Кит Мелтон, «Искусство шпионажа». Глава 20. Оценка потенциального кандидата в шпионы
Книга «Искусство шпионажа» вышла в издательстве "Альпина нон-фикшн", приобрести ее можно в онлайн-магазине OZON.ru или на презентации, которая пройдет в это воскресенье, 3 марта, в Московском доме книги.
Кит Мелтон, «Искусство шпионажа»
Глава 20. Оценка потенциального кандидата в шпионы.
Если из 50 попыток вербовки одна была успешной, то вы не зря потрудились.
Британский и советский разведчик Гарольд Ким Филби.
Литературный шпион (The Literary Spy)
Тайные разведывательные операции с участием агентов имеют общие основы, независимо от того, проводились ли они в XVIII веке мастером шпионажа Джорджем Вашингтоном во время Гражданской войны или в XXI веке исламскими террористами. Пять задач вербовки и управления агентами настолько универсальны и фундаментальны, что их можно назвать основными задачами агентурной разведки, в которых используется специальная техника:
— оценка;
— прикрытие и маскировка;
— тайниковые контейнеры;
— скрытое наблюдение;
— скрытая связь.
В зависимости от стадии операции, одна из этих задач будет считаться главной, и все усилия будут направлены на ее обязательное выполнение. В ЦРУ Оперативно-техническая служба (ОТS) была ответственной за разработку и применение технических средств для каждой оперативной задачи, и это давало офицерам разведки США, а также их агентам преимущество перед своими противниками (Кроме указанных авторами пяти задач существует важная и необходимая функция обеспечения технической безопасности (создание систем защиты от терроризма, противодействие подслушиванию и др.) планируемых и проводимых разведкой мероприятий, в первую очередь таких мест деятельности разведки, как посольства, консульские и торговые миссии, а также штаб-квартира разведки и ее закрытые объекты на собственной территории. В период холодной войны по распоряжению ЦК КПСС эта функция традиционно возлагалась на оперативно-техническое подразделение ПГУ КГБ СССР. — Прим. пер.).
Оценка является первым шагом в процессе подготовки к вербовке шпиона. От кандидата на вербовку требуется наличие серьезной мотивации, а также способности вести двойную жизнь шпиона. Шпионское мастерство требует большего, чем умение разгадывать тайны (1). Основываясь на опыте УСС, процедурами оценки и тестирования в ЦРУ занимается небольшая группа профессионалов — дипломированных психологов, которые помогают оперативным офицерам выявлять наиболее подходящих для вербовки людей. Так же, как их предшественники в УСС, психологи ОТS применяют различные методы оценки и тестирования, чтобы разобраться в доминирующих чертах личности и ее поведенческих реакциях в конкретных ситуациях. Процесс подготовки к вербовке часто длится месяцами, и оперативный офицер постоянно воздействует на своего подопечного перед тем, как перевести свои отношения с ним в секретную сферу «агент — куратор». Иногда, довольно редко, вербовка может состояться за пять минут, когда ничего не подозревающего иностранца спрашивают: «А не хотите ли вы работать на ЦРУ?» Вне зависимости от того, является ли человек предметом расширенного изучения или для его вербовки достаточно одного расчетливого шага, — в любом случае от оперативного офицера требуется оценка кандидата, результаты которой складываются в мозаику из ответов на целый ряд вопросов (2).
Оценка позволяет сотрудникам ЦРУ понять вероятную реакцию человека на вербовку и его долгосрочную ценность для ЦРУ. Однако даже при самых благоприятных условиях необходимо предвидеть возможность негативной и даже враждебной реакции человека. Если первый шаг вербовки сделан правильно, то человек может быть завербован. А если вербовочное предложение отклонено, в оценке должна содержаться информация для минимизации негативных последствий. Мотивы стать шпионом сложны и разнообразны, как и сама человеческая природа. Оперативные психологи занимаются выявлением главных мотивов кандидатов на вербовку, индивидуальные и культурные различия которых зависят от специфики их страны. Мотивы или основы вербовки можно свести к четырем группам: деньги, идеология, принуждение и амбиции.
Деньги считаются главным мотивом в странах, культура которых придает большое социальное значение карьере, статусу человека, его материальным благам. Идеология становятся мощным стимулом для людей, ненавидящих политический или экономический строй государства, из которого они не могут выехать, и потому настроены против него. Принуждение (шантаж и др.) является особым мотивом, который может быть эффективен для вербовки только в определенных условиях и с особой личностью. Амбиции часто являются мотивом для тех людей, кто считает, что их таланты, возможности и значение остались без награды со стороны их работодателей или они не признаны своими коллегами-профессионалами.
Наличие только одного мотива вербовки — это редкий случай; большинство же агентов были привлечены к работе с помощью нескольких мотиваций. Подслушивание бесед с друзьями и родными является одним из наиболее эффективных способов сбора информации о мотивации объекта. Психологи ЦРУ пришли к выводу, что склонить к сотрудничеству с иностранной разведкой вероятнее всего человека в возрасте 35–45 лет, в период переоценки ценностей и кризиса среднего возраста, что часто встречается во многих странах (3). Нередко агентами становятся добровольцы. Некоторые из наиболее известных в истории шпионов были добровольцами. Эти лица, а их спецслужбы называют «инициативниками», сами ищут контакты с разведкой, которой они хотели предложить информацию или услуги. К добровольцам относятся с осторожностью, потому что многие из них преувеличивают ценность своей информации или им требуется интригующее ощущение игры в шпионаж(4). Что еще более важно, добровольцы могут представлять опасность, если они направляются и контролируются другими спецслужбами. И если попасться на эту удочку, противник в состоянии запустить дезинформацию через такого двойного агента или получать через него сведения об источниках разведки, оперативных методах, целях и специальной технике. Независимо от того, как потенциальный шпион оказался под прицелом ЦРУ, вербовка происходит только после принятия положительного решения, которое делается с учетом доступа человека к нужным секретам, его мотивации и способности к тайной работе. Процесс принятия решения о том, вербовать человека или нет, часто называют оценкой. Два вопроса имеют первостепенное значение для определения перспектив будущего агента.
