Джованни Тициан (Giovanni Tizian)
© Фото Fotolia, Comugnero Silvana
Такого о ндрангете вы еще не читали. Это не бесстрастная хроника журналиста, описывающего калабрийскую мафию, и не холодный отчет о судебных актах. Это рассказ человека, испытавшего на себе жестокость мафиозных кланов. В книге «Наша война никогда не заканчивается» (она была напечатана в издательстве Mondadori и поступила в продажу) хроникер L'Espresso Джованни Тициан перемежает свои воспоминания с реконструкцией восхождения новых криминальных баронов. Без всякой риторики он передает тяжелые воспоминания об убийстве отца, служащего банка (это убийство никогда не было раскрыто), об уничтожении фабрики своего деда, который не склонился перед рэкетом, о своем переезде в регион Эмилия и решении посвятить свою жизнь журналистскому расследованию. Но мафиозные кланы пустили корни и на севере. Его статьи в Gazzetta di Modena побудили боссов принять решение «выстрелить ему в рот», и сейчас Тициан живет под охраной. Его книга воспоминаний становится инструментом, который помогает лучше понять, что такое в действительности власть ндрангеты. Его способ изложения переносит читателя в маленькие городки, в которых выросла эта преступная империя. Приводим отрывок из главы, посвященной борьбе государства против похищения людей. В результате этих похищений были первоначально накоплены богатства кланов.
Я давно не приезжал в Бовалино в декабре. Я уже привык к холодным и влажным зимам в Эмилии и чувствую себя немного не в своей тарелке в этих местах, где теплый и слегка солоноватый воздух побуждает тебя выйти на прогулку и поразмыслить в тишине. Особые ароматы вернули меня к прошлым временам: легкий запах сожженных в каминах дров перемешивается с запахом апельсинов, мандаринов и испеченного в домах хлеба. Зимы в Калабрии мягкие. Снег можно увидеть на вершине Аспромонте, он очень редко выпадает на холмах. Во время прогулки в одиночестве воспоминание об ушедших в прошлое снегопадах наполняет душу мелонхолией. Почти потерявшись на улицах, которые я знаю наизусть, я неожиданно оказался перед тем, что осталось от гостиницы Orsa, расположенной на главной улице городка. Она была построена в семидесятых годах, когда начался многообещающий туристический бум. Потом в темные годы похищения людей она была приспособлена под казарму полицейских и специального батальона карабинеров. Здание являет собой образ предательского времени: от экономического подъема до бесконечного средневекового насилия с безжалостным лицом ндрангеты.
Я знаю только этот Бовалино.
Я родился в 1982 году, в период, ознаменованный анонимным похищением людей. Уже тогда знаменитый отель на главной улице находился в упадке. Ребенком я играл с Джузеппе и другими ребятами на городской вилле, которая была расположена рядом с бывшей гостиницей, занятой воинскими подразделениями. Мы гоняли мяч и с любопытством смотрели на выживших красных рыбок в заброшенном аквариуме, со страхом поглядывая на вооруженных людей и спрашивая себя, в какую странную игру они играют. А если мяч вылетал за пределы виллы, то мы пользовались считалками, чтобы определить того неудачника, которому придется идти его вызволять. Если эта задача выпадала мне, то я шел с бьющимся сердцем и опустив голову, чтобы не встречаться взглядом с солдатами.
Мы жили в страхе, хотя и не знали, кто наш истинный враг. Моя мать и Тереза бдительно следили за нами, сидя в отдалении на скамейке, - две фигурки, одетые в яркую одежду. Моя вечно юная мать была моим единственным убежищем от моих страхов.
Военная оккупация — это признак пограничных зон, и Бовалино было такой зоной в течение длительного времени. Но эта полицейская оккупация была следствием гораздо более тяжелой оккупации со стороны преступной организации, которая сейчас распространилась по всему миру. В течение ста пятидесяти лет войска ндрангеты ставили под ружье Калабрию. Они убивали, грабили, похищали людей и имущество, торговали наркотиками. Они никогда не задавались вопросами морали, несмотря на легенды, повествующие о чести семейных кланов Монтальбано и Пиччоттерия, как называли преступные группировки ндрангеты в девятнадцатом веке.
Теории о доброй старой ндрангете все еще в моде, и они многочисленны. Есть люди, которые видят в истории калабрийской мафии раздел влияния, и эта сказка выглядит примерно так: жил однажды человек чести, которого все уважали, а он уважал свой городок, но его изгнали жадные до денег циничные боссы. То, что главы преступных кланов занимались урегулированием внутренних конфликтов в сообществах, заменяя собой законы и государство, - это правда, но, конечно, они делали это не во имя социальной справедливости. Они тоже стремились завоевать поддержку и власть, а тех, кто не склонялся перед ними, ждали насилие или смерть. Беззаконные и бесчеловечные боссы притесняли и обескровливали несчастных жителей, налаживая одновременно связи с власть имущими.
