлял для США, состояла в его готовности поддерживать националистические режимы третьего мира, способные сопротивляться американским имперским притязаниям.
В ходе холодной войны военно-промышленный комплекс стал весомой частью американской экономики и, тем самым, катализатором устойчивого роста – хоть и медленного, начиная с семидесятых. Для Советского Союза же «гонка вооружений» имела обратный эффект, выразившийся в обескровливании советской экономики и нарастании её внутренних противоречий вплоть до её краха в 1989 году. С распадом СССР холодная война подошла к концу, а с ней, по мнению некоторых, – и сама история. Триумф победы Соединённых Штатов и Западной Европы над советской системой доказал большинству людей превосходство свободного рынка и капитализма. Земной шар охватила свободнорыночная эйфория, дав жизнь новому мировому порядку и неолиберальному капитализму.
Неолиберализм, в разительном контрасте с кейнсианством, доказывал, что для экономического роста необходимо положить конец государственному вмешательству в экономику (за исключением военной и пенитенциарной сферы). Теперь-то «невидимая рука» рынка будет править беспрепятственно, естественным образом, справедливо и эффективно распределяя экономические ресурсы, создавая здоровое равновесие между предложением и спросом. Таким образом, эра кейнсианства и социального капитализма подошла к внезапному концу, в очередной раз преобразуя империалистический ландшафт.
В то же время, переход к неолиберализму в метрополии не привёл к концу неоколониализма в третьем мире. Вообще-то, неолиберальное наступление началось в третьем мире гораздо раньше, чем в мире развитом – с инспирированного США военного переворота 1973 года в Чили. Третий мир всегда поощрялся к принятию либерализации торговли и политики свободного рынка, чтобы облегчить перемещение богатств из третьего мира в США и Европу. Переход к неолиберализму в метрополии изменил лишь то, как неоколониализм внедрялся в третьем мире. Теперь для навязывания странам третьего мира неоколониальной политики появились международные организации, представляющие коллективную экономическую волю империалистических держав. Всемирный банк и Международный валютный фонд давали странам третьего мира «займы на развитие» под условием, что они примут «программы структурных реформ», цель которых – открыть их экономики для западных рынков. Понятно, что такая политика вела не к развитию, а лишь к ещё большей недоразвитости наций третьего мира.
Неолиберальная империя наших дней – это не империя одной империалистической страны, а империя транснациональных корпораций, расположенных на территории стран Триады, подкреплённая военной мощью США и НАТО. Неолиберализм приведёт не к освобождению или развитию стран третьего мира, а только к дальнейшей их недоразвитости и эксплуатации, как доказали последние события в Ираке, Афганистане и самым отвратительным образом – в Ливии.
Нынешняя империя – это самая деструктивная и опасная империя, с которой когда-либо сталкивался род человеческий. Во имя свободы, демократии и экономического процветания она грабит третий мир с небывалым размахом, вызывая опустошительные террористические и оккупационные войны. Провалы капитализма должны быть ясны для каждого, кто не получает у него зарплату, а дилемма, стоящая перед человечеством сегодня, должна быть ещё яснее: социализм или варварство.
Источник: mixednews.ru.
Рейтинг публикации:
|
