В Россию, весь православный мир пришел праздник праздников - Пасха
У православных наступил праздник праздников - Светлое Христово Воскресение или Пасха.
Назвать этот день праздником, даже самым большим праздником – слишком мало, поясняет сайт «Пасха.ру». Он важнее любого праздника и значимее любого события в мировой истории. В этот день все человечество, а значит – каждый из нас, получили надежду на спасение, потому что Христос воскрес. Этот день называется Пасхой, что значит – «переход», и отмечается в Православной Церкви как самый главный день в году. В Пасхе – вся суть христианства, весь смысл нашей веры.
«Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша», – говорил апостол Павел. Христос победил смерть. Своей смертью и воскресением Он привел к жизни каждого, для кого событие, произошедшее в погребальной пещере, является фактом неоспоримым и воспринимается так близко, что становится фактом его собственного воскресения. «Если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1 Фес. 4:14).
В понимании Пасхи кроется, пожалуй, и главное отличие православия от католичества и отколовшегося от него протестантизма. «В православной литургике, – отмечал выдающийся русский философ Николай Бердяев, – праздник Пасхи имеет безмерно большее значение, чем в католичестве, где вершина – праздник Рождества Христова. В католичестве мы прежде всего встречаем Христа Распятого, в Православии же – Христа Воскресшего. Крест есть путь человека, но идет он, как и весь мир, к Воскресению. Тайна Распятия может заслонить собой тайну Воскресения. Но тайна Воскресения есть предельная тайна Православия».
«Первая решительная победа жизни над смертью», – воскликнул в Пасху 1897 года, 13 апреля, в своем пасхальном письме выдающийся русский философ Владимир Соловьев. «Непрерывная война между ними – между живым духом и мертвым веществом – образует, в сущности, всю историю мироздания, – поясняет он. – Хотя и много насчитывалось побед у духа до Воскресения Христова, но все эти победы были неполные и нерешительные, только половинные, и после каждой из них врагу удавалось под новыми формами торжествующей, по-видимому, жизни утвердить и упрочить свое действительное владычество».
«Какая великая, по-видимому, была победа жизни, когда среди косного неорганического вещества закишели и закопошились мириады живых существ, первичные зачатки растительного и животного царства, – продолжает Соловьев. – Живая сила овладевает мертвыми элементами, делает их материалом для своих форм, превращает механические процессы в послушные средства для органических целей. И притом какое огромное и всевозрастающее богатство форм, какая замысловатость и смелость целесообразных построений – от мельчайших зоофитов до великанов тропической флоры и фауны».
«Но смерть, – продолжает Соловьев, – только смеется над всем этим великолепием. Она – реалистка: прекрасные образы и символы ее не пленяют, предчувствия и пророчества не останавливают. Она знает, что красота природы – только пестрый, яркий покров на непрерывно разлагающемся трупе. Но разве природа не бессмертна? Всегдашний обман! Она кажется бессмертною для внешнего взгляда, со стороны, для наблюдателя, принимающего новую мгновенную жизнь за продолжение прежней. Говорят об умирающей и вечно возрождающейся природе. Какое злоупотребление словом! Если то, что сегодня рождается, – не то же самое, что умерло вчера, а другое, то в чем же здесь возрождение? Из бесчисленного множества мимолетных смертных жизней ни в каком случае не выйдет одна бессмертная».
«Война между жизнью и смертью вступает в новый фазис с тех пор, – пишет Соловьев, – как ведется существами не только живущими и умирающими, но, сверх того, мыслящими о жизни и смерти. В этих мыслях еще нет победы, но в них – необходимое оружие победы. Герои человеческой мысли, великие мудрецы Востока и Запада подготовляли победу. Но они не были победителями смерти: они умерли и не воскресли. Достаточно назвать только двух величайших. Учение Будды было, собственно, отказом от борьбы, он проповедовал равнодушие к жизни и смерти, и кончина его не была ничем замечательна. Сократ не отказывался от борьбы, он вел ее доблестно, и его смерть была почетным отступлением в область, не доступную для врага, но трофеи победы остались все-таки у этого врага».
«Если сила физическая неизбежно побеждается смертью, – продолжает философ, – то сила умственная недостаточна, чтобы победить смерть: только беспредельность нравственной силы дает жизни абсолютную полноту, исключает всякое раздвоение и, следовательно, не допускает окончательного распадения живого существа на две отдельные части: бесплотный дух и разлагающееся вещество. Распятый Сын Человеческий и Сын Божий, почувствовавший Себя оставленным и людьми, и Богом и при этом молившийся за врагов Своих, очевидно, не имел пределов для своей духовной силы, и никакая часть Его существа не могла остаться добычею смерти».