Первый вопрос: какой доступ к информации разведывательного значения этот человек имеет сейчас или будет иметь в будущем? Уровень доступа и стоимость доступа агента определяются путем опроса, проверки личной добросовестности и анализа исходной информации. Также для подтверждения возможности доступа к важной информации выявляются социальные или семейные контакты, продвижение потенциального агента по службе, его навыки, а также качество уже имеющейся у него информации.
В 1985 Олдридж Эймс «сдал» КГБ имена около десяти активных агентов ЦРУ и тем самым подтвердил доступ к информации и готовность работать в качестве шпиона (5). Когда Агентство национальной безопасности (АНБ) провело оценку первоначального отчета офицера КГБ Виктора Шеймова в 1980 году о безопасности связи в СССР, его информация оказалась исключительно ценной. СССР и США в случаях с Эймсом и Шеймовым продемонстрировали умение спецслужб действовать быстро, без длительной оценки добровольцев, обладающих доступом к особо важной для разведки информации (Сравнение авторами Эймса и Шеймова, как важных агентов разведки, не вполне корректно — после вербовки Эймс длительное время снабжал своих кураторов информацией, оставаясь внутри ЦРУ в качестве агента иностранного государства. Главным же условием сотрудничества Шеймова с ЦРУ был его конспиративный вывоз в США, после чего Шеймов начал работать консультантом спецслужб, утратив свои агентурные возможности внутри СССР. — Прим. пер.).
Второй вопрос относится непосредственно к вербуемому: сможет ли он выдержать двойную жизнь шпиона и делать то, что требуют задачи шпионажа? Здесь нужно предсказать с высокой точностью будущее поведение агента. Переоценка возможностей агента может привести к провалу. И потому для оценки ситуационного поведения и возможностей будущих шпионов привлекают профессиональных высококвалифицированных психологов. В ЦРУ оперативные психологи ОТS также используются для оценки поведения иностранных лидеров и действующих агентов.
Психологи ОТS используют как общедоступные, так и специально разработанные психологические тесты для оценки личности, ее мотивации и способности к тайной работе. Исходные данные для оценки берутся из отчетов оперативных офицеров, которые наблюдали за личными и поведенческими особенностями людей. Затем психологи ОТS применяют свой опыт для оценки всей информации, собранной о человеке.
Психологи также дают профессиональную оценку добровольцам и перебежчикам. Эти оценки могут быть использованы руководством разведки в построении отношений с такими людьми, для корректировки процесса вербовки, для управления агентом, для минимизации негативных последствий в случае прекращения работы с агентом, для подготовки агента к переселению и для оценки контрразведывательного окружения агента. При оценке часто учитываются результаты проверок на полиграфе, которые проводит подразделение безопасности ЦРУ для получения более полного представления о человеке. В громких делах перебежчиков Носенко и Голицына исследования психологов ОТS использовались как для оценки аналитиками контрразведки ЦРУ, так и для оказания помощи сотрудникам, ответственным за переселение перебежчиков(6).
Оценки могут быть прямыми или косвенными, в зависимости от возможности общения психолога с человеком — объектом исследования. Если личная встреча невозможна, оценки опираются на анализ имеющихся данных психологом.
Наиболее полные оценки возможны во время личных встреч психолога и объекта. В целях безопасности в этих оперативных мероприятиях обычно используются различные элементы конспирации и маскировки, а также действия по обнаружению возможного наблюдения. В обычных условиях такие встречи с объектами проводятся таким образом, чтобы не расшифровать профессионального психолога и цели мероприятия.
Психологи проводили оценку в самых разных ситуациях, когда, например, можно было организовать встречу с объектами. В 1980-е годы в Германии оперативный офицер имел непродолжительные контакты с руководителем террористической ячейки, что было недостаточно для подготовки к его вербовке. Вопрос о том, следует ли продолжать его разработку или прекратить контакт с ним, был адресован ОТS. Поскольку объект часто посещал ночные клубы, психологу OTS была поставлена задача посещать ночной клуб в нерабочие дни. Для маскировки психолог выбрала образ «шикарной блондинки», поскольку таких было много среди женщин, посещавших клуб.
В пятницу вечером психолог с помощью специалиста по оперативной маскировке выбрала облегающее платье, надела пышный парик блондинки и синие тонированные очки, использовала ярко розовую помаду и синие тени. Выйдя из своего кабинета, психолог прошла мимо секретаря со словами «Приятных выходных». Секретарь с удивлением спросил: «А вы кто? У вас есть сюда допуск?» После минутного замешательства обе стороны выразили восхищение превосходной работой ОТS по маскировке офицера разведки.
В ночном клубе психолог расположилась в таком месте, чтобы привлечь внимание объекта. Уловка сработала, и вскоре они оба дружески болтали. Это был удачный вечер для психолога — на все ее вопросы были получены нужные ответы, которые она несколько раз заносила в блокнот в дамской комнате, посматривая на себя в зеркало, чтобы убедиться в сохранности всех элементов маскировки. В конце вечера беседа начала приобретать интимный характер. Террорист, явно считая блондинку своей добычей, становился все более развязным. Он близко наклонился к ней и прошептал: «Я бы хотел запустить пальцы в твои кудряшки». Психолог сняла свой парик и передала его террористу со словами: «Я подарю тебе его, если ты перестанешь меня раздражать».
