Строго говоря, мы, СССР, вполне могли бы праздновать День Победы над фашистской Германией 2 Мая. Потому что к этому дню уже покончил с собой Гитлер, мы отклонили предложение сменившего его Рейсхканцлера Геббельса о заключении сепаратного мира, после чего он также покончил с собой, был взят Рейхстаг, в 6 часов утра 2 мая командующий обороной берлина генерал Вейдлинг с тремя генералами перешел линию фронта и сдался в плен. Через час он была подписана капитуляция Берлинского гарнизона. Как таковая война была окончена. Потом была стратегическая Пражская операция и ликвидация тех или иных немногочисленных очагов сопротивления вермахта.
Таким образом, если считать окончанием войны падение Берлина и ликвидацию организованного сопротивления – это именно 2 Мая. Если же считать окончанием войны окончание всех боевых действий, то они длились до конца мая, даже пражская операция была начата советскими войсками 9 мая, после капитуляции Германии и завершилась к 12 мая. То есть, в общем-то, возможно разное определение торжественной даты. Бывшие союзники СССР на Западе, как известно, празднуют окончание воны 8 мая, когда немецкое командование подписало капитуляцию перед ними без нашего участия. Мы могли бы праздновать 2 мая, когда разгром Германии был нами реально осуществлен.
Но мы празднуем День Победы 9 мая. И не только потому, что в этот день Кейтель переподписал Акт о безоговорочной капитуляции в нашем присутствии. Это – была лишь форма. Подлинный смысл был глубже самой по себе капитуляции. В первую очередь значение имело то, что было показано и доказано: война будет окончена не тогда, когда Германия и кто-либо еще захочет ее прекратить, а лишь тогда, когда мы сочтем ее законченной.
У СССР были возможности заключить сепаратный мир с Германией уже в 1944 году, затем весной 1945 года, 30 апреля, когда этот мир предложил ненадолго возглавивший страну Геббельс. Кончено, мы не заключили его потому, что приняли перед союзниками обязательство такой мир не заключать. Но еще и потому, что демонстрировали немцам: «Вы разорвали мирный договор 1939 года. Вы – вышли из доверия. С вами – говорить не о чем: никакой пощады».
Мы не только отражали агрессию врага, мы уничтожали и наказывали неспособных выполнять принятые обязательства. И демонстрировали всем, в том числе и тогдашним союзникам: так будет со всяким. За клятвопреступление – не просто наказание, а уничтожение. Мы ясно дали понять: на половине пути мы не остановимся. В восточной политической культуре, на стыке границ Турции, Ирана и Грузии, за клятвопреступление в рот заливали кипящее масло или расплавленный свинец. Сталин об этом помнил.
Но СССР тогда не мстил Германии – он именно показывал, ЧТО будет с каждым, кто… Возможно, именно эта демонстрация сыграла свою роль потом, когда новые соперники и противники СССР так и не решались начать с нами войну, даже тогда, когда им казалось, что они сильнее.
К 9 мая 1945 года Сталин больше думал уже не о лидерах Рейха – их уже не существовало для него. Он думал о союзниках и предупреждал их будущую измену. В Карлсхорсте он показывал США и Великобритании и их политическим элитам: «Если что – следующими здесь будете вы. Смотрите: вот так вы подпишете вашу будущею безоговорочную капитуляцию в пригороде взятых штурмом Лондона и Вашингтона. И промежуточных решений, перемирий, уступок – не будет».
Точно также и потом Нюрнберг был нужен не столько для того, чтобы повесить Геринга, сколько для того, чтобы продемонстрировать лидерам Запада: если что – мы также будем вешать и вас.
Мир всегда строится на табуировании войны. Мир прочен тогда, когда желающего его нарушить, даже при 99-процентной уверенности в своем превосходстве, само напоминание об этом самом одном-единственном последнем проценте, уже ввергает в состояние панического ужаса.
После 1945 года так происходило не раз, и когда во время Карибского кризиса американское командование уверяло президента Кеннеди в том, что сможет обеспечить победу и отражение нашего удара, он спросил: «Ну, а если нет?», - и генералы, вспомнив Карлсхорст и Нюрнберг, не нашлись что ответить.
9 Мая в Карлсхорсте Сталин продемонстрировал великим державам-победительницам их будущее, ожидающее их в том случае, если они решаться на нарушение принимаемых правил игры, и они никогда так и не решились их нарушить. Более того, именно настаивая на переподписании Акта безоговорочной капитуляции, он заставлял (в скрытом виде) капитулировать и их самих. Он заставлял их играть по нашим правилам, и утверждал, что правила будут такими, на какие согласится он. Они пытались объяснить, что капитуляция, мол, уже подписана, и даже представитель СССР – генерал Суслопаров, представлявший Ставку Верховного Главнокомандования, на ней присутствовал, и проводить церемонию еще раз необходимости нет. Но в ответ получали: «А теперь - еще раз и вприсядку». Причем «вприсядку» – не только Германия, но и все остальные.
То есть 9 Мая – это не только День Победы над Германией. Это еще и день принуждения союзников к исполнению взятых на себя обязательств, к выполнению установленных правил игры. Это день их малой, внутренней и не в полной мере афишируемой, но капитуляции перед СССР, определившей все последующее развитие событий.
По идее, как должны были бы развиваться события, откажись союзники от повторного подписания Акта? СССР бы по-прежнему рассматривал Германию, как воюющую сторону и приступил бы, после, возможно, краткой передышки, к уничтожению подразделений вермахта. Последние уходили бы в Западную зону. СССР сначала потребовал бы от союзников их уничтожения, а затем – после естественного отказа «союзников» (теперь уже — точно в кавычках) уничтожать капитулировавших, просто начал бы сам их уничтожать на территории, занятой войсками США и Англии.
Принятие же капитуляции Германии лишь этими странами, без признания ее СССР, означало бы сепаратный мир, то есть нарушение ранее взятых на себя обязательств и аннулирование всех остальных. Союзные армии должны были бы противодействовать движению советских войск к Атлантике и уничтожению остатков вермахта – то есть вступать в войну с СССР. Насколько они были готовы к серьезной войне, показало их бегство в в Арденнах. При этом у них в тылу были бы партизанские коммунистические армии французских и итальянских коммунистов плюс, как минимум, армия де Голля, постоянно третируемого Черчиллем и на тот момент склонного к союзу с СССР. В довершение сами английские и американские солдаты в том своем состоянии просто не поняли бы, чего от них хотят генералы. Скорее всего, союзные армии были бы частью уничтожены, частью изгнаны из Европы. И это, не говоря о таких вещах, как необходимость воевать с Японией, которая при таком развитии событий оказывалась невольным союзником СССР — по сути, США и Великобритания должны были бы, как только что Германия, воевать на два фронта. Причем СССР воевал бы с ними, как с воевал с вермахтом, а Япония – не так, как они воевали с Германией.
Все все понимали. И союзники капитулировали вслед за Германией. Хотя формально СССР находился в состоянии войны в Германией до 25 января 1955 года, когда был принят Указ Верховного совета СССР о прекращении войны. Вот, кстати, еще одна дата, которую можно отмечать.
Но 9 Мая осталось 9-м мая - днем, когда на Западе признали, что противостоять СССР они теперь могут только в рамках правил, которые определяет СССР.
Вопрос только в том, понимает ли нынешняя Россия и ее руководство эти правила.
КМ.ру
Рейтинг публикации:
|