«Мы прощены, мы спасены и искуплены – Христос Воскресе! – восклицал священномученик Серафим (Чичагов) (1856-1937). – В этих двух словах все сказано. На них основаны наша вера, наша надежда, любовь, христианская жизнь, вся наша премудрость, просвещение, Святая Церковь, сердечная молитва и вся наша будущность. Двумя этими словами уничтожены все бедствия человеческие, смерть, зло и дарованы жизнь, блаженство и свобода! Какая чудодейственная сила!»
«Теперь не страшна мне смерть, ибо видел я победу над тлением», – вторит Серафиму другой священномученик, Иларион (Троицкий) (1886-1929). «Страшна была смерть роду человеческому раньше смерти Христовой, – пишет Иларион, – но после Христова Воскресения человек стал страшен для смерти, ибо один из нас победил смерть».
И почему-то Светлое Христово Воскресение – особо радостный праздник именно для нас, русских, всех тех, кто живет на просторах и по устоям Русской цивилизации. Почему? Читаем Николая Васильевича Гоголя:
«В русском человеке есть особенное участие к празднику Светлого Воскресения. Он это чувствует живей, если ему случится быть в чужой земле. Видя, как повсюду в других странах день этот почти не отличен от других дней, – те же всегдашние занятия, та же вседневная жизнь, то же будничное выраженье на лицах, – он чувствует грусть и обращается невольно к России. Ему кажется, что там как-то лучше празднуется этот день, и сам человек радостней и лучше, нежели в другие дни, и самая жизнь какая-то другая, а не вседневная. Ему вдруг представятся – эта торжественная полночь, этот повсеместный колокольный звон, который как всю землю сливает в один гул, это восклицанье «Христос Воскрес!», которое заменяет в этот день все другие приветствия, этот поцелуй, который только раздается у нас, – и он готов почти воскликнуть: «Только в родной России празднуется этот день так, как ему следует праздноваться!».
И далее у Гоголя:
«Отчего же одному русскому еще кажется, что праздник этот празднуется, как следует, и празднуется так в одной его земле? Мечта ли это? Но зачем же эта мечта не приходит ни к кому другому, кроме русского? Что значит в самом деле, что самый праздник исчез, а видимые признаки его так ясно носятся по лицу земли нашей: раздаются слова «Христос Воскрес!» – и поцелуй, и всякий раз так же торжественно выступает святая полночь, и гулы всезвонных колоколов гудят и гудут по всей земле, точно как бы будят нас? Где носятся так очевидно призраки, там недаром носятся; где будят, там разбудят. Не умирают те обычаи, которым определено быть вечными. Умирают в букве, но оживают в духе. Померкают временно, умирают в пустых и выветрившихся толпах, но воскресают с новой силой в избранных, затем, чтобы в сильнейшем свете от них разлиться по всему миру. Не умрет из нашей старины ни зерно того, что есть в ней истинно русского и что освящено Самим Христом. Разнесется звонкими струнами поэтов, развозвестится благоухающими устами святителей, вспыхнет померкнувшее – и праздник Светлого Воскресенья воспразднуется, как следует, прежде у нас, чем у других народов! На чем же основываясь, на каких данных, заключенных в сердцах наших, опираясь, можем сказать это? Лучше ли мы других народов? Ближе ли жизнью ко Христу, чем они? Никого мы не лучше, а жизнь еще неустроенней и беспорядочней всех их. «Хуже мы всех прочих» – вот что мы должны всегда говорить о себе. Но есть в нашей природе то, что нам пророчит это».
Новая Пасха
Христос воскрес после еврейской Пасхи – праздника, установленного в честь освобождения израильского народа из египетского рабства, пишет сайт «Пасха.ру». Воскресение Христово стало новой Пасхой – радостью освобождения от рабства смерти.
Распятие Христа произошло в пятницу, которую мы теперь называем страстной, на горе Голгофе, вблизи городских стен Иерусалима. Один из учеников Спасителя, Иосиф Аримафейский, с разрешения прокуратора Иудеи Понтия Пилата снял тело Спасителя с Креста и похоронил Его. Первосвященники выставили у Гроба Господня стражу.