Прямая оценка может включать в себя тестирование под предлогом или беседу «лицом к лицу». Объект не должен знать истинную цель беседы с психологом, пока оперативный офицер официально не представит его как друга или коллегу. В это время психолог должен наблюдать и записывать устные ответы объекта, фиксировать его отношение к оперативному офицеру, жесты, темперамент и другие личностные и поведенческие характеристики.
Во время такой встречи психолога может ожидать необычное развитие беседы. Например, в рамках мероприятия по созданию нового антитеррористического подразделения для дружественной ЦРУ службы психолог ОТS должен был принять решение о составе нового спецподразделения. В течение нескольких дней психолог руководил проведением тестов для оценки нескольких десятков кандидатов под предлогом «последнего собеседования». После отбора членов команды были выдвинуты еще несколько кандидатов на должность офис менеджера. Когда психолог беседовал с молодой женщиной о предстоящей работе, стало ясно, что кандидат не имеет офисных навыков и не умеет печатать. Она также заявила, что никогда не работала секретарем. В конце интервью психолог в недоумении спросил: «Ну, хорошо, а в чем же вы сильны?» «В угоне самолетов», — ответила кандидат.
Расспросы о навыках работы в офисе закончились, и дальнейший разговор с психологом подтвердил, что женщина принимала участие в мероприятиях по угону трех самолетов. Этот кандидат был перенесен из категории офисных работников в категорию потенциальных оперативников.
В ситуациях, когда исключался личный контакт, психологи OTS наблюдали объекта на расстоянии. Это часто делается во время дипломатических приемов, публичных мероприятий или сидя за соседним столиком в ресторане. Оценка скрытых видео-записей или аудионаблюдений за объектом представляет собой еще один непрямой метод оценки. Эти тайные наблюдения используются как в операциях по оценке объектов вербовки, так и при сборе информации о личностях иностранных лидеров.
План необычного мероприятия, от которого в конечном итоге пришлось отказаться, был готов, когда советский премьер Никита Хрущев посетил США в 1958 году. Психологу ОТS было приказано оставаться в своем доме до «специального дня». Потом психолога перевели в пустынный район с площадкой для вертолетов. В случае прибытия вертолета психолога планировали доставить в Кэмп-Дэвид, где с Хрущевым планировал встретиться президент Эйзенхауэр. Очутившись в Кэмп-Дэвиде, психолог должен был незаметно проскользнуть в шкаф в комнате, где будут беседовать главы двух государств. Предполагалось, что через скрытый глазок в двери шкафа он будет наблюдать за поведением советского лидера, фиксировать колебания его голоса и движения тела, а также отмечать любые другие характеристики, которые могли бы помочь понять менталитет и психотип советского лидера.
Психолог ждал целый день, но вертолет так и не появился. Согласно правилам ЦРУ, «каждый должен знать только то, что касается его части задания», и потому причины отмены этого мероприятия психологу так и не сообщили. Для оценки личности объекта в OTS выбирают психологические тесты и процедуры, подходящие для статуса объекта, его национальности, перспективы оперативной роли и отношений с офицером-куратором. Инструменты OTS, использованные для оценки тестирования, можно разделить на три класса: общедоступные тесты, которые измеряют уровень интеллекта, психологические характеристики, способности, интересы и черты характера; модифицированные общедоступные тесты, которые адаптированы для конкретных оперативных целей, и собственные тесты и процедуры ЦРУ.
Большой вклад в разработку инструментов первичной оценки ЦРУ внес психолог ОТS Джон Гиттингер в 1950-е годы. Его тест был назван «Система личностной оценки»(7). Придя в ЦРУ в 1950 году, Гиттингер использовал свой опыт и знания ведущего специалиста психиатрической клиники в городе Норман, штат Оклахома. Интерпретация данных его пациентов позволила Геттингеру делать выводы о личности каждого из них. В конце концов он собрал сведения о 29 000 лиц из разных социальных групп, начиная от бродяг и фотомоделей до предпринимателей и студентов. Он одним из первых использовал компьютер для ведения базы данных протестированных пациентов и расчета сравнительных соотношений личностных показателей. В ЦРУ он доработал свою методологию и формализовал ее. Взгляды Гиттингера на личностную ориентацию и его утверждение о необходимости в систематическом, научно обоснованном суждении об индивидуальных качествах потенциальных агентов стали основой для принятия в ЦРУ оперативной психологии как технического средства в агентурной работе.
Методологию Гиттингера критиковали те, кто считал, что психологией должны заниматься профессионалы. Однако его система оказалась весьма полезной для оперативных сотрудников, участвующих в мероприятиях, где время личного контакта с объектами было ограничено. Результаты оказались настолько ошеломляющими, что тесты стали стандартным методом для оценки и прогнозирования мотивации агентов, их ситуационного поведения. Изучение иностранцев с помощью системы Гиттингера дало повод в ЦРУ называть психологов ОТS «волшебниками» (8).
Косвенные оценки включают в себя обзор всех отчетов сотрудников разведки о личной истории объекта, чертах характера, поведении и реакциях на контакты с офицером-куратором. При этом учитывается вся информация, полученная от человека или о человеке, включая его официальные и частные выступления, публикации, письма, а также новости и комментарии его партнеров или родственников. Скрытые аудио- или видеозаписи, если таковые имеются, также становятся важным материалом для оценки. Прямые оценки позволяют получать для анализа данные более высокого качества, чем косвенные оценки, но последние необходимы в ситуациях, когда нет возможности прямого контакта с объектом.
В годы холодной войны, когда многие интересующие разведку объекты жили в странах, где выезд граждан за границу был жестко ограничен, OTS содержала небольшой штат графологов — специалистов по почерку (9). Графология, более почитаемая в Европе, чем в США, направлена на выявление психологических характеристик личности на основе анализа букв и строчек рукописных материалов. Графологи проводили измерения трех показателей (вертикальные и горизонтальные начертания, а также глубину штрихов) как минимум по 21 характеристике рукописных материалов. Анализ почерка может показать отличие психически здоровых лиц от лиц с отклонениями. Графологи OTS применяют ту же методологию, чтобы определить основные характеристики интересующих разведку лиц, прямой контакт с которыми был невозможен (например, VIP-персон), а также авторов анонимных писем и тех, кто находился под арестом (10).