Мафиозная оккупация всегда была, а сейчас ндрангета стала транснациональной, что произошло постепенно, шаг за шагом. Похищения людей стали для кланов Локриде тем же, чем стало конвейерное производство для капитализма. Накопление капитала началось с похищения людей. В своей работе «Забытые» журналисты Данило Кирико и Алессио Магро пишут, что с января 1969 года по первые месяцы 1998 года в Италии было похищено 694 человека: 81 человек погиб, найдены были останки только 27 человек. Ломбардии, уже в семидесятые годы испытавшей нашествие ндрангеты, принадлежит печальный рекорд: 158 похищенных. За ней следует Калабрия (128 похищенных, из которых 117 - в провинции Реджио), Сардиния (107 похищенных), Лацио (64), Пьемонт (39) и Тоскана (26). Треть всех похищенных находится на совести ндрангеты. Эти цифры производят впечатление, если учесть, что речь идет о демократической и цивилизованной стране. За каждым похищением следует выкуп. Таким образом, преступные группировки добыли 400 миллиардов. Половина этой суммы пошла в карманы хозяев Аспромонте.
Постоянно устраивались засады ндрангеты, чтобы похитить предпринимателей, детей промышленников, врачей и фармацевтов. Так продолжалось до восьмидесятых годов, когда этот разбой достиг своей высшей точки, потом число похищений уменьшилось, к середине девяностых годов они прекратились. В этот кошмарный период Бовалино, Локриде и провинция Реджио Калабрия постоянно упоминались в новостных программах. Телекамеры и машины итальянской телерадиокомпании (RAI) стояли на площадях и перед домами. В моем городке площадь перед церковью была освещена специальными приборами телевизионной компании, а мне, тогда ребенку казалось, что я попал на стадион, сияющий огнями в ожидании выхода на поле игроков. Все это внимание и шум на улицах городка возбуждали меня, но это возбуждение смешивалось с передававшимся мне от взрослых чувством подавленности. Поздно вечером приходили и уходили друзья с напряженными лицами, разговаривали вполголоса. Я был маленький, и смысл слов от меня ускользал, но было невозможно не заметить царившую тогда озабоченность, тревогу и неуверенность.
Когда я сидел на коленях у бабушки перед камином, я спрашивал у нее, откуда взялись все эти осветительные приборы и телекамеры. Она, знавшая по именам всех журналистов, работавших в Локриде, крепко прижимала меня к себе и говорила со мной, как со взрослым. Она объясняла мне, что тележурналисты показывали на экранах похищенных людей, которых бандиты, возможно, держали в плену в наших горах, и что надо сделать все возможное, чтобы их освободить. «Это случилось с нашими друзьями, знаешь? Тебе тогда было три года, ты был маленький и не можешь помнить». Она говорила о похищении фармацевта из нашего городка Джузеппе Де Сандро, друга семьи.
Были и бесстрашные, и боязливые журналисты. Одни дожидались новостей, другие занимались поиском фактов, третьи проводили расследования. Они рассказывали терроризированной Италии о банде преступников с жестким акцентом и грубыми манерами, еще не ведая о том, что скоро эти бандиты заключат выгодные сделки с политиками, а последние в поиске избирателей будут с ними ужинать. Итальянцы еще не могли себе представить, что эти преступники будут руководить здравоохранением, строить дома, автострады, руководить дискотеками и ресторанами.
В Локриде появились двусмысленные персонажи, посланные неизвестно какими структурами власти, чтобы вести переговоры с похитителями, и вооруженные люди в камуфляжной форме, испачканной грязью с Аспромонте, где они искали похищенных людей в укрытиях, вырытых в наших горах. Пленники были заживо погребены под ветвями деревьев, которые скрывали ямы, преобразованные в норы. В телевизионной хронике и национальных газетах моя земля представлялась как охваченная войной территория. С одной стороны было робкое и растерянное государство, а с другой — организованная и готовая на все армия, а между ними находились мы, предоставленные своей судьбе, настоящие похищенные на родине похитителей. Это был ад, из которого невозможно было найти выход. Мы были в изоляции из-за сенсационной информации, приблизительной и стереотипной. О нас говорили как о животных, выставленных в зоопарке.
Источник: inosmi.ru.
Рейтинг публикации:
|