По иудейским обычаям, гроб представлял собой пещеру, выдолбленную в скале. Тело умершего смазывали маслами и благовониями, обвивали тканью и клали на каменную плиту. А вход в пещеру закрывали большим камнем. Так поступили и с телом Иисуса – за одним исключением. Его Погребение было совершено в спешке – заканчивалась пятница, а в субботу (которая наступает с вечера пятницы) по иудейским обычаям нельзя делать никаких дел. И поэтому тело Иисуса не успели умастить благовониями.
Благочестивые женщины, ученицы Христа, очень переживали по этому поводу. Они любили Христа, и им хотелось, чтобы Он ушел в Свой последний земной путь «как полагается». Поэтому рано утром в воскресенье, взяв благовонные масла, они поспешили к Гробу, чтобы исполнить все, что нужно. Благовонные масла еще называются миром, вот отчего тех женщин мы называем женами-мироносицами.
Далее Евангелие (Мф. 28,1-7) повествует: «По прошествии субботы, на рассвете первого дня недели, пришли Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые; Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых…».
Женщины, изумленные самим фактом явления им Ангела, действительно подошли и посмотрели. И удивились еще больше, увидев, что гробница пуста. В пещере лежала только ткань, в которую было завернуто тело, и платок, который был на голове Христа. Немного придя в себя, они вспомнили слова, сказанные когда-то Спасителем: «Как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12,40). Они вспомнили и другие слова Христа о Воскресении через три дня после смерти, казавшиеся им туманными и непонятными. Ученики Христа думали, что слова о Воскресении – это метафора, что Христос говорил о Своем Воскресении не в прямом смысле, а в переносном, что речь шла о чем-то другом! Но оказалось, что Христос воскрес – в самом прямом смысле этого слова! Печаль женщин сменилась радостью, и они побежали сообщить о Воскресении апостолам… А стражники, которые дежурили возле Гроба и видели все, немного придя в себя от удивления и испуга, пошли рассказать об этом первосвященникам.
Это сейчас мы точно знаем, что после мучений Христа будет Его вечная слава, а после распятия на Кресте – Его светлое Воскресение. Но представьте состояние Его учеников: униженный, ненавидимый властями и не принятый большинством людей, их Учитель умер. И ничто не вселяло в апостолов надежду. Ведь даже Сам Иисус умирал со страшными словами: «Боже мой! для чего Ты оставил Меня?» (Лк. 15,34). И вдруг ученицы Христа сообщают им такую радостную новость…
Вечером того же дня апостолы собрались в одном иерусалимском доме, чтобы обсудить происшедшее: сначала они отказывались верить в то, что Христос воскрес – слишком уж это было неподвластно человеческому пониманию. Двери дома были наглухо заперты – апостолы опасались преследования властей. И вдруг неожиданно вошел Сам Господь и, встав посреди них, сказал: «Мир вам!»
Кстати, апостола Фомы в воскресенье в том иерусалимском доме не было. И когда другие апостолы рассказали ему о чуде, Фома не поверил – за что, собственно, и был прозван неверующим. Фома не верил в рассказы о воскресении Иисуса до тех пор, пока собственными глазами не увидел Его. А на Его теле – раны от гвоздей, которыми Христа прибивали к Кресту, и пробитые копьем ребра Спасителя… После этого Фома, как и другие апостолы, пошел проповедовать – донести до каждого Благую весть. И мученически умер за Христа: он-то точно знал, что Христос воскрес, и даже угроза смертной казни не заставила апостола перестать говорить об этом людям.
После этого Господь являлся апостолам, и не только им, еще не один раз – до тех пор, пока на сороковой день после Своего Воскресения не вознесся на Небо.
Христос воскрес и вознесся на Небо, но Он всегда присутствует в Своей Церкви, пишет «Пасха.ру». И любой из нас может прикоснуться к Нему – на главном христианском богослужении, литургии, когда священник выходит к людям с Телом и Кровью воскресшего Христа…
Предки оставили нам в наследство проникнутую глубочайшим смыслом веру в Светлое Христово Воскресение, в торжество жизни над смертью, добра над злом. И завещали всем нам хранить эту веру.
С праздником праздников вас!
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Читать полностью: http://www.km.ru/v-rossii/2013/05/03/prazdnichnye-dni-i-pamyatnye-daty-v-rossii/710101-v-russkom-cheloveke-est-osoben