Юристы утверждают, что с помощью анализа рукописных материалов, который в графологии называется «почерк мозга», могут быть определены психологические характеристики и черты личности неизвестных, но важных для ЦРУ людей (11). Хотя психологи расходятся во мнениях относительно значения графологии как отдельного инструмента, многие оперативные руководители ЦРУ согласились с тем, что в качестве дополнения к прямой оценке или в отсутствие ее, анализ почерка, проведенный квалифицированным графологом, дает ценную информацию о психологических особенностях человека(12).
Для полного графологического анализа требуются страницы или несколько рукописных материалов для сравнения с аналогичным количеством письменных бумаг, написанных человеком несколько лет назад. Графологам редко удается получить достаточное количество рукописной информации; обычно для исследований они получают гораздо меньше, чем ожидают. Когда была представлена коллекция пометок Сталина после совещания с американским дипломатом в начале 1950-х годов, графолог ОТS отказался предоставить психологическую оценку. На заметках были изображения волков, и графолог заявил, что он может предложить только гипотезу того, как они отражают психическое состояние Сталина. В другом случае летом 1983 года графологу была дана собственноручная подпись Юрия Андропова, генерального секретаря ЦК КПСС и бывшего руководителя КГБ. Сравнивая его подпись с предыдущими образцами, графолог пришел к выводу, что Андропов был негибким, целеустремленным человеком, мало склонным к компромиссам. В то время, когда правительство США задавалось вопросом об Андропове как о «новом, более западном» советском лидере, не было уверенности в том, что его здоровье позволит ему достаточно долго занимать пост главы Советского государства. Графологический анализ свидетельствовал о нарастании тревожности и перепадах настроения советского лидера. По заключению графолога, причины стресса могли быть связаны с физическим состоянием и нагрузками. И в самом деле, последующая политика Андропова свидетельствовала скорее о его политической негибкости, а меньше чем через шесть месяцев он умер.
В начале 1990-х офицер резидентуры ЦРУ в Бирме неожиданно получил от прихожанина католической церкви в Рангуне сложенный лоскут шелка с рукописным посланием. Как прошептал на ухо офицеру прихожанин, это письмо было написано политическим заключенным, который тайно передал его для правительства США из тщательно охраняемой тюрьмы. Когда сообщение на шелке прибыло в Лэнгли, графологу OTS было предложено оценить его, но не было дано никакой информации об авторе письма или обстоятельствах его получения. Графолог изучала письмо в течение нескольких дней, применяя стандартную технику измерений, анализа букв и строчек, а затем сообщила: «Автор относится к тем людям, кто действительно верит в мир и является настоящим альтруистом. Это независимый индивидуалист, он является истинным провидцем... чрезвычайно идеалистическим, но в то же время сложно управляемым, смекалистым и тонким субъектом. Его сильной стороной является мирное разрешение конфликтов».
Графолог не знала, что ее работа сыграла ключевую роль в принятии внешнеполитического решения. Запрос на оценку в ЦРУ пришел от президентского посланника, который решал, а стоит ли встречаться с лидером бирманских демократических сил госпожой Аун Сан Су Чжи. Дипломат использовал анализ ЦРУ для подготовки к встрече с этой женщиной, которая в 1991 году получила Нобелевскую премию мира, а в 2000-м была награждена «Медалью Свободы» президента США.
В 1954 году для президента Эйзенхауэра был подготовлен «Доклад о тайных операциях ЦРУ», где давалась оценка национальной безопасности США и утверждалось: «Если США собираются выжить, должны быть пересмотрены старые американские концепции «честной игры». Мы должны научиться ниспровергать, саботировать и уничтожать наших врагов более умными, более сложными и более эффективными методами, чем те, которые используются против нас. Возможно, потребуется ознакомить с этим американский народ, чтобы он понимал и поддерживал эту неприглядную философию». Такая точка зрения была дана в секретном докладе, подготовленном специальной группой во главе с Джеймсом Х. Дулитлом. Доклад отражал представления Вашингтона об угрозах со стороны Советского Союза в середине 1950-х гг.
Программы оценки, разработанные ОТS, будут пользоваться доверием и получат достойные отзывы высших должностных лиц ЦРУ (13) за их практическое значение. Тем не менее именно возможность понимать, предсказывать и контролировать реакции и поведение объектов внимания ЦРУ подверглись жесткой критике. В середине 1970-х гг. секретные программы ЦРУ периода 1950–1960 гг. подвергались критике за попытки управлять сознанием, изменять поведение человека, «промывать ему мозги», а также за применение гипноза и эксперименты с наркотиками. В течение пяти лет, с 1972 по 1977 годы, руководители ЦРУ Хелмс, Шлезингер, Колби, Буш и Тернер были вынуждены объяснять и защищать проекты и мероприятия разведки, которые собирались свернуть.
В апреле 1953 года директор ЦРУ Аллен Даллес и помощник заместителя директора по планированию Ричард Хелмс уполномочили ОТS провести сверхсекретные программы исследований поведения человека под кодовым названием MKULTRA. Поскольку эти исследования проводились с недавно синтезированными веществами и фармацевтическими препаратами (в том числе с ЛСД), ответственность за программу была возложена на химический отдел ОТS во главе с доктором Сиднеем Готлибом. Концепция программы MKULTRA была «наследием» УСС времен Второй мировой войны и последующих исследовательских программ ЦРУ по анализу воздействия наркотиков на человека, таких, как проект BLUEBIRD (1950) и проект ARTICHOKE (1951) (14).
Стенли Ловелл, начальник технического отдела УСС, в то время был сосредоточен на разработках химического и биологического оружия. После войны одна из химических лабораторий Армии США исследовала влияние различных препаратов на допросах. В это время в ЦРУ узнали об успешных советских экспериментах с так называемыми методами «контроля над разумом» и наркотиками. Опасения относительно того, что методы «промывания мозгов» будут усовершенствованы коммунистическим Китаем и Северной Кореей, дали дополнительный импульс в исследованиях. Среди галлюциногенных препаратов ЛСД был на особом месте, в частности, из-за сообщений об интересе к нему в СССР.
Директор ЦРУ Даллес отмечал, что общественное мнение Америки имеет одностороннее представление о возможности влиять на сознание человека. Выступая в апреле 1953 года перед выпускниками Принстонского университета, в своей альма-матер, Даллес утверждал, что правительство США сделало шаг вперед, признав наличие психологической войны и своей активной роли в ней. Даллес описал «зловещую битву за умы людей», которую ведет СССР, и высказал сомнение, что Америка правильно понимает масштабы этой битвы.
Даллес обвинил СССР в попытке массовой идеологической обработки населения стран, которые Советский Союз пытался контролировать. Он отметил, что «человеческий мозг становится патефоном, воспроизводящим пластинку, поставленную кем-то, и нет никакого контроля над этим процессом» (15).
За 11 лет своего существования (1953–1964) программа MKULTRA основательно расширилась, в нее вошли 149 отдельных проектов (16). Первоначально программа была направлена на создание нового оперативного оборонительного потенциала для защиты американских ресурсов от советских психических или психофармакологических воздействий. Понимание воздействий наркотиков и алкоголя на человека было в центре внимания работ программы. В результате исследований и разработок в рамках MKULTRA появится несколько видов токсинов, которые окажутся малопригодными для оперативной работы, а их разработка вызовет негативную общественную реакцию.
После одобрения Даллесом программы MKULTRA доктор Готлиб рассудил, что все разработанные препараты или химические вещества малоценны, если нет методов их тайного применения. И тогда Готлиб обратился за советом к Джону Малхолланду, одному из самых известных фокусников Америки, эксперту в «ловкости рук и магии» (17). Готлиб хотел привлечь Малхолланда к обучению оперативных сотрудников методам скрытого использования препаратов MKULTRА в отношении интересующих разведку объектов (18).
Малхолланд согласился и предложил план учебного пособия, которое состояло из следующих частей (19):
• основные примеры для исправления ошибочных представлений о фокусах и возможности для начинающих выполнять требуемые действия;
• описание скрытых методов, необходимых для «доставки» материалов (химических веществ) в твердом, жидком или газообразном состоянии.
Описание приемов и инструкция, как их освоить;
• примеры и тесты для понимания того, как методы и техника фокусника могут быть использованы в различных оперативных ситуациях.
Малхолланд предложил ЦРУ оценить свой труд в $3000 и согласился написать его таким образом, чтобы обеспечить его секретность (20). Для защиты учебного пособия при попадании в чужие руки в тексте не должно было быть ссылок на «агентов» или «оперативников»; разведчики должны называться «исполнителями», а скрытые действия будут именоваться как «трюки» (21).
Первые черновики проекта пособия содержали пять разделов:
1) базовая основа для успешного выполнения трюков;
2) справочная информация о психологических принципах выполнения трюков;
3) трюки с твердыми материалами;
4) трюки с жидкостями;
5) трюки для скрытого получения (передачи) малых объектов.
Малхолланд писал: «Поскольку разделы 2, 3, 4 и 5 были написаны исключительно для использования мужчинами, работающими в одиночку, в пособие нужно добавить два дополнительных раздела. В одном можно показать приемы и методы, скорректированные для выполнения женщинами, а в другом — трюки для двух или более людей, работающих совместно» (22).
К зиме 1954-го рукопись под названием «Некоторые оперативные приемы искусства обмана» была завершена (23). В предисловии Малхолланд писал: «Целью данной работы является обучение читателя тайному и незаметному выполнению различных действий. Другими словами, здесь даны методы обмана» (24).
Когда первое пособие в 100 страниц было завершено, Готлиб пригласил Малхолланда поработать над новым проектом «Применение искусства фокуса для скрытой передачи информации» (25). Работа должна была включать в себя «принципы и методы применения, которыми пользуется автор для передачи информации, а также разработка новых методов» (26).
В 1956 Готлиб предложил расширить сферу деятельности Малхолланда в ЦРУ и сделать его консультантом в ОТS в рамках новых оперативных задач. Речь шла об использовании техники фокусов в тайных операциях, в том числе методов внедрения, техники обманных движений для сокрытия запрещенных видов деятельности, различных форм маскировки, систем скрытой сигнализации и т. д (27).
Малхолланд работал с ОТS до 1958 года, пока ему не помешали проблемы со здоровьемм (28). Однако интерес ЦРУ к использованию технологий фокуса продолжался. В 1959-м ОТS посчитала необходимым пересмотреть и модернизировать работы Малхолланда по «методам обмана и психологическим уловкам» (29).
К 1962 году ЦРУ стало ясно, что руководители программы MKULTRA подготовили несколько оперативных препаратов с новыми возможностями. Но тут в 1963 году вышел доклад генерального инспектора ЦРУ с критикой стоимости и руководителей программы MKULTRA, что в сочетании с недостаточной поддержкой программы начальниками оперативных отделов явилось основанием для принятия решения о ее прекращении. До конца десятилетия все сомнительные части проекта были закрыты, остались лишь прикладные исследовательские контракты (30).
В связи с завершением программы MKULTRA Готлиб писал: «Становится все более очевидным в последние несколько лет, что сфера [биологического и химического контроля поведения человека] имеет все меньше и меньше отношения к нынешним сложным мероприятиям. С научной точки зрения эти вещества и методы слишком непредсказуемы по своему воздействию на отдельного человека. Сотрудники подразделений требовательно и зачастую негативно относятся к этим разработкам. Вероятно, помимо морально-этического аспекта их смущает излишняя сложность операций с применением этих веществ и технологий, их небезопасность и плохая контролируемость» (31).
MKULTRA охватывала области исследований, в которых использовались новые, непроверенные препараты, непредсказуемо воздействующие на организм человека. Программа была запущена в интересах национальной безопасности помощником директора ЦРУ Хелмсом, который впоследствии сам стал директором Управления. Однако в 1960-е гг., в период изменения приоритетов и стандартов проведения экспериментов с участием человека, контроль над деятельностью в рамках MKULTRA был признан недостаточным.
В конце концов в ЦРУ полностью отказались только от двух проектов MKULTRA, касающихся наркотиков (32). В течение нескольких лет ОТS держала 11 г токсинов из моллюсков в секретном хранилище ЦРУ, несмотря на президентский указ о том, что все материалы этого типа должны быть уничтожены. Такое хранение ядов можно было представить как несоблюдение одним из офицеров служебных правил, а вовсе не как попытку бросить вызов руководству страны. К тому же в процессе экспериментов и оперативного применения токсинов вредных воздействий на человека не оказывалось. Однако факт хранения ядов в течение нескольких лет после президентской директивы бросал тень на ЦРУ. В другой сфере, в исследованиях воздействия наркотиков на человека, отказ ОТS от получения необходимых официальных одобрений до начала проведения экспериментов с ЛСД привел к личным трагедиям, правовым препонам и официальным расследованиям.
Так, например, доктор Фрэнк Олсон, биохимик и специалист по биологическому оружию Отдела специальных операций в Форт Детрике, штат Мэриленд, работавший в одном из проектов MKULTRA, умер в Нью-Йорке 25 ноября 1953 г. — он выбросился из окна десятого этажа гостиницы. Было предположение, что Олсон пострадал от замедленной реакции, вызванной употреблением ЛСД несколькими днями ранее. На предыдущей неделе на совещании, организованном OTS в Дип-Крик-Лодж, в Западном Мэриленде, Олсон и несколько других сотрудников выпили бутылку ликера «Куантро». А в бутылке было 70 мг ЛСД, о чем они не догадывались.
В связи с политической неоднозначностью программы MKULTRA ЦРУ некоторое время скрывало обстоятельства смерти доктора Олсона от его семьи, пока они не всплыли в 1975 г. во время работы Комиссии Рокфеллера по расследованию деятельности ЦРУ. Впоследствии, в 1976 г. доклад сенатского Комитета Черча внес существенные дополнительные сведения о программе MKULTRA (33).
После внутреннего отчета генерального инспектора ЦРУ в 1963 г. и доклада в 1976 г. сенатора Черча произошло третье расследование программы MKULTRA в 1977 г. Через несколько месяцев после того, как Комитет Черча закрыл свое расследование, по запросу на основе Закона о свободе информации были обнаружены около 8000 страниц ранее неизвестных документов MKULTRA. Найденные материалы хранились не в папках проекта MKULTRA, а в центральном архиве ЦРУ, вместе с оригиналами контрактов и финансовыми отчетами.
Все эти документы избежали уничтожения в 1973 г., несмотря на приказ, данный директором ЦРУ Готлибу об уничтожении всех исследовательских и рабочих документов MКULTRA. Впоследствии на эти документы не обратили внимания во время составления ответа на запрос Черча (34). В мае 1978 г. Хелмс высказал свое мнение об уничтожении документов MKULTRA в интервью журналисту Дэвиду Фросту:
«Это было сознательное решение [уничтожить записи], поскольку существует целый ряд мероприятий, в которых участвуют американцы, помогавшие нам в различных аспектах этого тестирования, с которыми у нас были доверительные отношения и участие которых мы договорились сохранить в тайне. Поскольку в это время и я, и мой сотрудник [предположительно доктор Готлиб], ответственный за программу, собирались выходить на пенсию, не было никакой причины привлекать кого-то еще. Мы сохранили веру в людей, которые помогали нам, и я не вижу ничего плохого в этом» (35).
О находке 1977 г. сразу сообщили в Белый дом и в Комитет Сената по разведке, что возобновило интерес Конгресса к программе. В том же году Комитет по разведке организовал совместные слушания с подкомитетом сенатора Эдварда Кеннеди по здравоохранению и науке, куда был вызван директор ЦРУ Стэнсфилд Тернер в качестве основного свидетеля. Выступление Тернера показало, что новые документы добавили не много информации к тому, что уже было известно о методах проведения экспериментов, мероприятиях и объемах программы MKULTRA. Комитет по разведке с этим согласился, и совместные слушания были закончены после первого же заседания (36). Однако отредактированные материалы, выпущенные согласно Закону о свободе информации, стали основой для книги Джона Маркса «В поисках маньчжурского кандидата», бестселлера об исследованиях в ЦРУ особенностей поведения человека в 1950-х и 1960-х гг (37).
Отрицательное общественное мнение, окружающее MKULTRA, намного превысило скромный вклад этой программы в деятельность разведки, а негативные аспекты программы незаслуженно приобрели статус легенды как у широкой публики, так и у сторонников теории заговора. Тайное, финансируемое правительством исследование по контролю над разумом, опасные эксперименты на людях, секретные препараты для убийства и химики в белых халатах, смешивающие неизвестные составы в секретных лабораториях, — все эти образы будоражили людей. На самом деле ничего этого не было, но спустя более полувека после того, как Аллен Даллес и Ричард Хелмс начали эту сверхсекретную программу, MKULTRA продолжает вызывать яростные дискуссии. А Сидней Готлиб, офицер, ответственный за выполнение этой программы, сделал то, что счел должным сделать, и дорого заплатил за это.
Разносторонняя деятельность Готлиба как ученого и как сотрудника ЦРУ, создателя долгосрочного направления в разведке, гуманитария, уважаемого руководителя подразделения и патриота, оказалась в тени даже в день его смерти 7 марта 1999 г. Заголовок The Washington Post к некрологу Готлиба был таков: «Умер Сидней Готлиб, сотрудник ЦРУ. Руководил экспериментами с ЛСД в 1950-х и 1960-х гг.» (38). Первая строчка некролога представила Готлиба и его работу исключительно как эксперименты по контролю над разумом с помощью химических препаратов и ЛСД с использованием подопытных людей. Фактически же и ЛСД, и эксперименты с наркотиками, и выборочная проверка их на людях были лишь малой частью официальной программы исследований MKULTRA в подразделении химии с 15 сотрудниками, которое Готлиб и возглавлял.
В некрологе игнорировался замечательный вклад Готлиба в обеспечение безопасности Америки в течение 11 лет работы в качестве заместителя и затем директора Оперативно-технической службы. Речь в некрологе шла лишь о наркотиках, ядах и контроле над разумом; тот факт, что под руководством Готлиба TSD разработал и создал технические устройства, которые позволили ЦРУ пробить дыру в бронированной контрразведке КГБ, полностью игнорировался.
Другая статья в The Washington Post, вышедшая спустя два года после смерти Готлиба и спустя три месяца после террористического нападения на Америку 11 сентября 2001 г., полнее осветила его жизнь и работу. Автор отметил, что Готлиб, дольше всех руководивший техническим подразделением ЦРУ, служил своей стране, как «самый крутой воин», оставаясь в жизни «скромным человеком, альтруистом, стремящимся помочь слабым и больным» (39).
И все же, независимо от общественной и благотворительной деятельности Готлиба, его имя неразрывно связано с десятилетней программой MKULTRA.Однако ни в одной публикации еще ни разу не подвергался сомнению вывод Комиссии Черча в 1976 г.: в период работы четырех президентов — Эйзенхауэра, Кеннеди, Джонсона и Никсона — ЦРУ всегда и повсюду служило президенту. И среди его сотрудников нет ни одного изгоя (40).
Примечания:
1. Значение и проблемы поиска подходящего для мероприятий разведки контингента были для ЦРУ одним из важных уроков, извлеченных из опыта УСС. Практика вербовки была обобщена и опубликована подразделением оценки УСС. См.: Selection of Personnel for the Office of Strategic Services. — New York: Rinehart & Company, 1948.
2. Post J. M. The Anatomy of Treason. Studies in Intelligence, 19:2, Central Intelligence Agency, 1975, р. 37.
3. Там же, р. 36.
4. В УСС считали эту задачу первостепенной. Так как вербовщикам УСС не разрешалось называть службу, на которую человек будет работать, вербовщики не знали, как и в каком качестве новобранец будет работать. Вербовщик говорил о «секретных и увлекательных заграничных заданиях». Это привлекало «скучающих, склонных к риску и опасности невротиков и психопатов». Последние имеют особую способность быстро производить хорошее впечатление. Предпринимались попытки структурированных оценок, чтобы выявить и отсеять тех, кто представляет опасность для себя, для других и для операции. См.: MacKinnon D. W. The OSS Assessment Program. Studies in Intelligence, 23:3, Central Intelligence Agency, 1979, p. 22–23.
5. Wise D. Nightmover: How Aldrich Ames Sold the CIA to the KGB for 4.6 million. — New York: HarperCollins, 1995, p. 114.
6. Голицын, майор ПГУ КГБ, перебежал в США в декабре 1961 г. Носенко, офицер КГБ в 1964 г. Оба офицера имели доступ к секретным сведениям о мероприятиях КГБ за рубежом. Они, в частности, сообщили сенсационную и противоречивую информацию о якобы сотрудничестве КГБ с Ли Харви Освальдом в убийстве президента Кеннеди. Cм.: Ranelagh J. The Agency, p. 404–409, 563–568; Martin D. C. Wilderness of Mirrors, p. 151–158, 173–176 для по
лучения детальной информации об этих случаях.
7. Cм.: Winne J. F., Gittinger J. W. An Introduction to the Personality Assess ment System, Journal of Clinical Psychology. Monograph Supplement, № 38, April 1973.
8. По мнению офицеров OTS и многих старых оперативников, Джеффри Ричардсон в своем труде «Волшебники из Лэнгли» (The Wizard of Langley), посвященном истории Директората науки и техники ЦРУ, ошибочно присваивает звание волшебников инженерам и ученым.Спросите офицера-агентуриста или офицера-техника, кто такие волшебники. Вам ответят: «Волшебники кучкуются в OTS».
9. В середине 1990-х гг., после распада СССР, требования к графологической оперативной оценке снизились до такой степени, что OTS больше не требовались эти сотрудники на полную занятость. Тем не менее графология развивалась в американских частных фирмах для оценки резюме соискателей. См.: Deciphering the Handwriting on the Wall, Washington Post, October 17, 2004.
10. Stappen J. V. Graphological Assessment in Action. Studies in Intelligence, 3:4, Central Intelligence Agency, 1959, p. 49–58.
11. Laycock K. Handwriting Analysis as an Assessment Aid, Studies in Intelligence. — Washington, DC: Central Intelligence Agency, 1959, Vol. 3:3 (1959), p. 27.
12. Rundquist E. A. The Assessment of Graphology. Studies in Intelligence, 3:3, Central Intelligence Agency, 1959, p. 45–51.
13. Бывший заместитель, а затем директор ЦРУ Ричард Хелмс в книге «Взгляд через плечо» (A Look over My Shoulder), отметил, что эти исследования «стали полезным дополнением к текущим дипломатическим и военным отчетам». Для помощи в процессе вербовки OTS разместила психологов на оперативных базах ЦРУ за рубежом. В штаб-квартире ЦРУ психологам OTS выделяли один или несколько полных рабочих дней для обработки поступавших оперативных материалов из советского отдела и отдела Дальнего Востока, а также из Антитеррористического центра.
14. Waller J. The Myth of the Rogue Elephant Interred, Studies in Intelligence, 22:2 Central Intelligence Agency, 1978, p. 6.
15. Dulles A. Brain Warfare, speech to the National Alumni Conference of the Graduate Council of Princeton University, Hot Springs, VA, April 10, 1953.
16. Cм.: DCI Stansfield Turner’s 1977 testimony. Директор ЦРУ распределил проект MKULTRA на 149 подпроектов по трем категориям: 1) исследование типов поведения, поведение наркоманов, тестирование и тайное введение препаратов; 2) финансирование и создание легенды для каждого подпроекта; 3) 33 подпроекта, находившихся под финансированием MKULTRA, не были связаны с изучением типов поведения людей, воздействием наркотиков или ядов. К ним относятся исследования полиграфов и эксперименты над животными. Потребуется несколько лет, чтобы полностью закрыть проект MKULTRA.
17. Edwards M. The Sphinx and the Spy: The Clandestine World of John Mulholland, Genii: The Conjurorsh Magazine. April 2001, см.: http://www.frankolsonproject.org / Articles / Mulholland. html.
18. Там же.
19. Letter to Dr. Sidney Gottlieb, Central Intelligence Agency, MKULTRA, document 4–29, April 20, 1953.
20. Там же.
21. Edwards M. The Sphinx and the Spy.
22. Mulholland letter to Sidney Gottlieb, Central Intelligence Agency, MKULTRA, document 19–2, November 11, 1953.
23. Memorandum for the Record, Project MKULTRA, Subproject 34, Central Intelligence Agency, MKULTRA document 34–46, October 1, 1954.
24. Edwards M. The Sphinx and the Spy.
25. Memorandum for the Record, Project MKULTRA, Subproject 34, Central Intelligence Agency, MKULTRA document 34–46, October 1, 1954.
26. Memorandum for the Record, Definition of a Task under MKULTR A, Subproject 34, Central Intelligence Agency, MKU LTRA document 34–39, August 25, 1955.
27. Memorandum for the Record, MKULTRA, Subproject 34, Central Intelligence Agency, MKULTRA document 34–29, June 20, 1956.
28. Edwards M. The Sphinx and the Spy.
29. Memorandum for the Record, Central Intelligence Agency, MKULTRA document 8312, March 26, 1959.
30. В 1962 г. доктор Готлиб, руководивший НИОКР в TSD, был повышен до заместителя руководителя TSD, Сеймура Рассела. Ричард Крюгер заменил доктора Готлиба в качестве руководителя НИОКР, но изначально не был информирован о проектах MKULTRA, о чем продолжали сообщать Готлибу. После доклада генерального инспектора ЦРУ Крюгер три года участвовал в разработке процесса поэтапного закрытия всех остальных подпроектов.
31. Marks J. The Search for the Manchurian Candidate, р. 219.
32. Waller J. The Myth of the Rogue Elephant Interred, Studies in Intelligence 22:3. — Washington, DC: Central Intelligence Agency, 1978, p. 6–7.
33. U. S. Congress, Senate, Select Committee to Study Government Operations with Respect to Intelligence Activities. Foreign and Military Intelligence Final Report, Book 1. 94th Congress, 2nd Sess., April 26, 1976.
34. Обнаруженные файлы MLULTRA были взрывоопасными по двум причинам: во-первых из-за самого факта появления неизвестных документов во время расследования Комитета Черча, который мог обвинить ЦРУ в их сокрытии. Во-вторых, новые документы давали дополнительную информацию об экспериментах и оперативных планах в рамках программы MKULTRA. Несмотря на сотни тысяч слов, написанных о MKULTRA, большинство документов этой программы были уничтожены в 1972–1973 гг. по распоряжению Ричарда Хелмса, директора ЦРУ. Как рассказал автору книги офицер TSD, который был связан с уничтожением документов, доктор Готлиб вернулся в штаб-квартиру TSD в конце 1972 г. или в начале 1973 г. и сообщил старшим офицерам, что директор ЦРУ распорядился уничтожить все материалы, связанные с MKULTRA. Это было устное распоряжение. Последовали дискуссии о целесообразности уничтожения всех записей, в частности, результатов исследований. Готлиб ответил, что распоряжения директора были однозначными — все записи должны быть уничтожены. В последующие дни документы проекта МКULTRA стали систематически пропускать через шредер. Впоследствии были многочисленные просьбы со ссылкой на Закон о свободе информации в отношении оставшихся документов проекта MKULTRA, которые были обнародованы после редактирования этой закрытой информации.
35. Center for the Study of Intelligence. An Interview with Richard Helms, Studies in Intelligence, 25:3, Central Intelligence Agency, 1981, p. 21.
36. US Senate, Select Committee on Intelligence and the Sub Committee on Human Resources, Project MKULTR A, The CIA’s Program of Research in Behavioral Modification. 95th Congress, 1st Sess., August 3, 1977.
37. Cм.: Marks J. The Search for the Manchurian Candidate.
38. Barnes B. Obituary, Sidney Gottlieb, Washington Post, March 11, 1999, B. 05.
39. Ted T. The Coldest Warrior, The Washington Post Magazine, December 16, 2001.
40. Center for the Studies of Intelligence. An Interview with Former General Counsel John S. Warner, Studies in Intelligence, 22:2, Central Intelligence Agency, 1978, 49.
Источник: ИноСМИ.
Рейтинг публикации:
|
